- Госпожа! Махидевран-султан просит принять её, - произнесла хрупкая Эсма и зарделась от смущения.
- Пусть войдёт, - ответила Хюррем, и в её глазах блеснула настороженность.
Эсма распахнула дверь, и на пороге застыла Махидевран-султан. Натянуто улыбаясь, она с показным подобострастием склонила голову и учтиво поприветствовала хасеки падишаха:
- Доброго Вам вечера, Хюррем-султан! Не стану отнимать минуты Вашего драгоценного времени и скажу сразу, что Аллах услышал Вас и наказал Четина-агу, посмевшего вызвать у Вас недовольство своим неподобающим поведением: дерзкий раб подавился костью, и его не смогли спасти. Он больше никогда не станет раздражать Вас своим видом.
Махидевран, не убирая вежливой улыбки с лица, поклонилась и выплыла из покоев султанши.
Хюррем с досадой стукнула кулаком по мягкой обивке дивана, и лежавший на нём белый лист, исписанный ровным почерком её среднего сына Баязета, послание от которого она только что читала, высоко подпрыгнул и скользнул на пол.
Женщина тотчас подняла его, прижала к груди и велела Эсме срочно позвать к ней Нилюфер.
- Госпожа, слушаю Вас! - не прошло и пары минут, как верная служанка стояла в покоях Хюррем-султан. - Я исполнила Ваше распоряжение и могу с уверенностью доложить, что покой Айи-султан никем не был нарушен.
Девушка раскрыла рот, чтобы сказать ещё что-то, но султанша подняла руку и остановила рабыню.
- Нилюфер, срочно отправляйся на конюшню, передай Рустему-аге, что я немедленно хочу его видеть, пусть подойдёт в сад к беседке возле платана, ты знаешь, где это, объясни ему подробней, иди, - махнула рукой Хюррем, набросила на голову вуаль и сцепила её края так, что неприкрытыми остались лишь глаза.
Госпожа в сопровождении Гюля-аги вышла из дворца и пошла вдоль по аллее, освещённой редкими факелами.
Не дойдя нескольких метров до раскидистой чинары, султанша жестом приказала слуге остановиться и пошла дальше одна.
- Госпожа, я здесь! - услышала она тихий приятный баритон и остановилась.
- Кто ты? - настороженно спросила она.
- Я Рустем-ага, - ответил голос, и из тени мощного дерева показалась высокая стройная фигура молодого мужчины.
- Хорошо, Рустем-ага, теперь я вижу, что это ты, - понизив голос, ответила Хюррем и подошла к своему верному человеку ближе.
- Для тебя есть очень срочное дело, Рустем-ага, и опасное, - взглянула она на него исподлобья.
- Я готов! Говорите, что нужно делать, - с невозмутимым спокойствием ответил мужчина, склонив голову.
- Рустем-ага, я всё хочу спросить тебя, надеюсь на твой честный ответ. Твоя бесстрастность напускная, или ты в самом деле такой?
- В самом деле, госпожа! Я считаю, что только холодный разум может стать страшным оружием и залогом успеха в любом деле!
- Я поняла тебя! Твой ответ крайне порадовал меня. Ты второй человек, чьё убеждение мне близко и созвучно с моим собственным.
Рустем слегка поднял бровь, однако тотчас его лицо приняло безучастный вид. Он догадывался, что первым человеком был отнюдь не падишах, но забивать свою голову лишними рассуждениями не стал, посчитав, что, если султанша сочтёт нужным, скажет об этом сама.
- Рустем-ага, тебе придётся немедленно выехать в стан повелителя. Я знаю, что он велел тебе присоединиться к армии позже, однако надо сделать это срочно, - продолжила между тем беседу госпожа, и Рустем полностью обратился в слух.
- Мне стало известно, что в окружение повелителя затесался предатель, готовящий покушение на него и шехзаде. Кто он, мне неведомо. Те, что его знали, мертвы. Причастность Махидевран-султан недоказуема, поэтому повелителю говорить о ней не нужно. Упоминание о султанше может только рассердить султана, он считает, что мы с ней просто сводим свои женские счёты.
Твоя задача доложить о предателе падишаху и помочь его найти. По понятным причинам послание с тобой я отправлять не буду, передашь всё на словах. И ещё, Рустем-ага, если, упаси Аллах, ты попадёшь в руки врагов…в общем ты знаешь, что делать, - сверкнула она на мужчину чистыми изумрудами глаз, ожидая ответа.
- Я всё понял, госпожа, - ответил тот, не поднимая головы.
- Рустем-ага, тебе не нужно просить позволения у шехзаде Мустафы, не думай об этом, - сказала Хюррем, внимательно посмотрев на него.
