Влетаю в ординаторскую.
Открываю настежь окна, стараясь прогнать мерзко-приторный запах духов Веры Юрьевны.
Ставлю локти на стол и с усилием тру лицо руками. Боже, за что мне все это? За что?
Надо собраться и подумать.
Вчерашний день с самого утра пошел наперекосяк. Не прозвеневший будильник, отсутствие горячей воды. И это в центре города, в элитном доме, без предупреждения. В завершение ко всему села батарейка в сигналке, и я скакала вокруг машины, умоляя ее открыться.
На работе меня уже ждали озлобленные ожиданием пациенты.
Кое-как удалось уладить ситуацию, хорошо Игоря Михайловича с утра не было в клинике. А то бы он ткнул меня лицом и в это.
Ближе к обеду прием пошел в нормальном ритме. Ничего необычного. Кроме того самого пациента. Назаров Артем Юрьевич.
Меня сразу что-то в нем насторожило. Может странный блеск в глазах, а может его подавляющая все вокруг аура.
С самого момента, как он вошел в кабинет, пространство вокруг сжалось, даже воздуха как будто стало не хватать. Никогда не ощущала такой мощи от собеседника, а он даже еще ничего не сказал.
Закрываю глаза, чтобы представить себе картинку во всех деталях.
- Здравствуйте, вы Назаров Артем Юрьевич? – сверяясь с компьютером, спрашиваю я.
Отвечает мне тишина.
Поднимаю удивленный взгляд на посетителя. На меня смотрят большие темные глаза.
- Да, - наконец говорит он. – Когда будет врач?
Я удивленно вскидываю брови:
- Врач? Вообще-то я ваш врач. Вы записались на прием ко мне, Воронцова Светлана Александровна, к вашим услугам.
Стараюсь изобразить милую улыбку. А в ответ получаю недовольную гримасу. Темные глаза пристально разглядывают меня, кажется, проникая под кожу. Мне становится неловко.
- Сколько вам лет? – резко бросает он мне.
Что?
- Это не относится к делу. Присаживайтесь, - рукой указываю на стул.
- Я задал вопрос, - мужчина требует ответа, продолжая стоять на месте.
- А я вам сказала, что эта тема не для обсуждений на моем приеме, - поднимаю голову и встречаю недовольный взгляд. Вот сдался ему мой возраст.
- Приема не будет, - заявляет мужчина.
Не могу сдержать удивления.
- Могу я спросить почему?
- Потому что когда мне вас рекомендовали, коллеги забыли сказать, что вы студентка! – его темные глаза горят непримиримым огнем.
- Я не студентка. Я дипломированный, сертифицированный и квалифицированный врач, - стараюсь приглушить голос, и не дать прорваться раздражению. Клиент всегда прав.
- Неужели? – его бровь иронично изгибается, а голос полон желчи. – И давно?
- Достаточно, - я снимаю очки и отставляю ноутбук. Внутри начинает расти раздражение. Скорее всего, мы не договоримся. Приема не будет.
- Я хочу другого врача, более взрослого и опытного.
- Хорошо, - я снова всматриваюсь в монитор, открываю программу и просматриваю все возможные варианты, - завтра во второй половине дня. В четыре или в шесть?
- Мне надо сейчас!
- Сейчас все врачи заняты, мы работаем по предварительной записи, - мой голос принимает будничный тон. Я говорю давно заученную фразу.
- Мне надо сейчас… - мужчина сглатывает и пошатывается.
Только сейчас я понимаю, что блеск в его глазах вызван болезнью. Замечаю, как скатывается по его виску капелька пота. Мужчину всего мелко трясет, у него озноб.
Я быстро подхожу к нему. Мне приходится приложить усилия, чтобы усадить его на стул.
- У вас температура,- я ощущаю под руками неестественно горячее тело. Тонкая ткань рубашки не может скрыть жар. – Держите градусник.
Зажав градусник, мужчина откидывается на стуле и прикрывает глаза. А я могу его рассмотреть.
Высокий, крупный, немного за тридцать.
Мужественные черты лица, высокий лоб и мощный подбородок с трехдневной щетиной. Хотя я не удивлюсь, если этой щетине всего несколько часов.
Сейчас его лицо выглядит неестественно бледным, только на щеках все ярче проступает лихорадочный румянец.
Пухлые губы приоткрыты, мужчина тяжело и шумно дышит.
От осмотра меня отвлекает писк электронного термометра. Тяжелые веки дрожат и с трудом открываются. Я тону в темных омутах его глаз, слишком близко, слишком неожиданно. Встряхиваю головой и прошу прибор:
- Давайте.
