Фильм "Место встречи изменить нельзя" (реж. Станислав Говорухин, 1979), ставший если не культовым, то очень любимым для нескольких поколений, разошедшийся на цитаты, давший неувядаемые образцы актёрских работ, использует ещё и своеобразный механизм привлечения зрительского интереса, характерный скорее для ток-шоу. Он формулирует в явном виде основной конфликт на уровне идей, а затем оставляет его неразрешённым и как будто побуждает зрителя выбрать ту или иную сторону в этом конфликте. Имеется в виду, конечно, противостояние главных героев – Жеглова и Шарапова, и ключевой эпизод здесь – спор о кошельке, подброшенном карманнику Кирпичу.
Прежде чем переходить к сути спора, хочется отметить то, как мастерски прописан этот диалог. В трёхминутной сцене дана модель любой яростной и непримиримой перебранки, хоть кухонной, хоть сетевой. Есть доводы, которые, разумеется, никакие не доводы, а то, что хорошо определяется словами "взвинченная, демагогическая патетика": "Это ведь ты с нами вытаскивал из петли женщину, мать троих детей, у которой такой вот Кирпич вынул последние деньги..." и т. д. Есть и апелляция к "народному мнению", к большинству. Есть то, что объединяет спорящих и мимо чего они проскакивают, – понятие чести офицера. А заканчивается всё шараповской сентенцией общего характера, против которой оппонент и не возражал, и каждый остаётся при убеждении в собственной правоте. (В одном интервью, кстати, Владимир Конкин говорит, что с Высоцким они на съёмках "не сошлись характерами", и поэтому сцену спора им было играть "легче лёгкого".)
Спор этот нисколько не утратил своего значения и вряд ли когда-то утратит. В наши дни он чаще выступает в виде формулы "по закону или по справедливости". А задолго до муровцев на схожую тему проповедовал апостол Павел – о букве и духе Закона (2 Кор 3:6-8). Мало того, что сам по себе спор о букве и духе не прост и, видимо, вообще неразрешим в абстрактном виде. Понятно, что закон должен исполняться по своей букве, но бывают случаи, когда во имя духа надо поступиться буквой, и спор-то у Жеглова с Шараповым возникает по поводу конкретного случая – с конкретным Кирпичом и конкретным кошельком. Жеглов нигде не говорит, что законом можно вертеть как угодно, но в данном случае он посчитал, что дух важнее. Здесь интересно ещё, что "буква" изменчива во времени и пространстве: она может представать в виде иудейских ветхозаветных установлений (что можно делать в субботу и чего нельзя) или в виде уголовно-процессуального кодекса, – но дух всегда один. И если букву легко проверить, то с духом сложнее: тот же апостол Павел говорит, что он написан "не на скрижалях каменных, а на плотяных скрижалях сердца" (2 Кор 3:3). Кто же, кроме тебя самого, прочтёт эти скрижали?
Но более того, мы даже не можем взять и развести Жеглова с Шараповым по разным углам ринга: этот за дух, а тот за букву. Можно вспомнить начало фильма, где Шарапов предлагает взять бандита как "языка" и "потолковать как следует": "На то он и "язык", чтобы говорить то, что от него требуют. А доказать и потом можно". Вот тебе и сторонник буквы! Заметим, что у Жеглова здесь (далее – везде) и в мыслях нет применять пытки или вообще какое-либо телесное насилие к подозреваемому. В другом месте Жеглов сам поучает Шарапова: "Закон, брат, точность любит. На волосок отступил от него – чью-то жизнь покалечил", и нельзя сказать, что это пустые слова. Жеглов не меньший законник, чем Шарапов, и по-своему старается сочетать в своей практике букву и дух закона. "Вор должен сидеть в тюрьме" – это по духу закона. А буква даёт ему право держать под стражей Груздева, потому что формальные основания для этого есть. В свою очередь, когда Шарапов настаивает на том, чтобы отпустить Груздева (при том, что у того дома найдено орудие убийства), в его словах и действиях много интуиции, сочувствия, эмоций, желания восстановить справедливость, пусть даже не без логики и фактов, – но чего там меньше всего, так это строгого следования букве. В финальном драматичном эпизоде с гибелью Левченко по букве действует именно Жеглов, а Шарапов, вероятно, здесь готов был отступить от неё и скорее согласился бы на побег своего друга.
Может быть, вообще неверно считать, что в этом споре происходит столкновение каких-то разных идей. Не идеи здесь сталкиваются, это обнаруживают друг друга разные полюса магнита или разные электроды батарейки, плюс и минус. Жеглов толкует "дух" закона предпочтительно в сторону наказания, а Шарапов – в сторону оправдания ("Послушай, орёл! Тебе бы вовсе не в сыщики, а в адвокаты идти"). Есть ли обе эти стороны в духе закона или даже в Духе Закона? Наверное, есть, раз Христос и Искупитель, и Судья. И "плюс" и "минус" здесь, как и в батарейке, – это не "хорошо" и "плохо", а просто разность потенциалов, позволяющая батарейке работать.
Осталось сделать ещё один шаг и признать, что Жеглов и Шарапов – не антагонисты, а две части одного целого. И это целое, эта батарейка, казалось бы, работает – преступник найден, невиновный освобождён, но... В сценарии фильма были слова Шарапова, что он не будет работать с Жегловым, потому что тому нравится убивать людей, но Высоцкий категорически воспротивился такой концовке. И тем не менее даже без этих слов мы понимаем, что после смерти Левченко целое уже точно распадается. Почему? Эти заметки начинались с одного новозаветного противопоставления – буквы и духа, но есть ещё другое – кесарева и Богова. Служба в правоохранительных органах, борьба с преступностью, вообще всякое социальное – это, безусловно, кесарево. И на вопрос, правильно ли подкидывать кошелёк в карман вору, как и на провокационный вопрос фарисеев о налогах, Иисус вряд ли бы стал отвечать. А муровцам что-то отвечать нужно, раз эра милосердия ещё не наступила.
➰
Если вам понравился текст, вы можете помочь в развитии канала, поставив свой лайк и подписавшись. Это, правда, ценно и мотивирует автора. Комментарии приветствуются, как и доброжелательный тон общения.
Можете подписаться также на телеграм-канал автора.
Что ещё интересного в этом блоге: