Спроси у нее кто, что помогло выжить, не задумываясь ответит: только ненависть к врагам своим. О Боге не думала. Глаза лишний раз старалась не поднимать, на лицо покорную маску одела, а в душе от злобы кипела вся. Ей одной жила.
Не хотела злодеям своей смертью радости доставить. Понимала, они об этом только и мечтают. Потому-то играла в покорность и тайно надеялась — придет время, встанет во весь рост, гордо поднимет голову в черном клобуке. Зря что ли матушка-игуменья Нектария учила: надо только очень захотеть и все исполнится!
Порой спрашивала у нее робко:
— А вы-то, матушка, о чем мечтаете?
Не понимала, как она своих обидчиков простить могла. В глубине души надеялась, откроет правду, назовет имена насильников. И тогда они вместе их проклинать начнут. Да где там! Молчала Нектария... Обычно ответствовала скромно:
— Пусть все грешники раскаются! О том молюсь!
И ласково так Марьюшку по голове поглаживала. Той же так и хотелось закричать в голос:
— Мы же не Богородицы! Мы люди, а не святые! Не можем быть всепрощающими!
Но молчала. Ибо очень хотелось с матушкой сравниться, пусть и не хватало на это силы душевной. Постоянно представляла, каким бы мукам врагов своих подвергла, будь у нее на это силы и возможности.
Ух, с каким бы удовольствием всех этих Годуновых, Бельских, Шуйских и иже с ними пыткам подвергла. Каждый день по маленькому кусочку отрезала, каленным железом бы жгла, на дыбу бы вздергивала. За всех женщин которых от мира насильно отлучили, мстила бы. Как ей этих несчастных жалко было!
Взять, к примеру, одну из ее предшественниц, дочь коломенского боярина Анюту Колтовскую, воспитанницу князя Андрея Курбского, ставшую жертвой интриги Бориса Годунова. Ее, как и предыдущую спутницу государя — Марфу Собакину, выбрали на смотре невест. По неизвестной причине удивительная красавица Марфа умерла через две недели после венчания. Государь попытался виновника найти, да ничего не вышло. Пошумел, посохом постучал, да на том и успокоился. Погоревав недолго, объявил о своем желании еще раз жениться. Благо, что невеста на примете имелась — Анюта.
Но как это сделать, когда церковь только три брака разрешает? Не постыдился, прилюдно объявил, что ему, по причине болезни молодой супруги не удалось свой мужской долг выполнить. В виде исключения Высшее духовенство разрешило вступить в четвертый брак, но в наказание наложило трехлетнюю епитимью. Пришлось ему к Благовещенскому собору даже новое крыльцо пристраивать, чтобы службы стоять, ибо в церковь заходить не позволялось.
Все выдержал, лишь бы вновь женатым быть! Сказывают, по буйности характера Анна Алексеевна чем-то напоминала вторую жену царя Марию Темрюковну. О басурманке столько всего сказывали, что у порой Марьюшки щеки рдели от этих разговоров. Ясное дело — нехристь, что с нее взять? А вот Анютка своя была, православная.
Смогла усмирить свою страсть и гнева Божьего боялась. Не раз от боярынь слышала, будто сумела отвлечь грозного супруга от дел государственных и бесконечных казней, чего у Марьюшки, как не пыталась, так и не выходило.
Создала Анюта на женской половине терема атмосферу веселья и безмятежности. Отобранные ею девицы развлекали царя. Сама же Анюта вместе с ними танцевала и пела. Сказывают, голос у нее ангельский был.
Ох, как же Марьюшке хотелось бы посмотреть, как она сие делала! Как-то не верится, что только хороводы водила. Наверняка приворотными зельями опаивала да колдовские слова шептала. Иначе как объяснить, что все просьбы царь исполнял, дарил ее боярыням вотчины, решал все тяжбы в их пользу.
На короткий срок на Руси воцарилось «бабье царство». Все было подчинено безродной красавице. Царь не мог нарадоваться — наконец, нашел то, что искал. Гордо говорил боярам — вот она, моя Феврония! До конца дней теперь с ней останусь. Даже «верный пес» Малюта Скуратов забыл свое любимое «малю тя» и, казалось, навсегда потерял на царя влияние, чего представить сложно. Правда эта или нет, Марьюшка так и не поняла, но вроде, как в те времена к царю можно было попасть только при помощи женщин из окружения Анны и с ее личного позволения.
Еще сказывают, люто ненавидела молодая жена опричников и поклялась извести всех под корень. Видимо, мстила за своего жениха, замученного княжича Андрея Воротынского. Возможно, это ничто более, как бабьи сплетни да досужие вымыслы, но как бы там ни было, именно во время ее жизни во дворце казнили почти всех главарей опричнины. Первым в списке значился любимец царский Афанасий Иванович Вяземский, который было причастен к гибели Воротынского.
Царицей Анюта была недолго, всего три года. Даже ребенка родить не успела. На этом месте Мария-Марфа как-то странно вздохнула — вот ей супруг никаких духовных грамот не отписывал, хотя наследника принесла. А девке этой безродной сразу завещание написал и назначил, в случае рождения сына, вдовью долю — села Алешно, Болтино да Астанково с приписными деревнями... Ежели бы дочь на свет произвела, то и тогда бы без наследства не осталась.
Ха, да только ничего не вышло! В итоге ей и родне ее досталось только полсельца Вешек. Хотя чему тут злорадствовать. Жалко несчастную, и все потому, как навели на Анну напраслину. Сказали царю, что тайно принимает у себя в покоях мужчин переодетых в женское одеяние. Неоспоримые доказательства предоставили — юношу красивого да в женское платье ряженного. Хотя он не причем был. Потом оказалось, специально так за большие деньги вырядили.
Царь поверил наветам, озлобился люто и повелел спровадить красавицу в самый дальний монастырь. Приказ сей с готовностью выполнял Бориска Годунов... Он и при постриге отличился. Подлетел, намотал на руку длинные косы, сунул в рот кляп, чтобы проклятий ее не слышать. Сам за нее отвечал, что по доброй воле постриг принимает.
Была Анна и не стало ее. На свете появилась инокиня Дария. Потом ее и вовсе заставили схимну принять, при жизни погребли. Кому как ни Марии понять чувства несчастной, которая поначалу не понимала, что с ней делают. Ведь и она в храме кричала:
— Я — царица! Отпустите меня!
А вокруг все смеялись, хотя многие ведали, кто такую подлость удумал...
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 23
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке