Летом 2004 года начальников почтамтов вызвали в Ростов на учёбу. Дела в новой организации шли со скрипом: обещанной прибавки зарплаты не получалось из-за недостаточного снабжения товарами отделений связи. Почтальоны тихо роптали, но привычно занимались своим делом. Заместитель у меня боевой, никаких сложных дел во внешнем мире я ему не оставлял, а потому со спокойной совестью оторвался от станичной повседневности и укатил в город. Учиться я всегда рад, особенно, если при этом есть возможность приобщиться к высокой культуре. И цель учёбы понималась, как необходимость нашего московского начальства привести все процессы пространного почтового механизма к единобезобразию, как любили говаривать в строевых полках ВВС. Это нам, армейцам, привычно и знакомо — единообразие, поговаривают, будто и форму одежды в перспективе введут. Занятно будет увидеть своих коллег начальников на областных совещаниях в одинаковой форме. Хотя, если судить по доходам, которые центр почтамтам организует своим снабжением, мы заработаем на почтовую форму одежды не скоро.
Была у меня и своя цель поездки: поближе познакомиться с коллегами из соседних районов. Не настолько близко, чтобы все вечера проводить за выпивкой, но, всё-таки, подробнее, чем это получалось на однодневных совещаниях. Особенно меня интересовал тот МВДшный подполковник, с которым нас вместе представляли коллегам при назначении, он соседом не был, но любопытно было как идёт становление коллеги начальником в гражданском коллективе.
Занятия проходили в здании академии государственной службы, хорошо мне знакомой по учёбе в ней, а жили недалеко в общаге колледжа связи. Скучковались четвёркой: подполковник с громкой фамилией, морозовский начальник, тоже из МВДшников, капитан, верхнедонской начальник и я. Верхнедонской начальник — парень молодой, держался особняком в компании начальников почтамтов, большинство из которых были постарше его, а мы, чужаки в погонах, никого из старых кадров не интересовали. Впрочем, миллеровский начальник меня всегда на совещаниях привечал, словно взял надо мной шефство, но и он был предпенсионного возраста, заметив, что мы вчетвером не скучаем, деликатно оставил своё шефство надо мной на более удобное время.
Подполковника звали Юрой и он сразу стал душой нашей компании. Рубахой-парнем он не был и весельчаком его не назовёшь, но мыслил он неординарно и шутки у него были с двойным дном. Поначалу я не мог понять когда он шутит, а когда говорит серьёзно, но постепенно приспособился к его манере общения. Меня интересовал его опыт руководства трудовым коллективом, который на 90% был женским. Однако воспользоваться его опытом мне не удалось. Слишком он был… оригинальным.
- Начальники отделений связи у меня по струнке ходят, - охотно расписывал Юра свои методы руководства почтамтом, - шаг влево, шаг вправо — расстрел! За каждый косяк — объяснительную мне на стол, причём лично привезти в почтамт, а не с почтой прислать. Так что, из посёлков начальники ОПС чуть ли не каждый нерабочий день приезжают. Плач, слёзы, ругань!
- У тебя же район больше моего, - удивляюсь я, - целый день надо угробить, чтобы тебе бумажку лично привезти.
- Ну, да! Транспортное сообщение у нас не того… А порядок есть порядок!
- Если я начну так со своими начальниками ОПС обращаться, они через неделю у меня разбегутся, и почтовой связи в районе придёт капец!
- А куда моим разбегаться? Шахтёрская территория, работы нет, мужья на иждивении… Сегодня написали заявление, завтра забрали. Пищат, а работают, как миленькие.
- Ты — изверг, - качаю головой я.
- Это ты ещё не знаешь как я форму одежды у работников аппарата регулирую, - широко улыбается Юра, - терпеть не могу, когда замужние приходят на службу в декольте или в обтяжку по всей фигуре!
И Юра рассказывает как он наглядно внушил экономистке почему нельзя ходить на работу в полупрозрачной блузе. Дама пришла к начальнику подписать документ, а ушла в слезах после воспитательной беседы начальника.
- Не ожидал, что ты такой… пуританин, - снова удивляюсь я, - по тебе и не скажешь.
