Серому снова снился страшный сон. Он лежал в куче затхлого тряпья и нервно подрагивал лапками. Ему снилось что-то из далекого прошлого – какие-то крики, стоны, ночь. А потом наступила тишина и одиночество. Он проснулся. Озябший и голодный.
В заброшенном доме было темно, сыро, пыльно и холодно. Ветер гулял через разбитое, перекосившееся от старости и сырости окно, к тому же задняя часть дома рухнула.
Очень холодно, даже старые тряпки не помогали согреться. Но лучше уж здесь - хотя бы собаки бродячие не достанут.
***
Зима выдалась на удивление холодной. Это была первая зима Серого на улице. Это только кажется, что жизнь котов беззаботная и лёгкая. Мыши все, как сговорились и куда-то попрятались. А даже если бы не попрятались, что с ними делать? Серый не знал, ибо был котом домашним и к дикой жизни неприученным. Питался он тем, что подворовывал из миски большой, доброй, но строгой цепной собаки.
Когда наступала ночь, собака засыпала чутким, сторожевым сном. Тогда Серый украдкой спрыгивал с подоконника разбитого окна в небольшой дворик, где была конура, и подъедал сухой и невкусный собачий корм. Наесться досыта никогда не удавалось, собака, услышав малейшие звуки тут же просыпалась и с лаем выскакивала из своего домика.
Серый нещадно голодал, едва перебиваясь крохами, которых только и хватало, чтобы лапы не отбросить. Он скучал по своей семье, скучал по домашнему теплу, по играм с домочадцами. Всё это было позади. Теперь он жил, борясь с холодом и голодом.
Невыносимо тоскливые дни складывались в недели, а недели в месяцы.
Вот и в это морозное и голодное утро после долгой ночи почти без сна, Серый, конечно, не мог знать, что в одной из больниц неожиданно пришёл в себя пациент, лежавший в коме уже почти полгода.
***
Мужчина очнулся в стерильной тишине больничной палаты, нарушаемой лишь тихим шипением аппарата искусственной вентиляции лёгких, едва различимым шумом вентилятором, скрытых в недрах сложной аппаратуры на высоких стройках возле койки и тихим, мерным пиканьем диагностических мониторов.
Не открывая глаз, он, ослабевшей от затяжного сна, рукой стянул кислородную маску и закашлялся. Воздух был каким-то искусственным, неживым, это впечатление усиливалось легким запахом лекарств и антисептик.
Открыв глаза, уже отвыкшие от света, он сразу же зажмурился, резкая, тупая боль, как от сильного похмелья, сдавила виски. Он медленно приходил в себя.
Белые стены, белый потолок, головная боль и тошнота.
Видимо, сработали какие-то датчики, потому что спустя несколько минут в палату вошел врач. Утро и без того было хмурым, ну а то, что он поведал вернувшемуся из мира теней пациенту, буквально раздавило несчастного человека. От доктора он узнал, что вся его семья погибла в катастрофе.
- Держитесь. Мы понаблюдаем за вами ещё пару дней, и, думаю, можно готовиться к выписке.
Сдержанно, но дружелюбно сказал врач, выходя из палаты.
Дверь захлопнулась, издав сухой щелчок. И снова наступила тишина, и одиночество.
***
Через три дня мужчину выписали, вернули личные вещи и документы. Он вышел из здания больницы, вызвал такси. Несмотря на сильный мороз, он не кутался и не дрожал, так как не чувствовал холода. Он вообще ничего не чувствовал.
Подъехал потрёпанный Логан. Мужчина сел на заднее сиденье и отправился домой.
С момента своего пробуждения, он ни разу не был рад своему возвращению в этот внезапно опустевший мир. Дорога казалась ему невыносимо долгой. Ехали молча.
- Господи, за что?
Вопрошал он неизвестно кого, пока такси несло его по дороге прочь от города, в маленький посёлок, где был их дом.
- И почему они, а не я?
Вот какие вопросы веретеном крутились в несчастной голове мужчины, когда он пробирался к крыльцу, по колено увязая в снегу.
Кое-как расчистил снег у порога, отпер дверь и вошёл. Свет включать не стал, даже не разулся - мужчина медленно побрел по дому, комната за комнатой, коридор за коридором.
