Художественная литература себя давно исчерпала тематически и стилистически. Об этом писал еще Толстой. Но они (современные авторы) все тужатся, замусоривая своими текстами классическую литературу
Перспектива - в научно-художественной литературе. Вариантом такой литературы может быть художественный текст, сопровождаемый психолого-педагогическими или иными умозаключениями.
Покажем это на примере рассказа Чехова "Загадочная натура".
Раньше этот рассказ Чехова читался как художественное произведение. Однако сегодня описанная история может служить иллюстрацией жизни определенного типа женщин, которых развелось уйма.
И мог быть написан по другому - с умозаключениями в назидание.
«ЗАГАДОЧНАЯ НАТУРА»
Купе первого класса.
На диване, обитом малиновым бархатом, полулежит хорошенькая дамочка. Дорогой бахромчатый веер трещит в ее судорожно сжатой руке, pince-nez то и дело спадает с ее хорошенького носика, брошка на груди то поднимается, то опускается, точно ладья среди волн. Она взволнована...
Против нее на диванчике сидит губернаторский чиновник особых поручений, молодой начинающий писатель, помещающий в губернских ведомостях небольшие рассказы или, как сам он называет, «новэллы» — из великосветской жизни...
<У людей есть потребность выговориться – рассказать о «наболевшем». В купе поезда, встретившись случайно на короткий период времени, люди готовы раскрыть свою душу. Это больше свойственно женщине, как существу преимущественно психологическому>.
Он глядит ей в лицо, глядит в упор, с видом знатока. Он наблюдает, изучает, улавливает эту эксцентрическую, загадочную натуру, понимает ее, постигает... Душа ее, вся ее психология у него как на ладони.
— О, я постигаю вас! — говорит чиновник особых поручений, целуя ее руку около браслета. — Ваша чуткая, отзывчивая душа ищет выхода из лабиринта... Да! Борьба страшная, чудовищная, но... не унывайте! Вы будете победительницей! Да!
<Начинающий молодой писатель хочет стать популярным, прежде всего у женщин, поэтому ищет неординарную любовную тему. А молодая, миловидная и богатая особа женского пола, пресытившаяся светской жизнью, хочет стать литературной героиней неординарной романтической истории>.
— Опишите меня, Вольдемар! — говорит дамочка, грустно улыбаясь. — Жизнь моя так полна, так разнообразна, так пестра... Но главное — я несчастна! Я страдалица во вкусе Достоевского… Покажите миру мою душу, Вольдемар, покажите эту бедную душу! Вы — психолог. Не прошло и часа, как мы сидим в купе и говорим, а вы уже постигли меня всю, всю!
— Говорите! Умоляю вас, говорите!
<Женщина регулярно хочет непостижимого и регулярно ощущает себя несчастливой. Особенно несчастливой себя чувствует пресытившаяся обеспеченной жизнью женщина, которая уже не знает, чего хочет>.
— Слушайте. Родилась я в бедной чиновничьей семье. Отец добрый малый, умный, но... дух времени и среды... vous comprenez, я не виню моего бедного отца. Он пил, играл в карты... брал взятки... Мать же... Да что говорить! Нужда, борьба за кусок хлеба, сознание ничтожества... Ах, не заставляйте меня вспоминать! Мне нужно было самой пробивать себе путь... Уродливое институтское воспитание, чтение глупых романов, ошибки молодости, первая робкая любовь... А борьба со средой? Ужасно! А сомнения? А муки зарождающегося неверия в жизнь, в себя?.. Ах! Вы писатель и знаете нас, женщин. Вы поймете... К несчастью, я наделена широкой натурой... Я ждала счастья, и какого! Я жаждала быть человеком! Да! Быть человеком — в этом я видела свое счастье!
<Плохо воспитанная родителями, мало образованная, увлекающаяся в юности любовными романами, в которых отсутствуют нравоучения, – такая молодая особа не бывает готова к созданию семьи. Ее рассуждения о собственной несчастливой жизни и своей широкой натуре, жаждущей счастья, – это рефлексия незрелой подростковой души. Мыслей и побуждений сделать счастливым другого человека, что свойственно для социально зрелой личности, у дамочки нет. А неосознаваемое ею стремление «стать человеком» основывается, главным образом, на ощущении (как бессознательном) своей неполноценности, а также на желании (также неосознаваемом) быть больше, чем женщиной>.
— Чудная! — лепечет писатель, целуя руку около браслета. — Не вас целую, дивная, а страдание человеческое! Помните Раскольникова? Он так целовал.
— О, Вольдемар! Мне нужна была слава... шум, блеск, как для всякой — к чему скромничать? — недюжинной натуры. Я жаждала чего-то необыкновенного... не женского! И вот... И вот... подвернулся на моем пути богатый старик-генерал... Поймите меня, Вольдемар! Ведь это было самопожертвование, самоотречение, поймите вы! Я не могла поступить иначе. Я обогатила семью, стала путешествовать, делать добро... А как я страдала, как невыносимы, низменно-пошлы были для меня объятия этого генерала, хотя, надо отдать ему справедливость, в свое время он храбро сражался. Бывали минуты... ужасные минуты! Но меня подкрепляла мысль, что старик не сегодня — завтра умрет, что я стану жить, как хотела, отдамся любимому человеку, буду счастлива... А у меня есть такой человек, Вольдемар! Видит бог, есть!
Дамочка усиленно машет веером. Лицо ее принимает плачущее выражение.
<Женщине свойственна продажность, которая обусловлена эволюцией ее сексуальности. Синоним продажности – проституция. Брак по расчету – это психологическая проституция (разновидность проституции).
Женщине свойственно коварство, которое несовместимо с положительными чувствами: сочувствием, благодарением, любовью и др.
Женщине свойственна театральность, которая сначала проявляется у нее в имитации любви, а затем в изображении страданий из-за отсутствия счастья>.
— Но вот старик умер... Мне он оставил кое-что, я свободна, как птица. Теперь-то и жить мне счастливо... Не правда ли, Вольдемар? Счастье стучится ко мне в окно. Стоит только впустить его, но... нет! Вольдемар, слушайте, заклинаю вас! Теперь-то и отдаться любимому человеку, сделаться его подругой, помощницей, носительницей его идеалов, быть счастливой... отдохнуть... Но как всё пошло, гадко и глупо на этом свете! Как всё подло, Вольдемар! Я несчастна, несчастна, несчастна! На моем пути опять стоит препятствие! Опять я чувствую, что счастье мое далеко, далеко! Ах, сколько мук, если б вы знали! Сколько мук!
— Но что же? Что стало на вашем пути? Умоляю вас, говорите! Что же?
— Другой богатый старик...
<Женщина, которая добровольно стала на путь проституции (не важно какого вида), не способна прекратить ею заниматься и не пригодна для семейной жизни>.
Изломанный веер закрывает хорошенькое личико. Писатель подпирает кулаком свою многодумную голову, вздыхает и с видом знатока психолога задумывается. Локомотив свищет и шикает, краснеют от заходящего солнца оконные занавесочки...
<Счастье – в честной жизни. А честность обусловлена воспитанием>.
P.S.
Чехов показал свое отношение к определенному типу «дамочек». Именно так на протяжении всего рассказа он называет героину. Никакой загадочности в описанном типе женщины нет. В названии рассказа скрыта ирония. Судьба дамочки будет печальной, но она об этом не задумывается, – нет такой привычки.