- А я и не думаю, госпожа, - Рустем позволил себе с улыбкой взглянуть на султаншу, - мне известно, какими высокими полномочиями наделил Вас падишах, они дают Вам право самостоятельно принимать важные решения, - в почтении склонился он.
- Верно, ага, - довольно хмыкнула Хюррем, - ты можешь идти, - кивнула она, и мужчина сделал шаг в сторону.
- Рустем! - окликнула она его, и он замер на месте, - береги себя, - искренне сказала она, и он, поклонившись, скрылся в тени пышных ветвей большого дерева.
Никем не замеченной, Хюррем возвратилась во дворец, вошла в свои покои и стала усердно молиться Аллаху, прося его о помощи, чтобы ниспослал повелителю и шехзаде крепкое здоровье и долгие годы жизни, а Рустему - лёгкой дороги.
В эту ночь состоялась ещё одна тайная беседа.
Накинув на голову тёмно-вишнёвую вуаль, Махидевран вышла из комнаты и направилась в лазарет.
Две служанки возле дверей низко поклонились и замерли в ожидании слов госпожи, озадаченные её поздним визитом.
- Кто-то находится рядом с моей Фидан? - строго спросила она.
- Нет, госпожа, Фидан-калфа одна, ей стало лучше, кроме неё больных там нет, и лекарши разошлись по своим комнатам, - растерянно пролепетали они, перебивая друг друга.
- Я так и знала! Вопиющая беспечность! - вздёрнув подбородок, возмутилась Махидевран, - я сама посижу возле своей верной служанки, видно, никого не заботит её состояние кроме меня.
Рабыни схватились за ручку, распахнули дверь, и Махидевран вошла в просторную комнату с пятью кроватями, на одной из которых спала калфа.
- Фидан, - тихо позвала её султанша, и та сразу открыла глаза, - ты не спишь?
- Нет, госпожа, - ответила женщина и подняла голову, собираясь встать.
- Лежи, - подняла кверху ладонь Махидевран, - как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, госпожа, - бледными губами пробормотала Фидан и устремила полный тревоги взгляд на султаншу.
- Твоя сестра сама виновата, - без предисловий начала говорить Махидевран, - зачем она потворствовала Мустафе? Почему мне не доложила о его глупых помыслах? Хорошо, что ещё так всё закончилось. Хюррем, не зная подробностей, пригрозила моему сыну шёлковым шнурком, а если бы она стала свидетельницей его гнусного поступка? Мне страшно подумать об этом! Все мои старания рухнули бы в одночасье. Я надеюсь, ты не сболтнула лишнего? - покосилась на женщину султанша.
- Нет, госпожа, что Вы, я им сказала только про Четина-агу, как Вы и предупреждали меня, в случае чего, - замотала головой Фидан. - Госпожа, позвольте просить Вас, - робко промолвила она.
- Говори, - властным тоном ответила та.
- Госпожа, что теперь будет с Дуньязад? Я не смогу навещать её так часто, как делала это Ферей. Госпожа, может, разрешите взять девочку во дворец? Она такая смышлёная, схватывает всё на лету! Она даже могла бы со временем заменить свою мать, я люблю её не меньше, чем Ферей, я обещала сестре никогда не оставлять Дуньязад, если, вдруг…- Фидан замолчала, и её глаза заблестели от набежавших слёз.
- Фидан, хватит! - повелительно вскинула руку Махидевран, - не пытайся меня разжалобить речами о незаконнорожденном ребёнке. Топкапы не прибежище для рождённых в грехе. Ты же не станешь отрицать, что твоя сестра понесла от внебрачной связи? Однако можешь не переживать, ты знаешь, твоя племянница в надёжном месте, и когда придёт время, я найду ей хорошего мужа. Но ты не должна забывать и другое: если вздумаешь пойти против меня, девочка тут же окажется в доме…ты знаешь, в каком доме она окажется, - Махидевран встала и поправила покрывало, которым была укрыта Фидан, - отдыхай и ни о чём не думай. Преданность - вот всё, что от тебя требуется.
Султанша ещё раз взглянула на служанку и покинула лазарет, а Фидан, едва за госпожой закрылась дверь, захватила зубами рукав больничной холщовой рубахи и затряслась в горьких рыданиях.
Утро наступившего дня было ясным, однако к полудню на голубое небо поползли тёмные тучи.
Совет дивана затягивался. Мустафа после разговора с матерью взял себя в руки и всерьёз занялся делами государства.
Почувствовавшие, было, слабину визири и паши усердно включались в работу и принялись исполнять свои прямые обязанности.
- Почему я второй день не вижу возле конюшен Рустема-агу? – задал вопрос Мустафа, удостоив каждого члена совета строгим взглядом.
- Ваш мирахур, шехзаде, сегодня на рассвете ускакал в военный стан, чтобы согласно приказу повелителя присоединиться к армии, - покраснев, важно ответил один из визирей, вспомнив, что говорил падишах на Совете накануне своего отъезда. А когда уехал Рустем на самом деле, никто точно не знал.
- Хорошо, Ары-паша. Вот ты мне и скажешь, как обстоят дела с налогами? Были ли увеличены пошлины на венецианские товары? – продолжал интересоваться Мустафа.
- Да, шехзаде, были, - кивнул зардевшийся паша.
- Как купцы отнеслись к этому?
- Они возроптали, - тяжело отдуваясь, ответил визирь.
- Ары-паша, на следующем совете я желаю услышать от тебя более полный ответ, на сколько возросли сборы, как это отразилось на казне государства, кто из торговцев возмущается сильнее всех. Изучи, как следует, вопрос и будь готов дать мне полный ответ, - грозно сказал Мустафа.
- Слушаюсь, шехзаде, - поклонился паша, обливаясь пОтом.
- Именем Аллаха заседание Совета объявляю закрытым, - провозгласил Мустафа, вставая с тронного дивана, и паши, опустив головы, гуськом потянулись к выходу.
К Махидевран, наконец-то, пришло успокоение. Для неё всё складывалось как нельзя лучше: сын с головой ушёл в работу, по словам визирей, достойно управлял великой империей, разговоров об Айе-султан больше не заводил.
Она каждый день пребывала в приподнятом настроении, граничащем с некоторой нервозностью, со дня на день ожидая желанных вестей с войны.
Хюррем заметила возбуждённое состояние Махидевран, и её это очень беспокоило, однако она надеялась на быстрого и умного Рустема-агу.
Как и предполагала госпожа, однажды к ней в покои пожаловала Айя-султан и, смущаясь, попросила ничего не рассказывать о той злосчастной ночи в хамаме ни повелителю, ни шехзаде Мехмеду.
- Хюррем-султан, - с мольбой в глазах произнесла она, - мне даже вспоминать об этом невыносимо, не то, что рассказывать, а ведь я должна буду…Пожалуйста, не надо ничего говорить, шехзаде Мустафа обходит меня стороной, я давно его не видела.
- Хорошо, Айя, успокойся, я ничего не скажу, - подумав, согласилась Хюррем, стараясь понять эту несчастную в прошлом молодую женщину.
Тем временем Рустем приближался к армии султана Сулеймана.
Он мчался легко и уверенно, оставляя позади себя клубы бурой пыли. Его конь закусил удила и ловко перескакивал препятствия, мотая гривой из стороны в сторону и позвякивая серебряной сбруей.
А султан Сулейман с войском успешно преодолел сухопутный рубеж, миновал балканские перевалы и оказался недалеко от Дуная.
Он приказал стать на отдых лагерем, и здесь к нему пришли послы молдавского князя Петра Рареша, притворившись удивлёнными и якобы не знающими причин похода падишаха османской империи.
Султан Сулейман с послами разговаривать не стал, а приказал явиться князю лично.
Пока султан дожидался Петра Рареша, его войско двигалось очень медленно. Молдавский князь слал ему послания с заверениями, что готов прибыть с превеликой охотой, а на самом деле тянул время, и это ему удалось - турецкое войско было задержано в пути на полтора месяца, давая этим возможность Рарешу мобилизовать все силы княжества на отпор врагу.
Войско султана Сулеймана медленно, но верно всё же подошло к завершающему этапу похода - к реке Прут, собираясь переправиться и двинуться на север к столице Молдавского княжества городу Сучава.
Здесь и настиг армию повелителя Рустем-ага.
К вечеру энного дня он въехал на пригорок и остановился, увидев на берегу широкой реки Прут раскинутые шатры с развивающимися бунчуками по периметру.
Пришпорив коня, Рустем спустился с холма, подъехал к лагерю и спешился.
- Доложи повелителю, что из Стамбула прибыл его мирахур Рустем-ага, - сказал он охраннику, и стоявший на часах воин вошёл в шатёр.
Не прошло и минуты, как он вернулся и громко отчеканил:
- Рустем-ага, повелитель ожидает Вас! Сдайте оружие!
Рустем передал охраннику поводья, снял с себя саблю, отдал ему и вошёл в шатёр.
- Рустем-ага, ты приехал раньше на три дня, - пристально посмотрел на него падишах. – Что случилось?
- Повелитель, прошу прощения, но у меня веская причина. Меня послала к Вам Хюррем-султан, - ответил Рустем и почтительно склонил голову.
