...В той далёкой и жаркой стране
Мной оставлена сердца частица…
Многочасовый и довольно утомительный межконтинентальный перелёт подходил к концу. Далеко позади под крылом самолёта остались тысячи и тысячи километров пути с тремя промежуточными посадками в других странах, безбрежные водные пространства Северного Ледовитого и Атлантического океанов, дюжина морей и заливов, омывающих берега родного Отечества, старой Европы и Нового Света, раскинувшегося на огромных просторах от заснеженной Аляски, живописных Канады и Соединённых Штатов Америки с плавным переходом по тропическому перешейку до одного из наиболее удалённых регионов Южной Америки - Республики Перу.
Серебристый лайнер, плавно снижаясь и маневрируя на посадочном курсе, наконец, коснулся колёсами нагретой тропическим солнцем бетонной взлётно-посадочной полосы.
От жёсткого соприкосновения из-под тележек шасси вырвались голубоватые облачка дыма. Двигатели, переведенные на режим торможения, взревели с перенапряжением, а пристёгнутое ремнями безопасности, тело самопроизвольно подалось вперёд.
Но вот последний толчок и самолёт мягко покатил по рулёжной дорожке к сверкавшему на солнце зданию аэровокзала.
Бортпроводница приятным бархатным голосом передала сообщение о том, что наш самолёт приземлился в международном аэропорту города Лимы «Хорхе Чавес», где температура воздуха на данный момент за бортом составляла 30 градусов по Цельсию, а пассажиров ждёт впереди незабываемая встреча со страной, пребывание в которой, как правило, никого не оставляет равнодушным.
Приглушённо свистящий звук продолжавших работать двигателей «Боинга» почти не был слышен. Открылся входной люк и в салон хлынул горячий, словно, из парилки в бане, влажный и липкий воздух.
После утомительного перелёта пассажиры терпеливо, не спеша покидали временное пристанище, толпясь у выхода на трап и неуклюже переставляя затекшие от длительного сидения ноги.
Белозубые красавицы-стюардессы вежливо прощались со своими подопечными; они благодарили каждого из них за оказанные авиакомпании честь и доверие, выражая надежду снова увидеть их на борту своего лайнера.
При выходе из самолёта приходилось невольно щурить глаза – настолько ярким и блестящим оказалось южное солнце, а небо – раскалённым и безоблачным.
До здания аэровокзала шли пешком, что было весьма кстати - после многочасового путешествия можно было хоть немного размяться и прийти в себя.
Справа от многоэтажного здания над территорией аэропорта нависал довольно просторный козырёк смотровой площадки, огороженной невысокой балюстрадой.
Окинув беглым взглядом выстроившихся в нестройную шеренгу, машущих руками и что-то радостно выкрикивающих встречающих, Георгий распознал среди них троих мужчин, которые ожидали именно его прилёта. Одного, Алексея Палея, он должен будет сменить в связи с завершением им служебной миссии, неожиданно затянувшейся, по каким-то причинам, на целых пять лет в этой загадочной и экзотической стране.
Со стоявшим слева от него мужчиной Гордеев познакомился ещё в Москве, во время своей стажировки в центральном ведомстве. Его звали Василий Анатольевич Стеклов, который для него должен будет теперь стать одним из старших начальников, непосредственным руководителем и наставником на весь, пока неизвестно какой продолжительности, период. Третий - был ему не знаком.
Шагая в разноголосой и по дорожному суетливой толпе пассажиров, Гордеев испытывал прилив энергии и некоторой лёгкой возбуждённости от предстоящей встречи с коллегами. В его сознании стремительно, как в калейдоскопе, проносились разные мысли. Душу охватывало радостное удовлетворение. Он думал что, вот и привела его судьба на эту землю, о которой он так долго мечтал и с которой уже успел сродниться заочно, старательно собирая информацию о населяющих её народах, отслеживая происходящие здесь и важные, и совсем незначительные события, знакомясь с культурой, светлыми и тёмными страницами её истории.
Было приятно убедиться, что здешняя земля щедра теплом и ярким солнцем, что, именно, в этом краю ему придётся испытать неизведанные доселе ощущения, о которых ранее он мог лишь предполагать. Но он также понимал, что условия проживания здесь могут и резко измениться, вплоть до возникновения враждебных проявлений со стороны и местных властей, и тех сил, которые оказывают пока сильное влияние на руководство страны.
Теперь уже на деле ему нужно будет постоянно доказывать, насколько он готов и способен быстро, качественно и профессионально решать поставленные в министерстве сложные и ответственные задачи, связанные с обеспечением интересов внешней политики, экономики и безопасности своего государства.
Не исключено, что придётся столкнуться и с противодействием на этом направлении не менее профессионально подготовленных представителей различных служб других стран, питающих далеко не глубокие симпатии к стране, направившей его сюда на работу.
Ну, а пока, он без особого напряжения понимал чужую речь, без труда схватывая смысл звучащих фраз и всего того, что произносилось вокруг.
Чужой, но такой красивый и знакомый ему, испанский язык!
