Аполлон-11 в газетных вырезках. Часть 1 (статья в журнале Life от 18.07.1969)
Аполлон-11 в газетных вырезках. Часть 2 (Специальный выпуск журнала Life от 4 июля 1969 года)
Аполлон-11 в газетных вырезках. Часть 3 (Биография Нила Армстронга, которую читатели Лайфа могли узнать из номера журнала от 4 июля, за две недели до посадки на Луну)
Продолжаю собирать материал к 55 летнему юбилею высадки на Луну. Сегодня биография Майка Коллинза в том же журнале ЛайФ от 4 июля 1969 года.
Майкл Коллинз на Луну не высаживался, он оставался на орбите Луны и нарезал круги вокруг нее в одиночестве пока два его товарища совершили посадку на Луну.
Когда мы вспоминаем Майка Коллинза, первое что спрашивают конспирологи - а как он мог полететь на Луну после тяжелой операции на шейных позвонках?! А кто-то даже уверял нас, что операция держалась в строжайшей тайне, и никто о ней не знал. Вот и посмотрим, расскажут ли об операции в журнале Лайф за две недели до высадки астронавтов на Луну, или скроют от общественности.
Статья из журнала с небольшими сокращениями:
"Коллинз легко справляется с космосом и пасхальным кроликом
"Майкл Коллинз - приятный человек, который охотно улыбается и пользуется большой популярностью у окружающих. Он прагматичен и фаталистичен в той мере, в какой это относится скорее к отношению и контролю над беспокойством, чем к философии, но он также умен и гораздо более тонок и многослоен, чем он хочет признать. Он безгранично верит в себя и в свою способность действовать под давлением. Больше, чем опасности космических путешествий, его беспокоят крошечные, коварные клетки рака, например, потому что рак иррационален и против него он чувствует себя беспомощным, а угроза космоса упорядочена, логична и позволяет ему полагаться на себя, и это та позиция, в которой он чувствует себя наиболее комфортно.
В свои 38 лет Коллинз - стройный, подтянутый, обманчиво легкий, чемпион по гандболу среди астронавтов. В начале прошлого года его игра пошла на спад. "Мои ноги чувствовали себя странно, как будто они не принадлежали мне на 100%. Я слышал, как боксеры рассказывали о том, что у них отказывают ноги, и подумал: ну вот, мгновенная старость". Но состояние прогрессировало. Вскоре он перестал чувствовать свои ноги. У него отказали рефлексы. Иногда он падал. Врачи обнаружили у него костную шпору и диск в шее, которые давили на спинной мозг. Для этого существует две операции, обе серьезные. Одна снимает проблему, но лишь облегчает, не вылечивает. Другая, более опасная и сложная, при удачном исходе излечивает. Коллинз выбрал последнюю, и операция прошла успешно. Он полностью восстановился и вернулся к летной работе. Сегодня он рассказывает об этом эпизоде с абсолютным спокойствием и без малейшего намека на эмоции. И все же это был катастрофический поворот событий. Он стоил ему места на "Аполлоне-8", первом полете вокруг Луны. Все его будущее как космического пилота и офицера ВВС было поставлено на карту. Конечно же, это было потрясение и травма?
"Мне кажется, что иногда приходится принимать решения, которые могут быть успешны почти 50 на 50. Знаете, 50,1 против 49,9. Тогда стоит волноваться. Но здесь не было никаких сомнений. У меня была эта штука, ползущая по левой стороне тела, становящаяся все хуже и хуже, и главный факт заключался в том, что ее нужно было остановить, и операция была способом остановить ее. Все остальное - что неудача может означать для моей карьеры и так далее - было лишь фоновым шумом. У меня не было выбора - у меня было заболевание, операция была единственным выходом, и - вуаля - она должна была быть сделана, и можно было надеяться, что она сработает, а если нет, то нет, но у меня все равно не было альтернатив".
Но разве нет чувства ужаса в этом грубом вторжении в тело, которое всегда так хорошо служило?
"Нет, не совсем. Если выбор почти 50 на 50, то ужас, я думаю, вызывают вещи, которые не совсем понятны. У вас может быть рак, и вам удаляют часть печени, а потом вы обнаруживаете его в лимфатическом потоке, а потом он появляется в каком-то другом ужасном месте - такие вещи очень коварны, загадочны, это культ зла, понимаете? В моем случае давление на спинной мозг - это была относительно чистая вещь. Механизм был хорошо изучен. Вещи, которые вы полностью понимаете, на самом деле не пугают".
