Начало 80-х. Молодые Iron Maiden впервые отправляются в Японию. Путь неблизкий – почти сутки в воздухе с пересадками.
"Это было нечто", – вспоминает басист Стив Харрис. – "Франкфурт, Абу-Даби, Карачи, Бангкок... и только потом Токио! Ужасный маршрут, но зато самый дешевый. У нас было всего пара альбомов за плечами, роскошь длинных перелетов нам не светила".
"Япония стала культурным шоком", – добавляет гитарист Дэйв Мюррей. – "С непривычки было сложновато. Сейчас, конечно, мы чувствуем себя здесь как дома, исколесили всю страну вдоль и поперек. Но в 80-е мы колесили по миру, как придется. Напивались на одном рейсе, трезвели на следующем. Думаю, именно тогда я впервые столкнулся с джетлагом. Помню, как подумал: "Вот так я теперь себя буду чувствовать полжизни". К этому невозможно привыкнуть".
Гитарист Яник Герс впервые посетил Японию в 1981 году с группой Иэна Гиллана. "Мне всегда нравилось путешествовать, наблюдать, впитывать новые культуры, – рассказывает он. – Помню, как мы с Джоном Маккоем [басистом Гиллана] возвращались в отель. Обернулись – а за нами толпа детей, человек двадцать! Их завораживала лысина Джона и мои длинные волосы".
Поезд-молния и культурный шок
Сегодня мы с Харрисом, Мюрреем, Герсом и остальной командой Maiden мчимся на скоростном поезде из Токио в Хиросиму. 300 километров в час! Четыре часа в пути пролетают незаметно – настолько это плавно и комфортно. Впрочем, как и все в Японии.
Поезд рассекает воздух, словно самурайский меч. Сиденья – большие, удобные, раскладываются почти до горизонтального положения. Места для ног хватит на целую рок-группу. За окном мелькают городские пейзажи и островки сельской идиллии.
Гитарист Адриан Смит спит в наушниках. Вокалист Брюс Дикинсон рулит виртуальным самолетом на ноутбуке. Барабанщик Нико МакБрейн подзывает официантку с тележкой, полной еды и напитков.
Девушка – само воплощение японской красоты: кожа цвета слоновой кости, волосы воронова крыла, идеальные черты лица. Полная противоположность типичной британской проводнице.
Нико заказывает два кофе. Цена – 600 йен, примерно 300 рублей. Он протягивает купюру в 1000 йен. "Сдачи не надо", – улыбается он на ломаном английском.
Официантка в ужасе: "Ах-нет-нет-нет-нет!" Посыл ясен: гайдзин не должен даже думать о чаевых! Это оскорбление для гордых и организованных японцев. Так не принято. (Для тех, кто не читал "сёгуна": гайдзин – значит "иностранец").
Менеджер Maiden Род Смоллвуд наблюдает за этой сценой, уткнувшись в статью о Led Zeppelin в журнале Rolling Stone. "Да брось ты, Нико! – машет он рукой. – Японцы – народ зажатый. Для них главное – виски и секс".
Что ж, это интересная точка зрения. Очевидно, Смоллвуд все еще не отошел от "Великого Скандала в корейском ресторане", который случился пару дней назад.
Корейское барбекю и другие приключения
Но вернемся немного назад. Токио. Льет как из ведра. Группа должна отправиться на ужин в честь приезда – как ни странно, в корейский ресторан с барбекю.
Кто-то напутал с адресом, и колонна такси, организованная японским филиалом EMI, разъезжается кто куда. Стив Харрис застревает на подземной парковке почти на час. В итоге все собираются, но Смоллвуд вне себя от ярости. Он увольняет EMI Japan прямо на месте. (Позже, правда, остывает и меняет свое решение).
В корейских ресторанах барбекю принято носить защитные фартуки – еда здесь дело грязное. Посетители сами жарят мясо на мини-мангалах, установленных прямо на столах.
"Род в этом фартуке выглядит как Суини Тодд, – шепчет Стив Харрис. – Готов перерезать кому-нибудь глотку. Я бы не хотел оказаться на пути у Рода в таком настроении".
Счет в ресторане составил 225 000 йен – больше 100 000 рублей. Это очень много корейского барбекю.
Будокан: храм рок-н-ролла
Следующий день. Maiden выступают в легендарном токийском "Будокане". Все 10 000 билетов распроданы. У входа – ни души. Лишь одинокий охранник в ярко-синей форме регулирует несуществующее движение светящимся жезлом. В воздухе стоит стрекот сверчков, заглушаемый гулом толпы. Очередь за мерчем Maiden извивается вокруг ряда заграждений.
"Будокан" находится не в самом сердце мегаполиса, как можно было бы ожидать. До него можно добраться пешком, прогулявшись по ухоженным аллеям Императорского парка.
Вопреки ожиданиям, "Будокан" оказывается на удивление невзрачным бетонным зданием. Изначально он строился для соревнований по дзюдо на Олимпийских играх 1964 года. Но сегодня здесь будут раздаваться совсем другие звуки.
Объявление у касс гласит: "Никаких фото и видеосъемки. Проносить алкоголь на территорию заведения строго запрещено".
В кафе напротив – одинокий торговый автомат. В нем продается местное пиво Asahi: большая банка за 500 йен и маленькая – за 350. В Англии у такого аппарата выстроилась бы очередь из слюнявых металлистов. Но это Япония. В очереди стоят четыре человека, двое из них читают книги.
Ровно в шесть вечера двери "Будокана" распахиваются, и фанаты Maiden устремляются внутрь, как пчелы в улей.
Внутри – идеальный порядок. Пол застелен огромными серыми пластиковыми листами. Ряды сидений выстроены с геометрической точностью. Потолок украшен гигантским цветком хризантемы, а под самым сводом реет флаг восходящего солнца.
Японская публика и мертвый барабанщик
Японские фанаты, как мы узнаем позже, стали гораздо более живыми, чем раньше. Но концерты здесь все еще начинаются очень рано – Maiden должны выйти на сцену в 19:15, что по британским меркам – глубокий вечер. Все делается для того, чтобы не допустить слишком бурных проявлений эмоций.
В те времена, когда западный рок-н-ролл только начал проникать в Японию, все было гораздо строже. Если фан вел себя неподобающе, охранник бил его по голове свернутой газетой.
"Это было забавное зрелище", – замечает Род Смоллвуд, присоединившийся к нам вместе со Стивом Харрисом. – "Прямо как в тех игральных автоматах на ярмарках, где нужно бить кротов".
"Японцы не буйствуют на концертах. Им не разрешается, – объясняет Харрис. – Они хлопают и подпевают, но атмосфера совсем другая. Если ты не знаешь, чего ожидать, то можешь и испугаться".
За кулисами нас ждет неприятный сюрприз. Брюс Дикинсон сообщает плохие новости: "У нас мертвый барабанщик".
Оказывается, Нико МакБрэйн стал жертвой собственных слабостей – красного вина и гриппа. Утром к нему приходил врач и сделал несколько уколов витамина B12.
"С Нико все будет в порядке, – успокаивает Смоллвуд. – С ним всегда так". МакБрэйн появляется как раз вовремя и заявляет: "Меня здесь даже не должно быть". Но он здесь. Это главное.
Стив Харрис отправляется в зрительный зал – смотреть, как его дочь Лорен, которая выступает на разогреве у Maiden в Японии, откатывает свой короткий, но яркий сет.
Сцена готова. Через несколько минут Maiden выйдут к публике и исполнят свой новый альбом A Matter Of Life And Death. От начала и до конца.
Новый альбом: вызов или безрассудство?
Итак, группа решила сыграть все десять песен нового альбома – от Different World до The Legacy. Никаких уступок, никаких компромиссов.
В зависимости от вашей точки зрения, это либо акт невероятной смелости, либо акт невероятного высокомерия. А может быть, и то, и другое вместе.
Перед поездкой в Японию Maiden дали одиннадцать концертов в США и Канаде. На некоторых из них, как дошли слухи до Classic Rock, фанаты были недовольны отсутствием в сет-листе старых хитов.