Он протягивает мне градусник, на короткий миг наши пальцы встречаются, его рука горит огнем.
- Сорок градусов! – от удивления мои глаза расширяются. – Что вас сейчас беспокоит?
- Слабость, голова болит и тяжело дышать, - капельки пота блестят над его верхней губой. Голос перестает быть воинственным, ему действительно плохо.
- Снимайте рубашку, - требуя я, подхватывая стетоскоп. – Не смотрите на меня так. Вам плохо, а я врач.
Посверлив меня недовольным взглядом, он сдается и неуверенными движениями принимается за пуговицы.
- Сидя, - положив ладони на его горячие плечи, говорю быстро, боюсь, что он будет возражать. Встать со стула я ему не даю. - Я буду слушать вас сидя.
Как только рубашка сползает с его плеч, я прикусываю губу. Слишком мощное, накачанное тело. Неожиданно для самой себя я замираю и любуюсь его рельефной спиной, мышцы приходят в движение, пока он избавляется от рубашки. Восхищение и чисто женский голод прокатываются по мне волной.
Слава Богу, мужчина быстро справился с рубашкой и замер передо мной.
- Дышите глубже, - прошу его. Мужчина делает шумный вдох, а мне совсем не нравится то, что я слышу. Точнее то, чего я не слышу.
- Одевайтесь, - набрасывая стетоскоп себе на шею, я бросаюсь к телефону.
Вызванный мной санитар увозит пациента на рентген и анализы.
Не проходит и пятнадцати минут, как подтверждается мое предположение: двусторонняя пневмония.
- Как я и предполагала, у вас двусторонняя пневмония, - как только Назаров возвращается, сообщаю ему новости. - Предлагаю вам остаться в нашем стационаре. Так мы сможем собрать все необходимые анализы и стабилизировать ваше состояние.
- Нет, - отвечает он.
- Артем… Юрьевич, - не сразу вспоминаю его отчество. – Я вас прошу, прислушайтесь к моим словам. Со здоровьем не шутят.
Не знаю, что он видит такого на моем лице: мольбу или искреннюю тревогу, но неожиданно соглашается.
- Скажите, у вас есть аллергия на лекарственные препараты? – я быстро готовлю документы на госпитализацию.
- На пенициллин, в детстве я чуть не умер после укола.
Киваю, показывая, что поняла, и быстро заношу данные в компьютер.
Неожиданно из размышлений и воспоминаний меня выдергивают чьи-то крепкие руки, опустившиеся на мои плечи. Они грубо, почти до боли впиваются в меня.
Вздрагиваю и стараюсь их сбросить.
- Тише, Светик, ты напряжена. Тебе надо расслабиться, - в хриплом голосе узнаю Виталю, Диминого брата. Он продолжает сжимать мои плечи.
Сердце пропускает удар, а руки холодеют. С первого дня нашего знакомства он проявляет ко мне нездоровый интерес.
Причем никогда не пытался его скрыть даже от брата. За что пару раз получил по морде. Но его это не остановило, нет, только раззадорило.
Теперь он считает меня чем-то вроде приза за свое упрямство.
Виталя – неплохой пластический хирург. Но для него деньги всегда перевешивают здоровье пациента и здравый смысл. Он за деньги сделает все что угодно.
Его никогда не интересовали долгосрочные перспективы: только деньги и собственные желания.
Он до сих пор не может понять, почему я еще не бросилась к нему в постель.
Я не знала, что он уже вернулся из Америки? Что ему надо в клинике?
Вскакиваю со стула и разворачиваюсь.
- Тише, птичка, - он примирительно поднимает руки и надвигается на меня.
Я начинаю пятиться назад. В его холодных глазах появляется азарт. Мне это совсем не нравится.
- Я не обижу, мы же почти брат и сестра, - не верю ни одному его слову. Ага, брат и сестра, как же!
- Что тебе надо? – не могу справиться с эмоциями и понимаю, что мой голос срывается.
Темная бровь ползет вверх.
- Ничего. Хотел тебя поддержать. Слышал, у тебя пациент чуть не умер вчера, - его губы растекаются в улыбке. Больше похоже на оскал.
Он видел фотки?
Продолжаю следить за его плавными движениями, пятясь к стене.
Нет, не видел, иначе он бы вел себя по-другому.
- Все нормально, сегодня его переведут обратно в палату, - сглатываю и бросаю взгляд на дверь.
- Да? Тогда хорошо, - он подходит совсем близко.
Я упираюсь спиной в стену, бежать мне некуда.
Разделяющее нас расстояние мужчина преодолевает за пару шагов.