Коллинз происходит из семьи военных и сам является подполковником ВВС, хотя ему мало что известно о манере поведения военных. Он родился в Риме, где его отец, генерал-майор Джеймс Л. Коллинз, в то время был военным атташе при посольстве США. Его дядя, генерал Дж. Лоутон "Молниеносный Джо" Коллинз, был знаменитым командиром дивизии во Второй мировой войне и впоследствии начальником штаба армии, а его старший брат сейчас бригадный генерал. Коллинз вырос в военных гарнизонах, и поэтому у него нет места, которое он считал бы своим домом. Больше всего он любит вспоминать Пуэрто-Рико, где его отец командовал в дни перед Второй мировой войной, и они жили в здании возрастом около 400 лет, которое испанцы построили с каменными стенами, достаточно толстыми, чтобы выдержать пушечный огонь. Это было огромное сооружение с орудийными павильонами и туннелями, которые стали прекрасным местом для игр 10-летнего ребенка. Здесь была полоса пляжа, и когда появлялась акула, охранник бежал вниз и бил ее из пистолета-пулемета. Военную зону окружала высокая каменная стена, а напротив нее был построен бедный прибрежный квартал города. "Прямо там находился дом с дурной репутацией". Коллинз хорошо помнит это место. "У них был процветающий бизнес, и я сидел на стене и смотрел, как все приходят и уходят, разговаривал с девушками, и я помню, как они бросали мне деньги, чтобы я пришел к ним в гости, но я никогда не делал этого. Я до смерти боялся".
Он поступил в Вест-Пойнт, привлеченный, как он любит говорить, тем, что образование было и отличным, и бесплатным, а когда окончил его в 1952 году, решил служить в ВВС. В ВВС его обучили летать на истребителях, и он с самого начала полюбил полеты и огромные машины, которые взлетали над землей и становились живыми, гибкими и отзывчивыми на его прикосновения. Его жена помнит, как впервые встретила его на базе во Франции с группой молодых летчиков-истребителей, все они были возбуждены и уверены в себе. Ее звали Патриция Финнеган, она приехала из Бостона и служила в ВВС. Она сидела в комнате с этими дерзкими молодыми людьми, часто наслаждаясь настроением частной иронии. Увидев на лице Коллинза выражение, соответствующее ее настроению, она решила, что он особенный.
В 1956 году, через четыре года после окончания школы, Коллинз мог уволиться из ВВС и какое-то время всерьез об этом думал. По воспоминаниям его жены, он был предан не военному делу, а самому полету, и Коллинз думал о тест-пилотировании, которое является логическим продолжением полетов, но не военных. В конце концов, он поступил в школу летчиков-испытателей ВВС на базе ВВС Эдвардс в пустыне Мохаве и летал на X-15 и других дальних самолетах. Затем, естественно, он обратился к космосу.
Мне нравятся летчики-истребители. Они самостоятельны, говорят то, что имеют в виду, и доказывают, кто они такие, своими поступками. Они устраивают хорошие вечеринки и позволяют своим детям болтаться без дела. Они хорошие люди. Но летчики-истребители могут позволить себе быть безответственными и импульсивными, а летчики-испытатели - нет. Летчики-испытатели должны быть старше, умнее, уравновешеннее, иначе они примут неверное решение о самолете, и кто-нибудь потом покончит с собой. Летчик-испытатель должен быть в большей степени инженером, изучающим графики и диаграммы для определения предельных возможностей самолета".
"А космические полеты - это продолжение этого. Наша подготовка более тщательная, более продуманная. Люди думают, что нас запекают в термокамерах и крутят в центрифугах, пока не выпадут глазные яблоки, и в этом есть что-то такое, но по сути мы изучаем невероятно сложный набор машин - все гайки, болты и провода - и учимся, что делать, если что-то из этого работает не так, как заявлено. Мы проходим через крошечные миссии, чтобы убедиться, что мы их понимаем, что оборудование правильное, какие у него есть режимы неисправности и какие у нас есть альтернативные планы".
Так он окончательно пришел к освоению космоса. И все же Коллинз на самом деле не до конца владеет разными вещами, которыми кажется. Он любит летать, но завтра может бросить это занятие. Он инженер по образованию, но не любит машины как таковые. Он знает толк в винах, читает хорошие книги и выращивает розы на заднем дворе. Он из тех мужчин, которые получают особое удовольствие от того, как растет цветок, как гуляет кошка или как смотрит его маленький сынишка, когда ему что-то нужно. Когда он приходит домой, он такой здесь, говорит его жена, такой совершенно расслабленный и легкий, с ним весело быть рядом - светлый, счастливый, яркий поздним вечером, когда она устала и день был длинным и пора сменить власть с детьми. Его жена любит поговорить - ей это необходимо, - и Коллинз выслушивает ее полностью и вдумчиво, часто не соглашаясь, иногда требуя, чтобы она переосмыслила свою точку зрения, но всегда с уважением, и она говорит просто: "Мне повезло". Он не механический человек и не пилот, который жив только в воздухе. До сих пор он не был искателем неизведанного.
