Мировоззрение человека во многом зависит от воспитания. Культуру средневекового человека, соответствие его определенному социальному кругу и в конечном счете — религиозность его сознания также определяло воспитание. Обратимся к средневековой системе воспитания и попробуем выделить те качества, которые необходимы были, с точки зрения человека того времени, будущему воину…
Образованность, умение читать не только церковную литературу, но и светскую, например, переводные греческие романы, в обществе Древней Руси высоко ценилось. О широком распространении грамотности на Руси — причем не только в среде знати — говорят многочисленные археологические находки: берестяные грамоты, писала, застежки книг. Княжеские дружинники наряду с князьями, как представители знати, и являлись основными читателями византийской литературы.
«Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь — как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран» — наставляет Владимир Мономах.
Тяжело в учении
Обучение строилось на чтении церковных книг. Источники свидетельствуют о том, что начиналось оно в 7 лет, так же, как и в наши дни. Например, «Житие Сергия Радонежского» сообщает: «так он (Варфоломей) жил до семи лет, когда родители его отдали учиться грамоте». Варфоломей — будущий Святой Сергий — был сыном знатного ростовского боярина, судьба готовила ему роль церковного деятеля (но такой выбор сделал его старший брат) или же воина, поэтому на его примере мы узнаем, чему и как учили детей.
Первыми книгами, с которыми знакомился человек в то время, была Библия и Псалтирь: «отрок, получив благословение от старца, начал петь псалмы очень хорошо и стройно; и с того часа он хорошо знал грамоту»; «отрок хорошо знает всю грамоту и все святые книги понимает».
Представление о религиозности сознания в Древней Руси дают загадки, бытовавшие в то время. Чтобы погрузиться в ту далекую от нас эпоху, вспомним одну из них: «Есть град между небом и землей. К нему едет посол без пути, сам немой, везет грамоту неписаную». Этот текст сохранился на берестяной грамоте № 10, найденной в Великом Новгороде. Кто из нас сегодня сможет разгадать эту простую для средневекового человека загадку? А для человека того времени ответ был очевиден — это загадка о Ноевом ковчеге.
Очень подробно система воспитания воина изложена в былине про Вольха: в 7 лет мать отдала его учиться грамоте и письму, в 10 лет началось обучение церковному пению, а в 12 лет Вольх стал себе «дружину прибирать»: «Дружину прибирал в три годы; он набрал дружину себе семь тысячей; сам он, Вольх, в пятнадцать лет, и вся ево дружина по пятнадцати лет».
В тексте «Девгениева деяния» — греческом эпосе, переведенном на русский язык, есть упоминания о том, как «преславный Девгений 12-е лето мечем играша, а на 13-е лето копием» — это очень интересная вставка русского переводчика (этих слов в греческом варианте нет), которая отражает реалии Древней Руси.
Навыки, необходимые в жизни будущему дружиннику, вырабатывали детские игрушки. При раскопках средневековых древнерусских городов археологи часто встречают деревянные игрушки, имитирующие настоящее оружие — мечи, луки, булавы. Их соотношение указывает на то, какие игрушки пользовались наибольшей популярностью. Большую коллекцию деревянного оружия дали раскопки в Новгороде Великом. Больше всего находок мечей — 87 экземпляров. К сожалению, большинство из них дошли до нас в виде фрагментов, однако один из мечей сохранился полностью, его длина — 28 см, ширина — 5 см. Ширина рукояти одного из мечей, найденных в Ладоге, составляла 5–6 см, то есть он принадлежал подростку 6–10 лет. На втором месте по популярности — луки (14 находок). Детских деревянных кинжалов значительно меньше — всего 5, что, возможно, указывает на их незначительную роль в арсенале воина.
Маленький взрослый
В Средние века отсутствовало понятие о детстве как особом периоде жизни человека. Ребенок воспринимался как маленький взрослый, у которого нет еще опыта и физических сил. Поэтому система воспитания была направлена на формирование опыта и физические тренировки — ребенок обязательно должен был помогать взрослым, участвовать в делах отца. Мужчина становился воином тогда, когда физически мог выполнять функцию военного.
По всей видимости, основные моменты древнерусского воспитания перекликаются с системой воспитания старообрядцев, хорошо зафиксированной этнографами в XIX–XX вв. Избежав никонианского влияния, они сумели сохранить многие древнерусские традиции.
В старообрядческих общинах с 2–3 лет детям сообщали представление о душе, приучали творить крестное знамение, с 4 лет учили молитвам. Мальчиков, как только начинали держаться в седле, — с 5–6 лет — приучали во всем помогать взрослым, выполнять взрослую работу (у крестьян — возить снопы, пасти скот (вспомним отрока Варфоломея, которого отец отправил найти отбившихся от стада животных). В 8 лет доверяли самостоятельную работу; в 12–14 лет подростки уже работали наравне с взрослыми мужчинами; с 16 лет юноша считался достигшим совершеннолетия. В «боярских списках» XVI века военная служба начиналась в большинстве случаев также в возрасте 15–16 лет.
Воспитание князей
По летописям можно судить о воспитании князей. Например, летописец под 1211 г. сообщает о битве, в которой князь Даниил Галицкий участвовать не мог, потому что был еще слишком мал, а было ему тогда 5 лет. Когда ему исполняется 7 лет, он уже принимает серьезные решения — направляет дружинников на войну и сам начинает участвовать в походах и боях. Владимир Мономах в «Поучении» отмечает: «трудился я в разъездах и на охоте с тринадцати лет».
Участие в охоте давало постоянную тренировку и готовность к бою. Вот как описывает свою жизнь Владимир Мономах: «Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал; вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул. И Бог сохранил меня невредимым.
И с коня много падал, голову себе дважды разбивал и руки и ноги свои повреждал — в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей». Охота на диких коней не так давно считалась каким-то романтичным, опасным и геройским уделом немногих избранных, а в Средние века — это было всего лишь обычное развлечение русских князей.
Вот что об этом писал Владимир Мономах: «А вот что я в Чернигове делал: коней диких своими руками связал я в пущах десять и двадцать, живых коней, помимо того, что, разъезжая по равнине, ловил своими руками тех же коней диких». Свою судьбу объясняли решением Высших сил, это давало бесстрашие и удивительную хладнокровность, позволявшую вступать в схватки с дикими животными, и придавало уверенность в бою. Средневековый поединок требовал не только особого мастерства и прекрасного владения оружием, но и моральной готовности. Вся мимолетность жизни ярко проявлялась в конной сшибке. Устремляясь на противника, средневековый воин знал, что у него есть лишь мгновение, один единственный шанс, чтобы нанести предупреждающий
удар. Если не успеть, этот удар будет нанесен его соперником и станет роковым. Всё это формировало в сознании средневекового человека покорность судьбе, провидению: «хвалю Бога и прославляю милость его за то, что он меня, грешного и худого, столько лет оберегал от тех смертных опасностей…». Ощущение мимолетности и в то же время важности жизни было повсюду. Человек ощущал свою ответственность перед Богом за свою душу, за души подданных. «Душа своя мне дороже всего света сего» — писал Владимир Мономах.
Продолжение следует...