Очень быстро забрасываю вещи в сумку.
Внутри клокочет ярость. Как он мог? Как он, черт возьми, мог сделать Виталика заведующим хирургией в «Эскулапе» и не спросить меня?
Да, он главный врач, да, он владелец трех четвертей этой клиники, но я совладелец, а не пустое место!!!
Для него – пустое. Всегда была и всегда буду!
Дима всегда мечтал о своей клинике, и как только мы закончили университет, насел на отца. Пару лет поисков и оформления документов, и сразу после нашей свадьбы Дима с отцом открыли, наконец, нашего «Эскулапа».
Они стали совладельцами. Игорь Михайлович занимался финансовой стороной, Дима взял на себя управление, организацию и львиную долю пациентов. Я с первого дня стала работать терапевтом.
Димина смерть многое изменила.
Но я не смогла бросить клинику, даже несмотря на то, что свекор меня открыто ненавидит и пытается выжить. Я унаследовала долю и держусь за работу в память о муже. Он бы не простил мне, если бы я бросила дело всей его жизни.
Останавливаюсь и до боли тру лоб. Надо успокоиться и подумать, что делать дальше.
Виталя теперь будет крутится рядом каждый день, каждый день для меня станет адом!
Со злости скидываю со стола кипу бумаг. Белые листы с тихим шорохом падают на пол.
Глубоко вздыхаю, не помогает.
Игорь Михайлович уже успел уехать домой, а то бы мы уже сегодня обсудили это странное назначение. Надо успокоиться…
Набрасываю на плечи пальто и подхватываю сумку, надо скорее идти домой. Только в тишине и одиночестве я смогу все обдумать.
Вечерний город с его пробками и наглыми водителями бесит меня еще больше. Включаю на магнитоле погромче музыку, чтобы заглушить беспокоящие меня мысли.
Квартира встречает меня пустующей темнотой. Когда-то я мечтала о большой семье, о детях и о животных. Но с гибелью Димы погибли и мои мечты. Я даже кошку не могу завести потому, что вечно пропадаю на работе. Бедному животному некому будет положить еды и вычистить лоток.
Сбрасываю в коридоре пальто, сумку и сапоги. Кофта летит в угол по пути. Расстегиваю молнию на юбке, и она легко соскальзывает с меня на пороге ванной. Плевать, перешагиваю и иду дальше.
Регулирую воду и затыкаю пробку. Соль и пена для ванной должны мне помочь. Просторную ванную комнату заполняют ароматы грейпфрута и пиона.
В одном нижнем белье пробираюсь на кухню. Достаю с верхней полки высокий фужер. Мне надо что-нибудь выпить.
Открываю шкаф: вино, вино… Я не люблю терпкую горечь вина. Шампанское. Повода нет, но его вкус мне нравится больше. Подхватываю бутылку и иду назад в ванную. Воды уже достаточно, пушистая пена норовит убежать из широкой ванной, предназначенной явно для двоих.
Кружевное белье сползает на пол, а мое тело погружается в ароматную воду. Ммм. Это именно то, что мне сейчас нужно.
Откидываюсь на подголовник и делаю большой глоток прохладного искрящегося напитка.
Алкоголь пробегает по горлу и, едва достигнув желудка, отдается приятным теплом во всем теле.
Виталик, урод. Ну чего он ко мне прицепился? Я никогда не была его и не давала ему повода. Но всегда замечала на себе его похотливые раздевающие взгляды. Брр.
А после гибели Димы стало только хуже. Обрадовало, что он уехал работать в Штаты, но неожиданно вернулся. Как не вовремя.
«Светик, теперь, когда я знаю, какая ты ненасытная дрянь, тебе больше не удастся водить меня за нос. Очень скоро ты будешь извиваться подо мной и молить, чтобы я никогда не прекращал» - его последние слова всплывают в памяти. Урод!
Что-то мне подсказывает, что это не просто угрозы.
Делаю еще один глоток и закрываю глаза. Да у меня после смерти Димы вообще ни одного мужика не было. Я только последний год стала вспоминать о нем без слез. Я только-только начала снова обращать внимание на жизнь вокруг. Только недавно мое тело вновь стало требовать ласки.
Очень не вовремя память мне подсовывает воспоминание о злосчастном пациенте.
Вспоминаю непримиримый взгляд темных глаз: от такого мурашки бегут по коже. И глубокий хрипловатый голос с властными нотками. Рельефные мышцы перекатываются под влажной кожей при каждом его движении. Интересно, какой он на вкус? Стоп, о чем это я?
Так, что случилось вчера?
Я отправила Назарова в стационар. Вера Юрьевна отпросилась и попросила подменить ее. Я сама его осмотрела и назначила лечение, распорядилась по поводу литички. А потом вернулась на прием. Мое дежурство началось в шесть, был обход. А потом прибежала Диана, молоденькая медсестра с испуганными глазами и сказала, что пациенту плохо.