Гордеев всегда трепетно относился к языковой подготовке, испытывая от этой деятельности и радость познавания другого, неизведанного мира, и удовольствие от приобретаемых новых ощущений, особенно, музыкальности и ритмичности языка.
Будучи сам по природе несколько романтиком, он неожиданно и для себя, и для преподавателей, очень быстро схватил методику его освоения, испытывая удовольствие от совпадения своего внутреннего настроя и характера испанской речи.
Пройдя положенные паспортные и таможенные процедуры, Гордеев попал в объятия своих коллег и будущих соратников.
Начиналась новая страница жизни вдали от Родины, и он понимал, что её нужно будет ему обязательно наполнить только качественным и объективным материалом, который потом можно было бы подвергнуть любым проверкам и не стыдиться до конца своих дней.
К зданию аэровокзала примыкала просторная овальной формы площадь, окаймлённая живописными скверами с зелёными кустарниковыми заборами и яркими цветочными клумбами.
Тёплый воздух был перенасыщен ароматами, непривычными для обоняния вновь прибывшего путешественника. Здесь чувствовались запахи и тропических растений, и водорослей от океана, видневшегося в просветах между высотными зданиями и убегавшего своей сине-лазурной горбатостью за горизонт, и примесей газов от реактивных двигателей самолётов, непрерывно взлетавших и приземлявшихся в международном аэропорту «Хорхе Чавес».
По периметру площади ровными рядами сверкали под ярким солнцем автомобили, привлекавшие к себе внимание своей импортной импозантностью и непохожестью на отечественные «Волги», «Москвичи» и «Запорожцы».
На одной из таких автомашин, светло-сером «Форде-Малибу», подкатил к ожидавшим товарищам Алексей. Не выключая мотора, он гостеприимно распахнул дверцы лимузина, приглашая садиться в салон, а сам начал загружать в багажное отделение вещи своей прибывшей замены.
- Ах, Хорхе, как же я рад твоему прилёту! – торжествовал он, улыбаясь и похлопывая Георгия по спине в манере местных жителей.
- Похоже он и сам радуется этому событию не менее твоего, Алексей, - заметил Стеклов, располагаясь на заднем сидении. – Георгий, а ты садись вперёд, будешь сходу изучать дорогу и город, скоро пригодится, – добавил он.
- С удовольствием, Василий Анатольевич, благодарю за доверие, – улыбнулся в ответ Гордеев.
- Да, вот, познакомься с нашим коллегой. Первый секретарь посольства Андрей Иванович Боровков, - представил Стеклов третьего члена группы.
- Гордеев, – поклонился ему навстречу Георгий, пожимая протянутую Андреем Ивановичем руку, оказавшуюся на удивление сухой и твёрдой.
Его загоревшее лицо, седые, зачёсанные назад волнистые волосы, упругий доброжелательный взгляд тёмно-карих глаз, располагали к нему нового человека.
- Ну, что, Алёша, трогаем, - дал команду Василий Анатольевич. – Скорость умеренная, дай гостю возможность сразу насладиться окружающей натурой.
Уверенными манёврами Алексей аккуратно вырулил на отходившую от аэропорта в сторону столицы автотрассу и машина плавно понеслась вперёд.
По обеим сторонам дороги мелькали пустыри, попадались редкие хижины, а затем начались сплошные массивы строений, непохожих по своей конструкции ни на один проект, когда-либо виденный Гордеевым.
Слева от дороги, до самых гор, темнеющих за синей дымкой вдали на горизонте, тянулись кварталы, если можно так их условно назвать, жилищ. Одно и двухэтажные домишки и лачуги, вставали на песчаных пространствах; ни между ними, ни вокруг них не просматривалось ни единого деревца или зелёного кустика, не было заметно даже элементарной травы. Складывалось впечатление, что в этом районе совсем недавно случился какой-то природный катаклизм, а здесь вот виднеются только лишь останки былого города.
- Что же это за кварталы встают вдали слева? - поинтересовался Гордеев у Алексея.
- Как что, город Лима, столица Республики Перу, наследницы империи древних инков, - бодро с улыбкой ответил Алексей. – В одном из таких вот домов придётся и тебе пожить, - продолжая ухмыляться, добавил он.
- Ладно тебе расстраивать человека, - вмешался в разговор Боровков. – Не верьте ему, Георгий! Вот это и есть те самые знаменитые «пуэблос ховенес» или "молодые города", как их иначе здесь называют. Прибывающие из провинций в поисках работы и лучшей доли люди, оседают здесь, строят вот такие жилища и начинают свою новую жизнь вблизи столицы. Конечно, там, как можете догадаться, даже намёка нет на какую-то цивилизацию. Полная анти санитария, в хибарах могут проживать и люди, и домашние животные, и птицы. Короче, сами скоро всё увидите, поближе познакомитесь с особенностями страны и столицы.
- А сверху, из самолёта, всё выглядело так романтично и живописно, особенно, на фоне изумрудного Тихого океана и зелёных Анд, – промолвил Гордеев. – А тут картинка видится, ну скажем, не совсем призывно.