- Попрошу при мне не выражаться, - серьёзно говорит Юра, но я уже знаю, что он — парень начитанный и, конечно, знает кто такой пуританин. Шутит. Начальник шутит — подчинённому надо хихикнуть, раскрывая рот на ширину двух пальцев. Хорошо, что Юра мне не начальник.
- Не-не, у меня других дел полно, чтобы ещё регулировать внешний вид работников. Обеспечь формой одежды и требуй соблюдения, а так… Лишь бы работали хорошо, а в чём женщина на работу ходит… И вкусы у людей разные и финансовые возможности.
- Установил бы и форму одежды, - скучнеет Юра, - но доходы почтамта не позволяют. С трудом на зарплату наскребаем.
- С доходами и у нас картина аналогичная, - говорит наш морозовский коллега, а верхнедонской согласно кивает головой.
Коллеги присутствуют при нашем разговоре и, судя по выражению их лиц, тоже удивляются сатраповским методам Юры и не одобряют их. Но такова уж природа единоначалия: каждый начальник имеет возможность проявить свою дурь в отношении подчинённых и не всегда эту дурь можно измерить экономическими показателями.
Из соседей мной больше всего заинтересовался обливский начальник почтамта. Пообещал взять надо мной плотное шефство и приобщить к прелестям начальственной жизни. Колоритная личность, весельчак, сияет золотой цепью и такой же улыбкой. Полная моя противоположность, но какая-то часть его внешней жизнерадостности мне бы не помешала. И, судя по его рассказам, ногой открывает дверь к главе своего района. У-у-у, мне это не грозит, факт.
Коллега сбавил свой натиск шефства, узнав, что я на несколько лет старше его и уже имел в прошлом опыт руководства людьми. Гостеприимность обливского коллеги не знала границ, но я сразу понял, что приятелями мы не станем: далеко ездить, а своего транспорта у меня нет, и баню я не люблю. Мне больше сауна по душе. Но иметь доброго соседа полезно.
Чаще всего приходится общаться с соседом с другой стороны: его люди привозили нам областную почту, мимо его хозяйства я ездил в Ростов и обратно, заглядывал в его отделения связи, чтобы сравнить со своими. Кашарский сосед казался мне многоопытным хозяйственником, хотя был тоже младше меня. Не раз приходилось с ним советоваться, прежде чем выдавать информацию о ЧП в своём почтамте в областное управление. Чувствуешь себя уверенней, когда можешь своё решение проверить на опыте соседа.
А на занятиях ничего нового не узнал, освежил в памяти законодательство — и вся польза. Пытался про номенклатуру дел в почтамте поподробней у преподавателя узнать, но тот знал не больше моего про документооборот в почтамте. А с номенклатурой дел у меня пунктик образовался: прислали из управления распоряжение утвердить в каждом почтамте номенклатуру дел на текущий год, а старой в почтамте не оказалось. Не заморачивались этой ерундой. Пришлось самому вникать и сочинять. Справился, но специалисты упорно не желали следовать распоряжению, документы хранили у себя как попало, а делопроизводителя в почтамте не имелось. Но мне хотелось, чтобы в учёте документов почтамта был чёткий порядок и я, канцелярская душа, не терял надежды этого порядка добиться. Сильно не налегал на специалистов - номенклатура доход не делает, но и не забывал это вопрос.
На выходных пробежался по художественным выставкам, а в театр попасть не удалось.
Две недели учёбы прошли быстро, вернулся в родные пенаты, где меня заждалась Михайловна: работа на два фронта её притомила. Но серьёзных происшествий не было, однако, общая обстановка не улучшилась: почтальоны всё чаще открыто выражали недовольство зарплатой в новой организации. Мне пришлось прибегнуть к непопулярной мере, рискуя оказаться между двух огней. Главбух принесла зарплатные ведомости на аппарат управления, а я приказал переделать их на операторов и почтальонов. У нас не получалось сразу всем выдачу зарплаты производить, только частями за несколько дней.
- А мы что — не люди, - поджала губы главбух, - нам жить не надо?
- И вы — люди, только выручку нам куют операторы и почтальоны, а не аппарат управления. Ропот со всех ОПС идёт от почтальонов, если они забастуют, то и аппарату нечего выдавать будет. Странно, что ты этого не понимаешь.