В памяти всплывает каждая секунда вчерашнего вечера.
Я забегаю в палату, мужчина лежит на кровати, прикрыв глаза. Его лицо горит, а грудь тяжело вздымается.
Я пытаюсь узнать, что его беспокоит. Он молчит, я трогаю его за рукав.
Он распахивает темные глаза, я вижу в них странное выражение, смесь боли и упрека. Но почему?
- Артем Юрьевич, что с вами?
В ответ мне раздается кашель, мучительный и надсадный. Мужчина мечется на кровати. Его глаза постоянно что-то ищут вокруг.
Приступ не проходит, вдох дается мужчине с трудом. Прибор, измеряющий давление и пульс, начинает жалобно пищать. Бросаю на него взгляд, давление падает.
- Диана, Диана! Быстро зови реаниматологов и санитара – кричу я и пытаюсь ослабить ворот мужской рубашки. Неужели они в стационаре не могли ему выдать хотя бы одноразовую пижаму?
- Не могу дышать… – хрипит он.
Я оглядываюсь. Нажимаю тревожную кнопку. Ну где носит медсестру?
Не успеваю о ней подумать, как она оказывается передо мной.
- Вызвала, – испуганно пищит она и огромными глазами смотрит на бьющегося в моих руках пациента.
- Противошоковую аптечку, быстро! Чего встала? Тащи! – у меня нет времени быть предельно вежливой. Сейчас дорога каждая секунда.
Назаров порывается встать, хрипит и вскидывает руки. Мне не хватает сил его удержать. Если он рухнет на пол, будет только хуже.
Я запрыгиваю сверху на кровать и пытаюсь прижать его своим телом. Попутно бросаю взгляд на заторможенную от страха медсестру.
- Диана, разводи адреналин один к десяти, набирай полкубика, в другой шприц преднизолон девяносто, - чувствую, как напрягается огромное тело под собой, - нет, сто двадцать. Быстро.
Цепкие мужские пальцы хватают меня за запястья, в горящих глазах мутнеет рассудок, остается только боль.
Пытаюсь вырвать руки, но в итоге падаю ему на грудь. Огромное тело сотрясают судороги, ужасные хрипы слышны на расстоянии. Упираюсь руками в пылающую грудь.
Его лоб покрывается испариной, глаза закатываются, он судорожно хватается руками за воздух.
- Чего ты копаешься?
- Я… – мямлит медсестра.
- Коли!
Пальцами правой руки он царапает мое горло, соскальзывает вниз, хватается за ворот медицинской пижамы. Раздается треск разрываемой ткани, свежий воздух касается обнаженной груди. Я не вижу насколько все плохо, могу только догадываться. Сейчас это не имеет значения.
Неловким движением медсестра вгоняет укол, и поршень загоняет препарат глубоко в мышцу.
Мужчина обмякает на постели. Всматриваюсь в побледневшее лицо, покрытое крупными капельками пота. Бледные сухие губы приоткрылись, втягивая воздух.
- Звони в реанимацию, - бросаю Диане, осторожно сползая с кровати.
- Но…
- Звони в реанимацию и скажи, что если их не будет здесь через минуту, они могут собирать вещи! – зло отчеканиваю каждое слово. Девочка опускает голову, подчиняясь, и бросается на пост.
Мужчина тяжело дышит, но дышит. Кашля больше нет, хрипы пропали. Подбираю датчик прибора определения давления и пульса: он слетел, как только Назаров стал метаться. Возвращаю прибор на место, проверяю пульс.
За спиной раздается недовольное покашливание Олега Федоровича. Стягиваю на груди медицинскую рубашку и оборачиваюсь.
Да, такого дежурства на моей памяти еще не было. Открываю глаза и подношу фужер к губам.
Что же случилось с Назаровым? Что послужило причиной развития у него анафилактического шока?
Хорошо еще, что Диана была где-то рядом и успела меня позвать, а если нет? Боюсь даже подумать об этом.
Сейчас адреналин схлынул с меня и в голове всплывает вопрос: что послужило причиной шока? Надо будет в понедельник поговорить с Дианой и узнать, что она ему давала и колола.
Ставлю бокал на широкий бортик и погружаюсь под воду с головой. Тут же выныриваю обратно. Горячая вода расслабляет напряженные мышцы.
А перед глазами встает серьезное мужественное лицо с карими глазами. Почему я весь день думаю о нем? Странный пациент. В первый раз он разозлил и обидел меня, во второй – очень сильно испугал.
Надо будет обязательно зайти и посмотреть в понедельник как он чувствует себя. Приняв решение, я поднимаюсь из воды и включаю душ.
Конец шестой главы. Глава 7