В это время справа от трассы появились сначала намёки на зелёные насаждения, а с приближением к городу, уже потянулись аллеи пальм и других деревьев, зелёные заросли кустарников, цветущих растений.
Одноэтажные строения сменились сплошными кварталами двухэтажных, с пологими, а чаще, горизонтальными крышами, домов. Дорога раздвоилась, перейдя в широкий бульвар.
По сторонам к трассе примыкали тротуары из гладкого, похожего издали на гранит, материала. Около каждого домика были разбиты палисадники, утопавшие в зелени и цветах.
В первых этажах, с открытыми дверями и ставнями окон, замелькали вывески с названиями торговых лавок, мелких мастерских, гаражей, фирм.
"Ну, слава Богу, здесь хоть немного повеселей картинка", - подумал про себя Георгий.
- Авенида-де-ла-Марина, - объявил Алексей. – Если свернуть направо, можно доехать до морского порта и города-спутника Кальяо. Будешь ездить туда навещать наших моряков. Место своеобразное и живописное, но рот разевать не рекомендуется. Одним словом, портовый город, - продолжал он наставительно просвещать свою замену.
Тем временем, машина плавно катила по гладкому, словно, стекло асфальту, в салоне работавший кондиционер создавал уютную атмосферу, и даже трудно было поверить, что снаружи температура воздуха превышала тридцать пять градусов, а влажность – девяносто процентов.
Подъехав к широкому перекрёстку, Алексей повернул направо.
- А вот и знаменитая авенида генерала Салаверри, скоро подъедим к месту нашего обитания, - добавил он.
Вид города в этом районе, словно, преобразился. Красивые здания, хотя и малоэтажные, но каждое с присущей только ему, архитектурой. Чистые улицы, ухоженные тротуары и уютные дома утопали в зелени и цветах. Отдельные кварталы состояли из солидных высотных, на восемь-десять этажей зданий, стены которых были облеплены кондиционерами, напоминавшими издали огромных размеров птичьи гнёзда.
Кое-где видневшиеся балконы также утопали в цветах и тропических растениях.
Снаружи в салон автомобиля проникал специфический аромат, не похожий ни на какой другой. По словам Алексея, источниками его являлись тротуары, которые здесь моют ежедневно жидкостями, в которые мойщики добавляют натуральный лимонный сок.
В Лиме и прилегающем к столице регионе никогда не идут дожди, а причина явления в том, что в атмосфере нет условий для образования дождевых капель. Образующаяся в воздухе, в силу близости океана, влага, как правило, оседает на землю в виде конденсата, перенасыщая собой таким образом приземный слой атмосферы. Ввиду отсутствия дождевых осадков все имеющиеся в городе и в окрестностях Лимы зелёные насаждения орошаются из искусственных источников.
Без полива ничто здесь не может расти. Поэтому, далеко на север и на юг, вдоль Панамериканского шоссе, между линией океанского берега и горной грядой Центральных Анд, полосой километров в 30-50, расширяясь потом до 150-300, тянулись кажущиеся бесконечными, пустыни или полупустыни. Порой, если бы не близость океана, они могли напоминать путешественнику лунный пейзаж.
Вскоре машина свернула с главной улицы в небольшой переулок и Алексей объявил о прибытии к цели.
- Ну, как первые впечатления, Георгий? – поинтересовался Стеклов.
- Честно признаюсь, Василий Анатольевич, на первом этапе от аэропорта Лима меня не порадовала. Зато здесь жить можно, совсем другое дело, очень нравится, - обводя взглядом район дома, где ему теперь придётся какое-то время жить, признался Гордеев.
- Ну вот и замечательно. А теперь поднимаемся на второй этаж, там кое-кто ещё жаждет встречи с тобой, - показал рукой на лестницу Василий Анатольевич.
Прибывшие находились у трёхэтажного дома, стоявшего на бетонных столбах-опорах, составлявших нулевой этаж и одновременно ограничивавших площадки для парковки автомашин жильцов, а наверх вела мраморная лестница, отделанная лёгкими, отполированными до блеска, поручнями и ажурной решёткой.
За распахнутыми в квартиру на втором этаже дверями, стояли несколько женщин, а с ними ещё один, незнакомый Гордееву, мужчина.
- Добро пожаловать, с прибытием Вас! - выступив вперёд, обратилась к Георгию миловидная, лет тридцати, женщина. Она протянула для приветствия руку, радушно приглашая входить в прихожую.
Георгий представился сначала ей, слегка пожимая протянутую руку, и шагнул вперёд для знакомства с остальными участниками традиционной для заграничной жизни встречи вновь прибывшего соотечественника.
В достаточно просторном зале, вдоль широких окон, был уже накрыт стол, ломившийся от разнообразных яств и заставленный с яркими этикетками бутылками с разными напитками.
Алексей на правах хозяина апартаментов пригласил Георгия осмотреть квартиру, показать где, что находится, вымыть с дороги руки, гостям предложил следовать традиционному для таких случаев ритуалу.