Он словно заново знакомился со своим домом, но ещё и как будто надеялся снова услышать голоса жены и детей. Так бывает. Человек до последнего цепляется за свою надежду, даже когда ничего не осталось.
Дойдя до кухни, он посмотрел на заплесневелые миски. Да, вот уж поистине конец всех концов. Крах всего, что было дорого и любимо, всего, что наполняло жизнь светом, смыслом и теплом.
- Тимка...
У него снова разболелась голова. Но он не ощущал эту боль, как обычно. Он просто хотел, чтобы все это поскорее закончилось. Пустота в груди была такой огромной, такой тяжелой и такой нестерпимой.
Мужчина пошарил в шкафчике, отыскал бутылку водки и опустился за стол, поставил перед собой семейное фото. Хотел сообразить какую-то закуску, но сам не понял, как осушил пузырь за несколько глотков. И пробормотав под нос - Тимка... Мы в тот день взяли тебя с собой… - вырубился прямо на кухне, уронив голову на стол.
Проснулся он утром, в окно бил свет. К головной боли он начинал привыкать и, в общем-то, почти не замечал. Его одолевал сушняк. Пока шёл к раковине, пока доставал стакан, несколько раз взглядом зацепился за кошачьи миски.
Соображал он туго, но все равно решил, кое-что для себя выяснить. Полез в интернет. Да, и в самом деле о той аварии писали - "жуткое ДТП, погибла вся семья", "отец семейства - единственный выживший, но в коме", и все в таком духе. Странно, но про кота ни слова. Нигде, ни в одной заметке, ни единого упоминания.
И снова он с тоской и печалью посмотрел на миски, и в душе его затеплилась слабенькая, совсем крохотная искорка надежды. А потом его придавило жгучее чувство вины. Он ведь даже не попрощался с семьёй. "Они все уже давно в могиле" - твердил внутренний голос. "Да и твоя жизнь уже жизнью не будет" - да, никому такого не пожелаешь, здесь не помогут курсы позитивного мышления. Да и водка тоже не поможет. Но не сидеть же в склепе, нужно что-то делать. И снова взгляд упал на эти миски.
- Тимка...
Долго не думая, мужчина решил сперва поехать на место аварии. Да, именно туда, чтобы проститься с семьёй и с той жизнью, которая у него была и которую он потерял в одночасье, там, где оборвались их жизни.
- Приехали.
Буркнул таксист, когда машина остановилась.
Стоя у обочины, под сильным снегопадом, мужчина горько заплакал. Он с невыразимой болью и тоской вспоминал счастливые моменты, которые они делили вместе.
- За что, Господи, за что ты так?
Он стоял один одинешенек, как перст. День догорал, уже смеркалось. Мужчина не знал, что делать дальше.
***
Буквально в пяти метрах от дороги был заброшенный, давно покинутый людьми дом. Окна его зияли, стёкол не было, забор упал, стены почернели. Но что это за вмятинки на снегу? Он присмотрелся повнимательнее - следы. Цепочка следов. Кошачьи. Тропинка, явно различимая на снегу.
- Тимка!
Он, давя ком в горле, позвал своего котика по имени.
-Тимка, Тимка!!
Вдруг он услышал хрипловатое, тихое, измученное, но такое знакомое мяуканье. Оно звучало как бы вопросительно и даже немного удивленно. Мужчина прищурил глаза, залитые слезами, сфокусироваться было трудно, голова раскалывалась от боли, но где-то в груди он внезапно ощутил едва уловимое тепло, будто там стало не так пусто.
- Тимка? Ты?
Подняв глаза, он увидел в полумраке, на подоконнике заброшенного дома своего Тимоху. Кот, узнав хозяина, с воплями радости бросился к нему со всех своих кошачьих ног!
Мужик подхватил кота на руки, прижал к груди и, целуя в лобик, принялся гладить шерстку, и приговаривал сквозь слёзы – Тимоха, родной мой, ты жив!
Кот мурлыкал, таращил глаза и терся о грудь хозяина. Он был слаб, тощ, но цел. И теперь он спасён, его не бросили, о нём не забыли.
Впервые за все эти дни мужчина почувствовал, что на улице мороз, а шерсть кота мягкая и тёплая. Он посмотрел на кота и сказал
- Ты все, что у меня есть. Поехали домой, Тимоха, только корма купим по дороге.