- Вам легко говорить, - схватила ведомости главбух, - пенсию получаете, жена работает, а тут…
Главбух вышла из кабинета, мне было слышно как в бухгалтерии стали возмущаться, потом прислали ко мне Михайловну уговорить на выдачу зарплаты в первую очередь аппарату. Но из заместителя переговорщик плохой: работа операторов и почтальонов в её ведении и она не могла настаивать на первоочередности выдачи зарплаты специалистам. Своя рубашка ближе к телу. Но, чтобы сохранить лицо перед аппаратом управления, пришла изобразить ходока.
- Михайловна, и тебе надо объяснять почему это сделал, - развёл я руками.
- Да всё я понимаю, но девчата попросили — куда мне деваться. У нас вон каргинские почтальоны собираются бастовать, задержим зарплаты — поднимут бучу.
- Так поехали, чего ждём, надо вскрыть этот нарыв, пока не поздно.
- У нас там запланирован День качества через пару недель, по графику и поедем. И нам надо подготовиться и почтальонам, а я им сообщу, что начальник приедет беседовать. Дождутся.
- Договорились.
Аппарат управления на меня обиделся за то, что принизил их перед работниками основной профессии, и последние были недовольны размером полученной зарплаты. Плохая погода установилась в здании почтамта, но мне был недосуг разгонять тучи: готовил подробное подведение итогов за полугодие и проекты приказов о поощрении работников, шла передача объектов недвижимости в новую организацию.
Две недели пробежали незаметно и мы едем на служебной машине в соседнюю станицу на День качества. Сзади сидят заместитель и её верная гвардия: инструктор по подписке и инструктор по эксплуатации. Чувствую по разговору, что женщины нервничают, из-за этого и мне тоже не по себе, но стараюсь не подавать виду.
- А как же мы будем проводить это мероприятие, - перед поворотом в станицу спрашивает Михайловна.
- Как обычно проводите, так и делайте.
- Мы по очереди вызываем почтальонов и разбираем с ними качество работы на доставочном участке. А когда общий разговор-то состоится?
- Я пойду в сортировку к почтальонам беседовать, а вы занимайтесь своими делами в операционном зале.
- Да вы что? Вы знаете какие тут девчата боевые — они и поколотить могут, - беспокоится Михайловна.
- Да-да, эти могут, - многообещающе подтверждает инструктор по подписке.
Чувствую, специалистам хочется, чтобы это так и случилось — ещё не простили мне выдачу зарплаты во вторую очередь.
- Завезёте меня в участковую больницу, если что, - бодрюсь перед подчинёнными.
- Смотрите, мы вас предупредили, - нагнетает атмосферу Михайловна.
Конкретного плана на разговор с почтальонами у меня не было. Какой план, если я их в лицо не всех знаю. Конечно, подготовился, выписал фамилии и прочее, расспросил зама и инструктора по эксплуатации про почтальонов, они мне подсказали кто там у них заводила, а кто главная скандалистка. А такое знание - уже половина победы в дискуссии. Внешне описали женщин, надо же показать, что начальник различает подчинённых. Господи, пятьдесят человек почтальонов разбросано по хуторам района, общего построения не проводится, память у начальника слабая, откуда ему знать всех подчинённых! Начальники ОПС хоть на подведении итогов ежемесячно бывают, этих уже выучил, различаю. А люди ценят, когда их запоминают.
Вторая половина успеха в таком нервном разговоре — перехватить инициативу на тему. Не сразу, но обязательно надо это сделать. Тут не стоит строить из себя крутого начальника, не затыкать работников, дать им высказаться, самому не врать. Моя задача: спустить пар в станичном ОПС. Ни обещать ничего не могу, ни сделать существенного увеличения зарплаты. Только проявить сочувствие, внимание, поговорить про жизнь.
Михайловна зашла со мной в сортировку, поздоровалась и сказала:
- Девчата, как и обещала, привезла вам начальника почтамта для разговора. Я с инструкторами в операционном зале буду, поочерёдно вас всех заслушаем по качеству работы. А вы тут беседуйте, к приходу почтовой машины надо закончить мероприятие.
Михайловна ретировалась, бросив на меня прощальный взгляд, полный сострадания, а я остался с почтальонами, которые на меня недобро смотрели.
Ну, Толя, как ты из этой комнаты выйдешь после беседы: со щитом иль на щите?