Глава 35
Алексей Петрович
Мне нравится ординатор Расторгуев. Из всех четырёх в нашем отделении он самый сообразительный.
– Алексей Петрович, посмотрите, – показывает мне на снимок, – у пациентки увеличилась гематома?
– Не сильно. Назначьте инфузию урокиназы каждые шесть часов. Только не переборщите. Отмените, если появится спинномозговая жидкость.
– И ты здесь! – в сопровождении ещё одного ординатора входит профессор Артамонов.
– Уже ухожу, – отвечаю.
– А дневной обход?
– На него вернусь.
– Почему бы не остаться?
– Хотел бы насладиться своим ценным выходным. Кстати, доктор Озерова решила работать со мной.
– Когда вы успели договориться? – удивляется Олег Павлович. – Ты точно в отпуске?
– Не хотел, чтобы доктор Жильцов её перехватил.
– Мне нравится твой настрой, – улыбается Артамонов. – Отдавать или проигрывать – это разные вещи.
– Может, выпьем чаю? – предлагаю ему.
– У меня собрание. Слишком много их в последнее время. А, погоди! Ты же ещё не видел свой кабинет. Я тебя отведу.
– Хорошо.
***
Виктор Кириллович
На мониторе, который видит всё медицинское руководство больницы, отражён график под названием «Отчёт о доходах за июнь». Во главе стола главврач, и он произносит торжественно:
– В этом месяце больше всего принесла общая хирургия. Прекрасно, профессор Шатров!
Раздаются аплодисменты.
– Я увеличу ваш лимит по корпоративной карте. Чем больше зарабатываешь, тем больше заслуживаешь. Разве не в этом плюс капитализма?
– Благодарю вас, – отвечает Шатров.
– Профессор Артамонов, – обращается главврач к сидящему слева от него. – Общая хирургия заработала 10 миллионов, а нейрохирургия всего 4,5. В чём польза вашей известности? Как увеличите прибыль своего отделения?
– Я нанял ещё одного врача. Профессор Макаров вернулся из Москвы.
– Ещё один врач увеличит прибыль? – с хитрым прищуром недоверчиво интересуется главврач. – Вы мой заместитель, но вас не волнует будущее клиники. Почему вы против проекта для престарелых?
– По-моему, в перспективе – центр для трансплантации, – невозмутимо отвечает Артамонов.
– Если продолжите нести эту чушь, уходите с поста, – начинает психовать Новосельцев. – Нам нужно выживать и развиваться! Мы уже потеряли 23 миллиона.
– Но заработали сто на побочной деятельности! – отвечает Олег Павлович, тоже понемногу начиная горячиться.
– Вот что значит надевать хомут с хвоста! – резко бросает главврач. – Основным источником дохода должна быть больница, а не кафетерий. Я отменяю все отгулы для ваших сотрудников. Принимайте больше пациентов и проводите больше операций. Забудьте про выходные!
Артамонов смотрит на Виктора Кирилловича неодобрительно, но… молчит. В этом всегда заключалась его главная проблема: никогда надолго не хватает запала, чтобы спорить с начальством. Вспыхнет, скажет что-нибудь смелое, но стоит ощутить дальнейшее давление, как тут же пасует. Вот и теперь. Несправедливо сказанное Новосельцевым, и надо бы защитить себя и сотрудников своего отделения, но… вместо этого Олег Павлович обиженно поджимает губы.
***
Пётр Андреевич
Погода выдалась сегодня отличная. А где приятно провести время на природе? Правильно: в гольф-клубе. Небо прозрачное, солнышко не слишком сильно греет. Пётр Андреевич делает замах клюшкой, и мячик летит в лунку.
– Отличный удар! – иронично комментирует стоящий рядом Кирилл Максимович. – Ты сегодня не в духе или просто стареешь?
– Чувствую себя не особо, – признаётся Пётр Андреевич.
– С нами такое часто бывает, потому что мы уже не молоды. Не пора ли нам уходить на покой? – спрашивает Новосельцев.
– Пора бы. Давай укрепим фундамент и передадим всё детям.
– Виктор меня впечатлил, – с гордостью говорит Кирилл Максимович. – Он очень талантливо управляет клиникой.
– Он неплох, но надо бы поменять.
– Зачем, если он справляется? – поражается партнёр.
– Нужно развивать таланты. В нашем деле нельзя всё оставлять на одного человека, – отвечает Макаров.
– Не понимаю я тебя, – недовольно произносит Новосельцев.
– А чего тут не понимать? У Виктора есть дочерняя фирма. Медикаменты продаёт. С его доходами ему и главврачом работать не надо. Он же слишком любит деньги. И вообще. Давай больше не поднимать сей вопрос.
– Ты только что принизил моего сына. Говоришь, что он некомпетентный врач и жадный до денег?
– Я такого не говорил, – отвечает Макаров и шагает дальше по полю.
Новосельцев-старший приотстаёт. Он со злостью смотрит в спину делового партнёра. Если бы Пётр Андреевич сейчас увидел этот взгляд, ему стало бы понятно: прежние дружеские отношения между ними только что рассыпались. Теперь Кирилл Максимович, оскорблённый за своего сына, стал непримиримым врагом Макарова. Только признаваться в этом пока не спешит. Слишком многое поставлено на карту.
***
Кирилл Максимович
Он стоит возле большого плазменного экрана и рассматривает график с названием «Отчёт о доходах больницы имени А.И. Лёвушкиной» за июнь. Показатели ему нравятся: первый заместитель генерального директора компании «Центромед» улыбается. Особенно его забавляет графа «Отделение нейрохирургии»: красным цветом выделено падение доходов на 4,2%.