К счастью – если не считать одинокого крика с просьбой сыграть Can I Play With Madness – в "Будокане" все спокойно.
Концерт начинается немного вяло, но затем набирает обороты. Декорации представляют собой нечто вроде окопов на разорванном войной поле боя – повсюду мешки с песком.
Музыкант одеты просто. Брюс Дикинсон – в черных брюках и пиджаке. На басисте Стиве Харрисе – камуфляжные шорты и черные кроссовки, как будто он только что вернулся с отдыха в Блэкпуле.
Со сцены почти нет никаких речей. Лишь изредка Дикинсон вскрикивает: "Кричите для меня, Будокан!", и этот крик заставляет дрожать стены зала.
Maiden позволяют музыке говорить самой за себя. Когда Дикинсон на пару минут покидает сцену, чтобы перевести дух, три гитариста – Дэйв Мюррей, Адриан Смит и Яник Герс – устраивают настоящий праздник гитарных риффов.
Кульминацией становятся великолепные Out Of The Shadows и The Reincarnation Of Benjamin Breeg. К концу сета становится очевидно, что публика стала свидетелем невероятного шоу, полного напряжения, драматизма и чистого блеска. Боевые искусства высшего уровня. Стратосферный металл, если хотите.
Но и это еще не все. Наконец-то приходит время старых хитов – Fear Of The Dark, Iron Maiden, The Evil That Men Do и Hallowed Be Thy Name. И тут на сцене появляется талисман Maiden – Эдди. Причем появляется не просто так, а за рулем танка!
"У нас сегодня особый гость, – объявляет Брюс Дикинсон. – Всемирно известный фотограф Росс Халфин!" (Халфин, находящийся в фотопите перед сценой, неуверенно машет рукой.)
"Итак, Росс, сколько сейчас времени?" (Халфин молчит). "Что? У нас в гостях всемирно известный фотограф... а он не знает, какой сейчас час?!" (Халфин продолжает молчать. Дикинсон смеется.) "Ну, тогда позвольте мне сказать вам, сколько сейчас времени: две минуты до полуночи!"
"У меня просто не было часов, – смущенно объясняет Халфин позже. – Я действительно подумал, что Брюс хочет узнать, сколько времени".
Ну да, конечно.
"Мы не кабаре-группа"
Мы снова в скоростном поезде, на пути из Токио в Хиросиму. Пользуясь моментом, решаем расспросить Дикинсона о том, почему группа решила сыграть A Matter Of Life And Death от начала до конца.
"Это возвращение к корням, – отвечает он. – Когда мы были молодыми, никто не знал, что такое хэви-метал. Все группы, которыми мы восхищались, были очень разноплановыми. Вот и мы решили попробовать что-то новое. Это выводит нас из зоны комфорта".
"Мы подумали, что это будет отличный способ выделиться из толпы и громко заявить о том, что мы все еще пишем новую музыку. Это очень важно – делать то, во что веришь, и поддерживать огонь в душе. Иначе нет смысла заниматься музыкой".
"В нашей музыке всегда было много напряжения и драматизма. Именно поэтому я надеваю на сцену простые черные брюки и пиджак – я хочу быть максимально нейтральным, чтобы все внимание было сосредоточено на музыке и световом шоу".
А как же негативная реакция на концертах в Штатах?
"Да, некоторые фанаты выглядели немного ошарашенными, – признается Дикинсон. – Но перед нами стояло множество молодых ребят, которым все понравилось. Есть люди, которые застряли во времени, и Америка в этом плане – просто ужасное место. Нигде в мире вы не найдете такого маленького, но громкого меньшинства. Они пишут в интернете, и их голос кажется гораздо более весомым, чем он есть на самом деле. Но нельзя им потакать, нужно просто их игнорировать".
"К настоящему времени фанаты уже должны знать, чего от нас ожидать, – добавляет Дикинсон. – Если им не нравится наша музыка, они всегда могут продать свои билеты. Желающих хватит".
Мы напоминаем Стиву Харрису, что видели концерт The Who в лондонском "Лицеуме", когда они впервые сыграли Quadrophenia. И концерт Yes в лондонском "Рэйнбоу", когда они представили Tales From Topographic Oceans. Последнее было особенно утомительным зрелищем.
