- Света, зайди ко мне в кабинет, - требовательно звучит голос главного и по совместительству моего свекра из телефонной трубки.
Ничем хорошим по обыкновению это закончиться не может. Он, конечно, не дожидается моего ответа и бросает трубку. Слышу короткие гудки.
Откладываю в сторону стопку недописанных историй болезней, бросаю на стол ручку. Снимаю очки и потираю переносицу. Надеюсь, с моим вчерашним пациентом все хорошо. Дежурство прошло, мягко говоря, не очень хорошо.
Поднимаюсь из-за стола, расправляю халат и выхожу из кабинета.
Выхожу в просторный кипенно-белый коридор со стойким запахом дезсредств. Несколько пациентов ожидают своей очереди перед кабинетами моих коллег. Моя смена закончилась еще полчаса назад, но я, как обычно, все перепроверяю, дописываю, подписываю и снова перепроверяю.
Прижав одной рукой стопку уже написанных историй, поднимаюсь на четвертый этаж, в стационар.
- Надежда Евгеньевна, остальные истории принесу позже, я их еще не написала, - кладу перед медсестрой на посту истории. – Игорь Михайлович у себя?
- Был у себя, - кивает мне в ответ медсестра, приятная женщина средних лет. На ней безупречно сидит отглаженный и накрахмаленный халат, волосы убраны под медицинский колпак.
Отличительная особенность нашей клиники – это строгий контроль за внешним видом всех сотрудников. У нас своя прачечная и строгая сестра-хозяйка. Всю медицинскую форму наши сотрудники получают на месте, не таская баулы с грязными халатами и пижамами домой.
Остановившись у двери, стараюсь унять дрожь в пальцах. За семь лет я так и не привыкла к общению со свекром. Делаю глубокий вдох. Вскидываю взгляд.
«Главный врач Воронцов Игорь Михайлович» - написано на двери.
Мне сложно смотреть на нее. Раньше здесь висела другая, очень похожая, но все же.
«Главный врач Воронцов Дмитрий Игоревич». Прошло три года, но мне все равно каждый раз сложно подниматься сюда и заходить в ЕГО кабинет. Боже, три года как Димы нет со мной.
Закусываю губу, стараясь сдержать слезы, сжимаю кулаки до боли и стучу.
- Войдите, - раздается слишком быстро и резко. Свекор уже ждет меня.
- Здравствуй, Игорь Михайлович, - в упор смотрю на еще нестарого мужчину. Среднего роста и телосложения, ухоженного и всегда гладковыбритого. В идеально отглаженной медицинской пижаме, поверх которой накинут белый халат.
Мужчина поднимает на меня тяжелый взгляд. Уверена, он репетировал. Сколько же внутри него ненависти ко мне. Хотя обычно он ее тщательно скрывает.
- Присаживайся, Света, - он жестом указывает мне на стул. Его губы сжимаются в тонкую линию, а в темных глазах разгорается опасное пламя.
Присаживаюсь молча, не понимая пока, о чем пойдет речь.
Напряжение растет. Свекор сверлит меня злым взглядом, на его щеках ходят желваки.
- Игорь Михайлович, ты мне что-нибудь скажешь или я уже пойду? – устало спрашиваю я.
Я уже семь лет ношу фамилию “Воронцова” и столько же работаю в этой клинике. За эти годы как-то так сложилось, что к свекру со свекровью я обращаюсь на «ты».
У меня выдалась тяжелая неделя, много пациентов, три дежурства почти подряд. Я валюсь с ног от усталости.
Мои слова выводят мужчину из задумчивости. Он молча подхватывает планшет, разблокирует экран и что-то открывает.
- Как ты это объяснишь? – он протягивает мне гаджет.
Бросаю взгляд на экран и на фото вижу себя. Странно, кому понадобилось это снимать? Вчерашнее дежурство. Я захожу в палату к больному - тому самому, проблемному.
Он лежит на постели, прикрыв глаза.
И что? Я перевожу вопросительный взгляд на свекра.
- Листай, - требует он.
Следующая фотка действительно выглядит уже не так буднично. От ее вида у меня холодеют руки, я призываю все свое мужество, чтобы сохранить лицо.
Я сижу верхом на пациенте, он держит меня за руки, притягивая к себе. Его голова запрокинута, лицо тянется навстречу моему. Кажется, будто он ждет страстного поцелуя.
Собираюсь вернуть планшет, но свекор хмурится и жестом предлагает продолжить листать. Я уже догадываюсь, что увижу на следующей фотке.