– Отец, ты здесь! – в кабинет главврача быстро входит Павел Кириллович.
– Да, – Кирилл Максимович вольготно располагается в кресле. – В общей хирургии самая высокая прибыль. А почему в нейрохирургии так мало пациентов?
– Вообще-то я им сегодня уже устроил, – бахвалится сын.
– Молодец. Кстати, – он берёт с журнального столика пухлый конверт и протягивает наследнику. – Отдай это гендиректору.
– Что это? – спрашивает Павел Кириллович.
– Думаю, Петру пора на покой, – он хитро улыбается сыну. Тот согласно кивает.
***
Полина
Я иду по коридору, внезапно из-за угла вылетает… целая россыпь десятирублёвых монет. Они звонко катятся по полу. Останавливаюсь: что тут происходит? Сразу же слышу топот многих ног, выбегает целая орава тех самых типов в одинаковых костюмах. Они ведут себя весело, как школьники на перемене. Кажется, устроили с деньгами какую-то забаву. Увидев меня, резко останавливаются и, улыбаясь, хором приветствуют:
– Добрый день, доктор!
– Зачем вы так? Люди решат, что я ваш начальник, – смущаюсь от такого бурного приветствия. Надо же, как изменили своё мнение! Стоило дать им жёсткий отпор, как сразу «перевоспитались». То я для них была «калякая-то глупая баба в белом халате», теперь превратилась в доктора.
– Хотите? – старший протягивает мне шоколадку.
– Нет, спасибо.
– С орешками и изюмом, – рекламирует он плитку.
– Не люблю сладкое, – отвечаю и иду в палату, где лежит их шеф.
Внутрь захожу я с ординатором Милосердовым, и тот, старший из «людей в чёрном».
– Будьте начеку. И ведите себя тихо, – отдаёт приказ пациент, глядя на подчинённого. Тот кивает.
– Есть, босс.
– Как вы себя чувствуете? – спрашиваю пострадавшего.
– Нормально.
– Вам нужен отдых. И ещё: вам точно нужны все эти ребята за дверью?
– У меня много врагов, – отвечает раненый. – Если пройдёт слух о моём состоянии, многие из них приедут сюда.
– Лучше всего будет по возможности этого избежать, – замечаю на это признание. – Но жизнь меня научила, что чему быть, тому не миновать.
Раненый смотрит на меня с интересом.
– Показатели проверил? – спрашиваю ординатора.
– Да, всё в норме, – бодро отвечает Милосердов.
– Отдыхайте, – улыбаюсь пациенту.
– Отдыхайте, – эхом повторяет старший подчинённый.
Мы все покидаем палату. Когда оказываемся в коридоре, «люди в чёрном» желают мне хорошего дня. Да так резко, что невольно вздрагиваю. Мы идём к лифту. Пока ждём его, говорю ординатору:
– Продолжай проверять, как заживает послеоперационная рана.
– Перевязка тоже на мне?
– Конечно. Неделю его понаблюдаем, а потом выпишем.
– А вы сейчас куда?
– В интенсивную терапию, а ты?
В кармане Милосердова начинает вибрировать телефон.
– Секунду, – говорит он, доставая гаджет. Вздыхает и молча показывает мне экран. Там написано, что его срочно вызывают в общую хирургию.
***
Антон
Ординатор быстро спускается на первый этаж. Фельдшеры «Скорой» ввозят пациента.
– Мишенька! Очнись! – за лежащим на каталке подростком едва поспевает молодая женщина. – Сынок, открой глаза!
– Я за ним присмотрю, – отвечает Милосердов, принимая пациента.
– Он пошёл в школу и внезапно потерял сознание. Доктор, спасите его! – умоляет мама.
– Девушка, успокойтесь. Дайте его осмотреть, – говорит Антон.
Он наклоняется над мальчиком, проверяет реакцию зрачков.
– Перевозите, – говорит медсёстрам, заменившим бригаду «Скорой».
Мать мальчика, едва сдерживая слёзы, наблюдает за происходящим.
– Миша! Мишенька! – причитает, когда его начинают транспортировать дальше в отделение.
– Чёрт! Как раздражает, – вслух ворчит Милосердов, оставшись один. Потом подходит к регистратуре и кричит: – Эй! Это ступор, а не субкома!
Его гневный голос обращён в адрес коллеги, Олега Расторгуева. Тот с невозмутимым видом что-то пишет в карточке. А кто поставил неправильный диагноз минуту назад, когда мальчика Мишу только привезли? Ну конечно он!
– Так или иначе, тебе придётся им заняться, – спокойно говорит Расторгуев.
– Я испугался, блин! – нервно признаётся Антон. – Да уж, я, наверное, совсем съехал. Как можно было довериться такому лопуху? Даже диагноз правильный поставить не можешь!
Милосердов шагает мимо регистратуры. Олег хватает его за руку:
– Эй, ты куда? Сам сказал, что отделению нужны нейрохирурги. Поэтому оставайся здесь, малец, – и игриво хватает его за шею, делая захват.
– Отцепись, отцепись! – требует Милосердов, пытаясь высвободиться. Но трудно это сделать: Расторгуев на полголовы выше.
– Не хочу, – дурачится коллега.
– Лучше бы тебе меня отпустить!
– А тебе надо быть вежливым!
Шутливая потасовка молодых ординаторов быстро закачивается, когда вдалеке заметен кто-то из врачей.