"Я тоже был на том концерте Yes, – кивает Харрис. – Мне, кстати, понравилось. А еще я ходил на Jethro Tull, когда они играли Thick As Brick и Passion Play. Было здорово! Помню, Иэн Андерсон закончил играть Thick As A Brick и сказал: "А теперь наша вторая песня!".
Как и Дикинсон, Харрис не испытывает никаких угрызений совести по поводу того, что A Matter Of Life And Death исполняется вживую полностью: "Фанаты не знают, чего они хотят, пока ты им этого не дашь. Они могут прийти на концерт с мыслью: "Хочу услышать старые песни!", но когда они видят шоу, то приятно удивляются".
Гитаристы Maiden с ним согласны.
Адриан Смит: "Новый альбом – это единое целое. Было бы странно играть только несколько песен. В нем есть тонкие музыкальные темы, которые мы не замечали, когда писали его".
Дэйв Мюррей: "Мы играем весь альбом вживую просто потому, что нам это нравится. Это особый случай. Надеюсь, в будущем люди будут говорить: "Я был там, когда Iron Maiden сыграли весь A Matter Of Life And Death".
Яник Герс: "Я всегда был в группах, которые принимали решения самостоятельно. Когда я играл в White Spirit [группе новой волны британского хэви-метала], мы никогда не играли на бис. Наверное, мы были слишком молоды и высокомерны. Но нужно занимать позицию. Я не хочу быть в кабаре-группе. Я не хочу быть в группе, которая является пародией на то, чем она была в 1980-х годах. Мы гордимся своей историей, но мы также гордимся новым альбомом. Наступает момент, когда мы должны сказать: вот где мы сейчас находимся. Ты либо топчешься на месте, либо движешься вперед".
В 97-м номере Classic Rock мы назвали A Matter Of Life And Death альбомом, полным "блестящего безумного прог-метала". Поэтому неудивительно слышать, что многие ранние влияния Стива Харриса проявились на альбоме.
"Недавно я был в магазине пластинок в Токио, – рассказывает Харрис. – Купил ранний Genesis, Jethro Tull, Wishbone Ash... Настоящая сокровищница! Думаю, на последних трех или четырех альбомах Maiden эти влияния слышны больше, чем когда-либо. Blood Brothers на Brave New World, например, или заглавный трек на предыдущем альбоме, Dance Of Death... На новом альбоме есть пара вещей, где действительно слышно влияние Tull – вероятно, средняя часть Out Of The Shadows. Это очень похоже на Tull. Это вовсе не копирование Tull, это даже не дань уважения им, это просто проявляется как влияние".
Дикинсон говорит о склонностях Maiden к прог-року следующее: "Я рад, что мы делаем это сейчас. Группа приобрела эмоциональную глубину. Она всегда была там, но раньше мы были слишком зажаты, чтобы признать это. Теперь все изменилось. И людям это нравится. Мы добавили в нашу палитру гораздо больше красок".
"Я не думаю, что мы когда-либо были прямолинейной хэви-метал группой, – добавляет Харрис. – В нас всегда было больше, чем кажется на первый взгляд. Мы не изменились. С нашим нынешним шоу мы делаем своего рода заявление... Но я не знаю, что это за заявление, кроме как сказать: "К черту все, мы собираемся сыграть весь новый альбом!".
Хиросима: город контрастов
Хиросима, как и Токио, – гиперсовременный город, который содержится в безупречной чистоте. На тротуарах нет жвачки, на стенах – граффити. Такси – а именно Nissan Cedric – выглядят так, будто только что выехали из автомойки.
Мы делаем перерыв в нашем путешествии, чтобы осмотреть Парк мира – мрачное и суровое место, напоминающее о том ужасном дне 6 августа 1945 года, когда Хиросима была разрушена атомной бомбой. Рядом с парком находится Генбаку Доум, или "Купол атомной бомбы" – здание, которое чудом уцелело, когда бомба взорвалась в 60 метрах над ним.