Через короткое время будущее жилище Гордеева наполнилось родной русской речью, за столом зазвучали приветствия и тосты, потекли рассказы и байки об особенностях проживания в новом краю, вдали от Родины и родных и близких людей. Они остались далеко, на других северных широтах, где ещё не закончилась зима, где будут думать о нём в тревожном ожидании каких-либо вестей, частенько заглядывая в почтовый ящик, или звонить по известному номеру телефона, справляясь о его здоровье и благополучии.
Период становления и развития отношений между СССР и Республикой Перу
История российско-перуанских связей уходит корнями в XIX век, когда в 1874 году канцлер Российской Империи А.М.Горчаков и перуанский дипломат Х.А.-де-Лавалье Сааведра подписали первый официальный двусторонний документ - Договор о торговле и мореплавании.
Дипломатические отношения между Советским Союзом и Перу установлены 1 февраля 1969 года.
А 26 декабря 1991 года Перу заявила о дипломатическом признании Российской Федерации.
Первые шаги в направлении восстановления дипломатические отношений между Советским Союзом и Республикой Перу начали предприниматься с обеих сторон ещё в 1968 году, когда в результате очередного военного переворота в этой стране к власти пришла националистическая, но прогрессивно настроенная, часть перуанских вооруженных сил во главе с дивизионным генералом Хуаном Веласко Альварадо, получившим в народе впоследствии почётное имя “Gran Chino” (Чино – похвально-уменьшительное обращение у перуанских рыбаков).
С первых дней своего правления новое правительство объявило о проведении независимого внешнеполитического курса, а внутри страны – о реализации социальных реформ в интересах народа. Такая умеренная позиция показалась тогдашнему советскому руководству достаточно привлекательной.
Позднее, начиная с сентября 1973 года, после свержения в Чили правительства Народного Единства, гибели президента Сальвадора Альенде и установления в этой стране проамериканской, фашистской диктатуры во главе с генералом Августо Пиночетом, роль Перу в планах Советского Союза в отношении Южной Америки существенно возросла.
ЦК КПСС и Советское Правительство в то время приняли специальное постановление, которым предписывалось в кратчайшие сроки «залатать» образовавшуюся брешь, максимально используя благоприятно складывающуюся для нас конъюнктуру в Республике Перу, рассматривая эту страну в качестве плацдарма для расширения и закрепления влияния СССР в южноамериканском регионе в целом.
Уже потом, спустя многие годы, мы поняли, насколько это было своевременное и перспективное решение.
Приближалась круглая дата – тридцатая годовщина победы советского народа в Великой Отечественной Войне.
Подготовка к празднованию этого знаменательного события осуществлялась в соответствии со специальной правительственной программой и не воспользоваться таким исключительно важным инструментом пропаганды достижений Советского Союза было бы непростительным делом.
Впечатляли количество и масштаб планируемых мероприятий. На их обеспечение и реализацию, в том числе, за рубежом - в посольствах, генеральных консульствах, других дипломатических миссиях и представительствах, целенаправленно выделялись существенные материально-финансовые ресурсы.
Соответствующие указания по этому поводу были даны и руководству советского посольства в Республике Перу.
К тому времени между СССР и Перу уже активно налаживался процесс взаимовыгодного обмена в области экономики, культуры, образования; через какое-то время открылась прямая линия международных полётов самолётов «Аэрофлота» Москва-Лима-Москва.
В морских портах Перу начали базироваться советские рыболовные суда, осуществлявшие силами целых флотилий в промышленных масштабах рыбный промысел в южной акватории Тихого океана.
Присутствие там плавучих баз, типа «Слава», позволяло перерабатывать добытые морские ресурсы на месте, не расходуя средства на их перевозку за «три девять земель» на свои предприятия на территории СССР.
Таким образом, только возможности одного «Соврыбфлота», позволяли уже тогда компенсировать все наши затраты по другим направлениям в этом регионе.
Очень интересные проекты были разработаны и впоследствии реализованы на территории Перу по линии различных министерств и ведомств, в том числе:
- Государственного комитета по экономическим связям (ГКЭС) – оросительная система «Ольмос»;
- Министерства внешней торговли СССР;
- Министерства рыбной промышленности;
- Внешнеторговых объединений «Межкнига» и «Совэкспортфильм».
Достаточно дружно были представлены советские средства массовой информации. Своих спецкоров имели ТАСС, АПН, "Гостелерадио", газеты: «Правда», «Труд», «Комсомольская правда», «Литературная газета».
До сего времени будто музыкой звучат имена и фамилии тогдашних советских журналистов и "собкоров", аккредитованных в этой стране.
Среди них особо выделялись Вадим В.Листов, Михаил Рой, Сергей Янгайкин, Владимир Весенский, Александр Смирнов, Олег Бондаренко, Александр Кармен, Александр Максимов, Владимир Н. Дунаев и многие другие замечательные журналисты.
Особо пристальное внимание придавалось всемерному развитию советско-перуанских связей в военной области, прежде всего, по линии военно-технического сотрудничества.