Судорожно сглатываю и провожу пальцем по экрану. На следующей фотке, я, выгнувшись, упираюсь мужчине в грудь, а он в порыве страсти рвет на мне рубашку медицинской пижамы.
«Удачный» ракурс: мужская рука сжимает в кулаке край моей одежды, из разодранного ворота торчат обрывки кружевного бюстгальтера. Но еще хуже – на снимок попала моя обнаженная грудь.
- Нет, – шепчу я, в ужасе глядя на экран.
Очень быстро ужас переходит в мучительное чувство унижения. Поднимаю руку и прикрываю рот, чтобы не закричать. Как мерзко все это выглядит. В реальности и близко не было того, что изображено на фотографиях. Кошмар…
- Я могу объяснить, - голос подводит меня. Быстро свернув приложение, отбрасываю от себя планшет.
- А что тут объяснять? – свекор вопросительно вскидывает бровь. Кроме злости в глазах я вижу мрачное торжество на его лице. Он рад, что подловил меня, изобличил, унизил, окунул головой в грязь. Именно такой он меня и представляет себе с первого дня нашего знакомства.
- Ты привела в мою клинику своего любовника и развлекалась с ним всю ночь вместо дежурства, - он выплевывает слова.
- Игорь Михайлович, ты на утреннем собрании присутствовал? Я докладывала, что пациенту ночью стало плохо, у него был анафилактический шок! – вскакиваю со стула и упираюсь руками в столешницу.
- Я запросил документы по нему, - он хлопает по стопке на краю стола. – Он вчера днем был у тебя на приеме. А до этого поругался с регистратором, требуя именно тебя.
- Я ничего не знаю об этом… - я растеряна, но по-прежнему уверена в себе.
- Зато я знаю. Ты осматривала его днем, ты госпитализировала его в отделение и ты пришла на дежурство в ночь, чтобы покувыркаться с ним, - голос свекра гремит подобно грому.
- Бред! Я вызвала реаниматолога и передала ему пациента в тяжелом состоянии!
- Олег Федорович сказал, что пациент не нуждается в реанимации.
- Конечно, пока он пришел, я уже успела уколоть адреналин и преднизолон. А если бы Олег Федорович шел еще медленнее, то возможно можно было бы и выписать пациента и поздравить с выздоровлением! – я неосознанно повышаю голос, он звонко разносится по кабинету.
- Мы сейчас говорим не о нем, а о тебе, - наседает мужчина.
- Я все записала в историю, расписала состояние пациента по минутам…
- Да ты могла написать все что угодно! – свекор вскакивает, его ноздри раздуваются, а руки сжимаются в кулаки.
- Не веришь? Посмотри записи с камер наблюдения! – я принимаю воинственную позу. Не дам смешивать меня с грязью, тем более я не виновата.
- Я так и сделаю! – ревет он мне в ответ.
Разворачиваюсь, не желая выслушивать этот бред и дальше.
- В следующий раз сначала изучай факты, а потом вызывай меня, - бросаю начальнику через плечо.
- Не дай Бог эти снимки увидит Марта, - слышу я предупреждение в его голосе.
Марта - моя свекровь. Добрая и нежная женщина. К сожалению, очень больная. У нее врожденный порок сердца и не один. Чудо, что в свое время она смогла выносить и родить двоих сыновей. Но здоровья ей это не прибавило. А гибель Димы подорвала его окончательно. Игорь Михайлович делает все возможное и невозможное для нее. Но этого мало. Жизнь по капле утекает из нее.
Ей нужна пересадка сердца, но Марта категорически отказалась собирать документы и сдавать анализы. Мотивировала тем, что есть более молодые люди, которым это сердце нужнее, чем ей. Она так решила. И ни мои уговоры, ни требования мужа не смогли заставить ее изменить решение.
Останавливаюсь и, не разворачиваясь, бросаю.
- Если ты ей не покажешь, то она не узнает!
Громко хлопаю за собой дверью. Прислоняюсь спиной к прохладной стене в коридоре и со всей силы ударяю по ней руками, сжатыми в кулаки. Делаю глубокий вдох.
Мне надо хотя бы пару секунд, чтобы успокоится, а потом я решу, что делать дальше.
С поста на меня удивленно смотрит дежурная медсестра. Вымученно улыбаюсь ей.
Отлепляюсь от стены и пытаюсь скрыться в ближайшем кабинете. Пусть это будет ординаторская, кофе мне сейчас не повредит.
Кто вообще мог это заснять? Всю дорогу это вопрос не дает мне покоя. Это точно не с камер наблюдения, которых полно в нашей клинике – ракурс не тот.
Конец четвертой главы. Глава 5