В Мемориальном музее мира хранится необычный экспонат – разбитый кусок кирпичной стены. Он выглядит обычным, пока вы не заметите теневую форму, вдавленную в него, – все, что осталось от человека, который был испарен взрывом. Но самый жуткий экспонат, на наш взгляд, – это детский металлический трехколесный велосипед, который оказался в эпицентре взрыва. Он не сильно деформирован, он просто странно искривлен, как будто сошел с картины Дали. Прежде чем попасть в музей, велосипед много лет пролежал закопанным в саду вместе с телом маленького мальчика, который на нем катался.
Брюс Дикинсон, прочитавший книгу о Хиросиме, высказывает свою точку зрения: "То, как Япония смогла оправиться от этой трагедии, – просто удивительно. Американцы выбрали Хиросиму в качестве цели, потому что практически не осталось городов, которые они еще не разбомбили. Им нужен был город, который был цел, чтобы увидеть, на что действительно способна атомная бомба. А Нагасаки [где взорвалась еще одна атомная бомба] вообще не должен был быть целью – у самолета, несущего бомбу, был неисправен топливный бак, и у него заканчивалось горючее. Он не смог добраться до своей основной цели, которой, как я полагаю, была военная база. Так что Нагасаки был в какой-то степени ошибкой".
"Роберт Оппенгеймер, создатель атомной бомбы, в слезах пришел к Трумэну, когда узнал, что произошло в Хиросиме, – продолжает Дикинсон. – Трумэн дал ему носовой платок и сказал: "Убирайся из моего кабинета, плакса. Ты ее просто создал. А я, сволочь, сбросил".
Сегодняшний концерт пройдет в роскошном Кубинчокин-холле в Хиросиме – месте, гораздо менее вместительном, чем токийский "Будокан". Если "Будокан" можно сравнить с лондонской "Уэмбли Ареной", то Кубинчокин-холл больше похож на лондонский "Ройал Фестивал Холл".
За кулисами Адриан Смит выражает легкое беспокойство по поводу того, что Maiden играют в Хиросиме с их нынешними военными декорациями: "Я немного волнуюсь, как люди это воспримут. Но дело не только в Хиросиме. Это связано с нынешней обстановкой... Ирак и все такое. Конечно, это просто шоу. Честно говоря, как только я выйду на сцену, я, вероятно, забуду об этом".
"Я помню, как мы впервые играли в Хиросиме – кажется, это было в 1987 году, – продолжает Смит. – Было странно гулять по улицам, видеть Парк мира, а затем играть концерт для всех этих восторженных фанатов, которые выглядели так, будто у них нет проблем".
На A Matter Of Life And Death есть одна песня – Brighter Than A Thousand Suns – которая непосредственно связана с атомной бомбой и гонкой вооружений. Взгляните на текст: "Бомбардировщики взлетают без предупреждения/Минуты до падения ракеты/Взгляните на свое последнее небо/Боюсь, у вас не будет времени плакать".
Есть ли какие-либо сомнения по поводу исполнения этой песни сегодня вечером?
"Как и большая часть нашего материала, Brighter… – это просто наблюдение, комментарий. Это не мрак и уныние, – настаивает Смит, который написал эту песню в соавторстве с Харрисом и Дикинсоном. – Некоторые из наших песен довольно оптимистичны – вы можете говорить о тяжелой теме, но при этом использовать бодрый припев. Это работает на таком уровне".
Шоу должно продолжаться
Сегодняшнее шоу просто потрясающее. Лорен Харрис вставляет в свой сет кавер на Natural Thing от UFO – верный признак влияния ее отца Стива. Maiden в более интимной обстановке смотрятся еще более убедительно. Вдали от шума большого города и огромного токийского "Будокана" группа звучит более расслабленно, живо и энергично.
И снова тот факт, что A Matter Of Life And Death исполняется полностью, не вызывает негатива у публики. Единственный голос несогласия мы слышим, зайдя в фойе. У выходной двери стоит группка американцев. Один из них кричит: "К черту это новое дерьмо! Дайте The Trooper!"
Найди себе жизнь, чувак. Где же тот охранник со свернутой газетой?