На вооружение перуанских воинских частей и подразделений начали поступать из СССР средства противовоздушной обороны, бронетанковая техника, артиллерийские системы (крупнокалиберные пушки и гаубицы), боевые вертолёты и самолёты, гражданская авиация.
Все обозначенные направления требовали подготовки соответствующих перуанских кадров.
В связи с этим, немалое количество гражданского и военного персонала Перу, получило направление в СССР для обучения, приобретения опыта и навыков в работе.
Со своей стороны, сотни советских специалистов побывали в этой стране.
Массовый обмен студентами обозначился по линии Министерства высшего и среднего специального образования СССР, а также поездками по линии турфирм.
Оценивая теперь тот период, мне кажется, что состоявшийся тогда рывок в установлении и развитии двусторонних взаимовыгодных отношений между двумя государствами с разными социально-политическими системами, мог бы служить образцом эффективной деятельности и правительств, и сотрудников с обеих сторон, в том числе, всех советских представительств в Перу.
Успешная консолидация этого процесса способствовала деловой отдаче людей, занятых выполнением тех или иных служебных обязанностей, порождая у них удовлетворение и стремление добиваться ещё более высоких результатов в работе.
Такое движение не являлось односторонним, заметно в позитивную сторону менялось и общественное мнение в стране нашего пребывания. Слово «sovietico» (исп. - советский), порой, являлось вроде кодового слова, достаточного, для того, чтобы твои проблемы были решены мгновенно.
Удивляли доброжелательность, дружественность и симпатии перуанского населения и местного высшего руководства по отношению к нашей стране и к советским людям.
Нам приходилось общаться с гражданами на самых различных уровнях: от министров и других высокопоставленных лиц государства и бизнеса до самых простых людей: рабочих, крестьян, студентов, профсоюзных активистов, учащихся колледжей и муниципальных школ и т.п.
На этом фоне проводимые культурные мероприятия в связи с празднованием 30-летия Победы также должны были выглядеть достойно и представительно.
Для подкрепления значения такого события и в интересах привлечения повышенного внимания к нему, в Перу прибыла достаточно многочисленная делегация, в состав которой входили популярные в то время ансамбль «Кабардинка» и ВИА «Самоцветы», усиленные рядом известных артистов эстрады и кино, среди которых блистали Иосиф Кобзон, Г. Хазанов и другие известные ныне артисты.
В муниципальном театре, на открытых площадках Лимы и других крупных городов страны, давались бесплатные концерты. Перуанская публика всех уровней встречала советских артистов с восторгом, часто не ведая, насколько длинный путь ими проделан от Москвы до их, расположенной на Тихоокеанском побережье Южной Америки, страны.
Проведенный в день праздника на территории посольства многочисленный приём для перуанских и других зарубежных гостей, также сопровождался интересными выступлениями наших мастеров эстрады, которые оставляли у иностранцев заметные положительные впечатления.
Нам, работавшим в те годы в Перу дипломатам и другим сотрудникам, это существенно облегчало решать свои задачи.
Никогда не забыть того удивительного любопытства со стороны обычных перуанцев и последующей их реакции, похожей на зависть и восхищение, от самой обычной информации об условиях жизни рядового гражданина в СССР.
Часто на их лицах читались элементарная детская наивность и мечта - когда-нибудь увидеть тот далёкий и такой необычный мир.
В их сознании не укладывались такие вещи, как возможность получить бесплатно жильё, образование, медицинское обслуживание, право иметь работу, оплачиваемый
отпуск, а тем более, льготную путёвку в санаторий или дом отдыха и другую обычную информацию.
Нами не преследовалась тогда задача проводить целевую пропаганду или обработку населения, наоборот, поощрялись «разговоры» на самые элементарные, повседневные темы.
В течение многих лет на учёбу в советские ВУЗы были направлены сотни перуанских студентов, которые в последующие годы стали частью национальных профессиональных кадров.
Тогда меня часто навещала мысль: «Вот пригласить бы сюда побольше наших, недовольных жизнью, советских граждан, и пусть они посмотрели бы все «прелести» развивающегося капитализма!"
В те времена столица Перу, Лима, словно, огромных размеров природный "магнит", притягивала к себе людей из внутренних районов страны, которые устремлялись сюда в поисках лучшей доли. Массовый приток мигрантов порождал другие коллизии.
Расселение людей на новом месте шло бессистемно и практически бесконтрольно, столица начала обрастать своеобразными поясами бедняцких жилых кварталов, так называемыми «pueblos jovenes», больше похожими на трущобы и бразильские «фавелы», знакомые советским (российским) читателям по романам великого Жоржи Амаду "Капитаны песчаных карьеров", "Габриэла" и др.
Внутри кварталов отсутствовала всякая цивилизованная инфраструктура, царили жуткая анти санитария, преступность.
Даже наряды гражданской гвардии (полиции), ответственных за поддержание общественного порядка, не рисковали совать туда носа в ночное время суток. Да и днём – трудно было увидеть там соответствующий полицейский патруль.