Слишком опасная близость. Виталя выше среднего роста, под одеждой угадывается рельеф натруженных мышц. Но ни его тело, ни он сам не привлекают меня. Хуже того, отталкивают.
Темные волосы аккуратно уложены гелем. В нос ударяет резкий запах его парфюма, вызывая тошноту.
Его светлые глаза слишком похожи на глаза брата. Только Димины излучали свет, а эти леденят душу.
Тонкие губы расплываются в оскале. Он загнал меня в угол. Ему нравится играть со мной, нравится чувствовать азарт охотника, хоть еще ни разу он и не достиг цели.
Виталя наклоняется и ставит свои крепкие руки на стену с двух сторон от моей головы. Замираю и не дышу, боясь его спровоцировать.
Сейчас он похож на опасного хищника. И я почему-то уверена, что если он нападет, мне ничего не поможет.
Его лицо замирает в опасной близости. Он делает глубокий вдох, его ноздри трепещут. Через секунду он шумно выдыхает, горячее мужское дыхание обжигает щеку. Я вздрагиваю, как от удара.
Холодные глаза затягивает пелена. Его взгляд скользит по моему лицу, задерживается на губах и продолжает путешествие вниз.
Нет, только не это!
- Пусти, - пытаюсь оттолкнуть его. Но ничего не выходит, мои кулачки ударяются в его широкую грудь.
Это веселит его.
- Светик, - он почти шепчет мне в ухо, - зачем ты сопротивляешься?
- Пусти! – я повышаю голос в надежде, что кто-нибудь услышит меня в коридоре. А сама чувствую, что в голосе проскальзывает паника.
- У меня просто крышу от тебя сносит. Ты так приятно пахнешь, - он еще раз глубоко вдыхает, едва касаясь носом моих волос.
Внутри нарастает паника. Так далеко он еще ни разу не заходил.
С отвращением наблюдаю, как открывается его рот, и красный влажный язык облизывает мою щеку, зажмуриваю глаза и пытаюсь отвернуться.
- У тебя кто-то есть? - шепчет он.
- Не твое дело, - резко бросаю я.
- Мое! Ты специально виляешь задом передо мной, знаешь, что я хочу тебя! – его голос повышается, он резко проговаривает слова. Больше нет притворной нежности.
- Виталя, ты в своем уме?
- Заткнись! Строишь из себя недотрогу! А сама спишь с пациентами прямо в клинике! – он рычит, его лицо перекашивает злоба, а в глазах горит опасная смесь из страсти и ярости.
Значит, все-таки узнал. Поэтому и ведет себя так!
- Отстань, я сказала! - я резко ударяю его в грудь, он отшатывается, не ожидая такого напора. Я успеваю выскользнуть. Теперь нас разделяет стол.
- Хочешь поиграть? – в его голосе появляются рычащие нотки. – Давай поиграем…
- Не подходи ко мне, слышишь? - я выставляю вперед палец.
- Светик, теперь, когда я знаю, какая ты ненасытная дрянь, тебе больше не удастся водить меня за нос. Очень скоро ты будешь извиваться подо мной и молить, чтобы я никогда не останавливался, - я отчетливо слышу угрозу в его тихом голосе.
Представив себе то, о чем он говорит, передергиваю плечами от брезгливости. Это не остается незамеченным.
Его яростно горящие глаза сужаются. Это пугает меня до чертиков.
Я всегда догадывалась, что Виталя не из хороших мальчиков, да простит меня Марта. Но теперь я увидела его неприкрытую лживыми фразами сущность. Это мерзко.
Без стука распахивается дверь и в ординаторскую вплывает Вера Юрьевна. Крайне эффектная брюнетка, Димина бывшая одногруппница и дочь давнего друга семьи.
Она замирает на пороге, внимательным взглядом проходится сначала по мне, потом по Витале.
- Светлана Александровна, здравствуйте, - приветливо улыбается. Чувствую в ней что-то лживое, но она всегда безупречно вежлива и подчеркнуто добродушна. – Вы опять сегодня дежурите?
- Нет, я зашла узнать о пациенте Назарове, - при упоминании этой фамилии мне кажется, что в идеально подведенных глазах что-то вспыхивает, но женщина тут же берет себя в руки.
- Он еще в реанимации, но Олег Федорович уже с утра хочет его перевести обратно в отделение, - щебечет она.
- Спасибо, - я киваю и направляюсь к выходу. Мне здесь делать больше нечего.
- Привет, Виталя, - щебетание быстро сменяется на откровенное мурлыканье, - поздравляю, я слышала, ты теперь заведуешь у нас хирургией…
Эти слова доносятся мне в след. Что? Что она только что сказала?
Конец пятой главы. Глава 6