И все же Коллинзу трудно сформулировать причины, побудившие его отправиться в космос. "Я думаю, человек всегда шел туда, куда мог, он всегда был исследователем. Исследования и полеты в новые места увлекают человека, но я не могу сказать, что во мне есть что-то особенное - что я прирожденный исследователь или что я всегда был склонен к этому - потому что это неправда. Я буду хорошим исследователем, но и другие люди тоже. Я считаю, что главное - это то, что человек всегда шел туда, куда мог, и он должен идти дальше. Имея такую возможность и не воспользовавшись ею, он потеряет нечто ужасно важное".
Природа Коллинза, конечно, требует, чтобы он подходил к работе уверенно, весело, как будто пасхальный кролик действительно существует, и с огромной концентрацией. Дома он может читать детям комиксы, разговаривать с женой и оплачивать счета примерно в одно и то же время, но в космических делах его подготовка интенсивна, а концентрация фокусирует эту подготовку на яркой точке мгновенной и надежной реакции, которая призвана сохранить ему жизнь..
"Это был полет Джемини 10 с Джоном Янгом в июле 1966 года, и одной из его задач было маневрирование рядом с беспилотным космическим кораблем Аджена, который находился на орбите уже несколько месяцев. Коллинз должен извлечь небольшую коробку - прибор для измерения микрометеоритов. Янг подошел снизу и подвел "Джемини" на расстояние 12 футов к "Аджене". Они надули скафандры и открыли люк. Коллинз встал, слегка оттолкнулся кончиками пальцев и поплыл к "Аджене". Он двигался достаточно медленно, но ситуация, тем не менее, была отчаянно, хотя и несколько обманчиво, нестабильной. Во-первых, оба космических корабля и человек двигались со скоростью около 17 000 миль в час, и, несмотря на невесомость и отсутствие воздуха, эта скорость вызывает значительное количество случайных движений. Далее, состояние невесомости означает, что каждое движение вызывает нежелательное встречное движение, и все же три тела могут двигаться независимо друг от друга. Так, вытянув руки, Коллинз поплыл к "Аджене". ... Янг держал "Джемини" ровно, а Коллинз подплыл к "Аджене". Он зацепился за ее переднюю часть - стыковочный воротник, открытый, как горлышко банки, только широкий и тупой, что делает его плохой опорой для рук. Скафандр сковывает давление и делает движения неловкими и тяжелыми, но Коллинз, опираясь на воротник, добрался до вершины "Агены". Однако когда он добрался до вершины, то не смог остановиться. Сила импульса вырвала его из рук, и он сделал два полных сальто в пространстве. Вспоминая эту сцену, сидя на диване в своем доме в Хьюстоне, Коллинз перевернулся на бок, закинув ноги вверх, чтобы показать, как это было, и перед глазами возник образ жесткой фигуры, раздувшейся от жира, совсем не похожей на человека, кувыркающейся в космосе с маленькой серебряной линией, петляющей за ним, и вдруг ужасная странность и опасность всего этого обдала вас, как холодный ветер. Ибо мысленно вы видели, что теперь "Джемини" находится далеко внизу, а между ним и жесткой кувыркающейся фигурой в костюме самостоятельно движется большая "Агена". У Коллинза была ракетная пушка, которую он мог направить туда, куда хотел, и она потащит его за собой. Но в космосе она еще не была опробована, и он избегал ее использовать. Теперь он потянулся за пистолетом - и тот исчез. Он, должно быть, оторвался от рюкзака, подумал он и стал искать шнур, питающий пистолет, нашел его и притянул пистолет обратно к руке. Теперь я был близок к концу привязи, и у меня была как бы боковая скорость, так что пистолет повел меня обратно к "Близнецам" по большой дуге. Я вернулся к "Близнецам", а оттуда снова к "Аджене", и на этот раз я добрался до нее, схватил горсть проводов и держался за них одной рукой, а другой отсоединил пакет с микрометеоритом и вернул его на "Близнецы"". Нужно сохранять хладнокровие, - сказал он. Нужно сосредоточиться и сохранять хладнокровие, и только так вы вернетесь домой". "Я никогда не чувствовал, что это не может случиться со мной. Полет на Луну может закончиться катастрофой. Я не думаю, что это произойдет. Я думаю, что шансы достаточно велики, чтобы я мог рискнуть". Коллинз будет находиться в командном модуле и парить вокруг Луны, пока его спутники будут опускаться на ее поверхность. Если там возникнут проблемы? "Ну, если у них возникнут трудности на поверхности Луны, я ничего не смогу с этим поделать. Поэтому я думаю, что у всех на уме вопрос: как я отнесусь к тому, что мне придется оставить их на лунной поверхности. Я не думаю, что это произойдет, и если бы это случилось, я бы сделал все возможное, чтобы помочь им, но они знают, и я знаю, и Управление полетами знает, что есть определенные категории неисправностей, при которых я просто включу двигатель и вернусь домой без них".