Пишу эти строки уже почти сорок лет спустя, приходя в неописуемое удивление от того факта, что моя родная столица Москва, уже сейчас, в ХХI веке, к сожалению, не убереглась от вирусов и тоже тяжело заболела капиталистической болезнью.
Как могло случиться такое, когда ещё в 70-ые годы она вызывала восхищение и восторг у иностранных граждан, да и у своего человека, возвратившегося на Родину после долгой разлуки, могла спровоцировать учащённое сердцебиение и ликование в душе.
Я это помню очень чётко.
В зарубежных далях можно было увидеть достаточно экзотики. Была возможность познакомиться и с развитой цивилизацией.
До установления прямых рейсов «Аэрофлота» в страны Южной Америки маршруты туда пролегали через Лондон, Нью-Йорк, Рим, Париж.
Не могу кривить душой – многое в этих столицах вызывало восхищение, любопытство, желание применить что-то у себя дома, но не было злобной обиды и исступлённой зависти от того, что на Родине аналогичного пока не было; было понимание – надо ещё поднапрячься, потерпеть и у нас станет не хуже.
Радость встречи с Родиной, с Москвой настолько переполняла душу, что в первые, после возвращения дни, хотелось больше гулять пешком по улицам, дышать родным воздухом, слушать с наслаждением свою родную речь.
Это были незабываемые времена!
По всему миру катилась исполненная Л.Лещенко песня «День Победы". Докатилась она и в те, дальние края.
***
Испытывая глубокую ностальгию по тем, ушедшим в прошлое, временам, вспоминая свою молодость, замечательных людей из разных миров, с которыми приходилось идти бок о бок в течение долгих лет, невольно в душе и сердце вскипают благодарственные чувства, наполняющие теплом следующие строфы:
Тех далёких заморских дорог,
Чья длина мне до боли знакома,
Позабыть навсегда я не смог,
Как берёзки у отчего дома.
Той далёкой и жаркой страны
Красотой я живу опьянённый,
И как в детстве мне видятся сны,
Вижу солнцем тот край опалённый.
Океана ласкает волна
Берег тёплый, покрытый цветами,
Душа радости, света полна -
Хочет спорить с чужими богами.
На чужом языке говорю,
Всё я с ними хочу объясниться -
Как я Родину нежно люблю!
Остальное? - всего лишь мне снится.
А проснувшись, я вижу опять
Цепи гор и равнину морскую.
Как мне хочется снова обнять
Тех друзей, по которым тоскую!
Там в далёкой красивой стране
Мной оставлена сердца частица,
Чтоб потом наяву не во сне
Туда мог я с тобой возвратиться.
Учёные
Посвящается светлой памяти
доктора Карлоса Мануэля Очоа Ньевеса,
друга и ученика советского академика Н.И. Вавилова
Вскоре после прибытия в Лиму, без долгой раскачки и испытательных сроков, Гордееву пришлось приступить к выполнению функциональных обязанностей, определенных должностью третьего секретаря Посольства СССР в Республике Перу.
Работа предстояла интересная, многоплановая, её успех немало зависел от личной инициативы и исполнительности и, в том числе, от степени знания сотрудником испанского языка.
Однажды, занимаясь переводом статьи, опубликованной в одной из центральных местных газет, посвящённой подготовке международного научного симпозиума учёных по проблемам заболеваний картофеля, Георгий обратил внимание, что среди потенциальных участников предстоящего мероприятия не упоминаются фамилии представителей Советского Союза. Понимая важность этой темы для нашей страны, он предложил послу Юрию Владимировичу Лебедеву поручить ему на постоянной основе курировать вопросы развития научного сотрудничества между СССР и Перу по линии сельского хозяйства и, в частности, заняться выяснением вопросов подготовки данного мероприятия. Посол предложение одобрил и Гордеев начал работу. Его внимание привлекло имя одного из перуанских учёных, крупного, по словам корреспондента местной газеты, специалиста в области исследований болезней картофеля, ботаника и генетика доктора Карлоса Мануэля Очоа Ньевеса. В газете приводились соответствующие номера телефонов, по которым можно было связаться с секретариатом организационного комитета, действовавшего на базе международного научно-исследовательского центра картофеля в Перу. В том же районе располагался и местный сельскохозяйственный университет «Ла Молина», с которым у советского посольства уже имелись некоторые связи. Благодаря посредничеству друзей из этого учебного заведения, Георгию удалось связаться по телефону с доктором К.Очоа; удивила доброжелательность и неподдельный взаимный интерес учёного к предложению встретиться. Тому способствовало и то обстоятельство, что он проживал почти рядом, в одном благоустроенном районе Лимы. Встреча была обусловлена на ближайший субботний день, когда учёный не был сильно загружен по работе в центре и в университете.
В назначенный день, у входа в двухэтажный дом, хозяин уже лично поджидал гостя. Это был мужчина, выше среднего роста, в возрасте 45-50 лет, со стройной и спортивной фигурой, смуглой то ли от полевого загара, то ли от природы, кожей, копной волнистых с проседью волос на голове, аккуратно подстриженными усами, одетый в просторную летнюю рубашку на выпуск, в стиле “havanera”, с отложным воротником и нагрудными накладными карманами и в лёгкие светлые, спортивного покроя, брюки. Увидев его издали, Гордеев отметил про себя, что этот человек чем-то очень симпатичен ему, и, скорее всего, между ними сложатся дружеские отношения.
Георгий представился ему. Хозяин протянул навстречу загорелую руку и без долгих протокольных нюансов, следуя местным обычаям, обнял его, мягко похлопывая ладонями по спине и плечам, демонстрируя своё радушие и гостеприимство. Затем пригласил его в дом, пропуская гостя вперёд. Поднялись по деревянной лестнице на второй этаж в рабочий кабинет, где, на расположенном между большим письменным столом и кожаным диваном журнальном столике, уже поджидали прохладительные напитки и лёгкая закуска.
Перед началом беседы Георгий преподнёс Карлосу скромный сувенир - обёрнутую в цветную бумагу бутылку "Столичной", баночку чёрной икры, подборку цветных проспектов и календарь с репродукциями картин российских художников. Он внимательно ознакомился с содержимым упаковки, выразив своё восхищение в адрес "презента" и пригласив отведать местного напитка "писко-суар" "por salud" (за здоровье).
Завязалась неторопливая беседа. Он поинтересовался, давно ли Гордеев находится в его стране, в каких местах уже успел побывать, каково впечатление от столицы, что нового в Москве, почему советские учёные воздерживаются от контактов с его центром, ну и другими, соответствующими месту и времени моментами.
Потом он подошёл к своему письменному столу и достал стопку журналов, других бумаг, на которых были сделаны какие-то пометки от руки и написана русская фамилия - "Николай Вавилов".
В то время это имя, к сожалению, Гордееву ничего не говорило, поскольку, оно и на Родине не звучало и не каждому советскому обывателю было известно.
Георгий сказал об этом Карлосу. Тот внимательно посмотрел на него своими красивыми карими глазами, как показалось, повлажневшими то ли от выпитого напитка, то ли от жары, и начал не торопясь рассказывать.
Он был ещё совсем мальчишкой, в возрасте лет четырнадцати, когда в его родной город Куско, что на юге Перу, прибыла делегация из далёкой и загадочной страны – Советского Союза. Возглавлял её уже известный тогда во всём мире, знаменитый русский учёный, академик Вавилов Николай Иванович. Готовилась экспедиция в горные районы южной части Перуанских Анд с целью изучения условий произрастания и сбора образцов семян дикого картофеля. Руководителю и членам экспедиции нужны были помощники и проводники из местных жителей. Вот тогда Карлос и осмелился предложить свои услуги, поскольку он хорошо знал окрестности Куско, горные дороги и тропы. Физически он был уже достаточно развит и вполне мог выполнять любую черновую работу, тем более, что уже успел полюбить ботанику, увлекаясь наблюдениями за жизнью растений и окружающей флорой и фауной.
Н.И. Вавилов согласился не только включить мальчишку в состав экспедиции, но и поручил ему выполнение функций своего личного секретаря. Вот таким образом Карлосу и посчастливилось не только близко познакомиться с этим великим русским учёным, но и получить его благословение на дальнейшую работу в области изучения растительного мира, прежде всего, картофеля.
В настоящее время имя доктора Карлоса Очоа известно не только в Перу, но и во всех странах всех континентов мира. После окончания учёбы в сельскохозяйственном университете в городе Кочабамба, в Боливии, он обучался в университете штата Миннесота (США), а потом, уже вот в течение многих лет ведёт активную преподавательскую и научно-исследовательскую работу в Перуанском сельскохозяйственном университете «Ла Молина», стал одним из организаторов и ведущих учёных Международного научно-исследовательского центра картофеля в Перу, имеет большие научные достижения в области изучения заболеваний этой важной сельскохозяйственной культуры фитофторозом.
Карлос говорил о своём учителе такими проникновенными и благодарными словами, называя его иногда отцом, и считая, что всеми своими научными достижениями и самой жизнью, он обязан Николаю Вавилову.
Георгий в то время ещё не был знаком с биографией Н.И.Вавилова и трагическим финалом жизни своего великого земляка и соотечественника и, безусловно, испытывал чувства неловкости за такую несправедливость, допущенную на его Родине. В то же время ему было крайне любопытно узнать о нём больше подробностей, несмотря на то, что в его душе копились обида и горечь за судьбу советского учёного, имя которого известно даже на краю земли, в далёкой Перу, затерянной в диких Андах стране, а на Родине, которой были отданы не только все силы, но и жизнь, оно находится в забвении и неизвестности.
Великий русский и советский ученый Николай Иванович Вавилов прожил недолгую, но удивительно насыщенную научными деяниями жизнь.
Обладая легендарной работоспособностью и неиссякаемой энергией, учёный успел сделать очень много: прошел по дорогам и бездорожью сорока стран мира, сделал крупные научные обобщения в области генетики и эволюционного учения, написал более 10 книг, провел гигантскую организационную работу по созданию стройной системы учреждений сельскохозяйственной науки в такой огромной стране, как СССР.
Его деятельность, при всей своей разносторонности, представляла собой на редкость единое целое: всю свою жизнь в науке, начиная со студенческой скамьи, Н.И. Вавилов посвятил изучению культурных растений, преследуя благородную цель - повысить их урожайность, устранить тем самым угрозу нехватки продуктов питания для жителей нашей страны и всего человечества.
Многими экспедициями Вавилов руководил сам, другие - организовал с участием в них его сотрудников.
Такие путешествия, порой, были сопряжены с большими тяготами и риском для жизни, особенно, трудными и опасными были экспедиции в Афганистан (1924 г.) и в Эфиопию (1927 г.). За первую из них ученый был удостоен золотой медали Русского географического общества "За географический подвиг".
Для советской генетики большое значение имела организационная деятельность Н.И. Вавилова.
В 1930 году он возглавил первое в стране академическое учреждение по генетике - лабораторию, преобразованную через три года в Институт генетики АН СССР. В этом учреждении Н.И. Вавиловым были собраны молодые талантливые исследователи, представители ленинградской школы генетики. Сюда же для работы были приглашены и известные зарубежные ученые, в том числе, будущий нобелевский лауреат американец Г.Меллер. В 1934 году Институт генетики был переведен в Москву, но Н.И. Вавилов продолжал им руководить до 1940 года.
Ныне это научно-исследовательское учреждение, Институт общей генетики РАН, носит его имя.
В 1923 году Н.И. Вавилов был избран членом-корреспондентом, а в 1929 г. - действительным членом АН СССР.
В эти же годы он удостаивается почётных званий и за рубежом, став членом Английского королевского общества, Чехословацкой, Шотландской, Индийской, Германской (в Галле) академий наук, Линнеевского общества в Лондоне, Американского ботанического общества и ряда других национальных и международных организаций.
Начиная с середины 30-х годов, поступательное развитие советской биологии оказалось нарушенным вследствие активного участия Н.И. Вавилова и его сотрудников в дискуссии по проблемам генетики и селекции. В последний период жизни Н.И. Вавилову пришлось мужественно отстаивать и свои научные убеждения, и свою линию внедрения достижений науки в практику сельского хозяйства.
В этих дискуссиях Н.И. Вавилов был главным оппонентом академика Лысенко, отрицавшего законы наследственности, с предъявлением генетикам политических обвинений.
Финальный этап жизни Николая Ивановича Вавилова оказался трагическим. В августе 1940 года он был арестован и подвергнут многочисленным и многочасовым допросам, а затем суду, приговорившему его к высшей мере наказания - расстрелу, с длительным содержанием в камере смертников. Позднее смертный приговор был заменен двадцатью годами заключения. Однако, в январе 1943 года, Н.И. Вавилов умер в саратовской тюрьме от истощения.
В ГНУ ГНЦ РФ Всероссийский научный институт растениеводства им. Н.И. Вавилова хранится коллекция картофеля, которая сегодня включает 172 диких вида (3000 образцов) и 10 культурных видов (2630 образцов), часть из которых была им собрана когда-то и в далёких нагорных районах Перуанских Анд, где подмастерьем и секретарём ученого подвизался ныне крупнейший учёный с мировым именем Карлос Мануэль Очоа Ньевес.
С этой незабываемой встречи началась дружба Гордеева с этим замечательным и светлым человеком, загорелым южанином, потомком своих далёких предков - великих Инков, сумевшим сохранить в своём благородном сердце не только юношескую привязанность к гениальному русскому учёному, но и шагнувшему почти на уровень своего Учителя.
В дальнейшем Георгий испытывал глубокое удовлетворение, оказывая Карлосу всевозможную посильную помощь и содействие в организации его поездки в Ленинград для участия в работе международного Конгресса ботаников, проведенного по инициативе НИИ растениеводства имени Н.И.Вавилова.
Это стало уже очередным этапом в познании перуанским учёным нового для него мира, тесно связанного с жизнью и трагической судьбой его великого российского учителя и коллеги.
1974-2008гг. Лима-Москва
P.S.
На фото: Мачу-Пикчу (в переводе с кечуа - «старая вершина»), город Древней Юж.Америки, находящийся в провинции Куско, Перу, на высоте 2450 м., доминируя над долиной реки Урубамба.
Его часто называют также «городом в небесах» или «городом среди облаков», иногда - «потерянным городом Инков».
Некоторые археологи полагают, что этот город был создан, как священный горный приют, великим правителем инков Пачакутеком в 1440 г., - за столетие до завоевания его империи испанскими "конкистадорами" в 1532 году.
После вторжения завоевателей на территорию империи, все её жители исчезли.
В древних легендах иногда почитают его как "Город Солнца"
В 2007 году Мачу-Пикчу за своеобразную архитектуру и неразгаданные до сих пор применённые при его строительстве технологии и инструменты (механизмы) удостоен звания нового "Чуда света."
