Помните, как в кино “Служебный роман” Новосельцев так говорит Калугиной про своих детей? Вот-вот.
Зима в Воркуте со вторым моим сыном Тимофеем была очень нелёгкой для меня. Два ребёнка - это двойная нагрузка.
Кормила грудью также, как и первого мальчика, только два месяца. А потом бегала в молочную кухню за бутылочками с кефиром. Дети часто болели.
Федя, первый мой сын, ходил в детский сад. И туда надо было бегать, оставив орущего младшего сына дома. Муж работал на шахте.
Я мечтала скорее уехать к маме, мне так нужна была помощь и физическая, и поддержка моральная. Вымоталась вконец, очень хотела просто выспаться.
В мае наконец-то мы улетели в Питер. Я, четырёхлетний Федя и восьмимесячный Тима.
Перелёт с маленькими детьми с пересадкой в Сыктывкаре отнял у меня оставшиеся силы.
А там, в Питере, рядом с мамой на меня накатило. Я плакала неделю. Мама сердилась:
-Ну что ты ревёшь без конца, всё же хорошо?
Мама очень стойкий человек, плакала в своей жизни считанные разы. А я эмоциональная, не всегда справляюсь с нервами. Теперь думаю, что это отпустило меня тогда. Вся накопленная усталость и напряжение выходили со слезами.
Мы с детьми жили в маминой квартире, мне очень нужна была помощь и общение. Я не хотела жить одна с ребятами в своих двух комнатах в коммуналке. Да и скоро на дачу, где опять буду исполнять свой материнский долг, а мама будет приезжать по выходным.
Мама ещё работала, но всё своё свободное время посвящала нам.
Однажды днём, когда я была одна с детьми и случилась это несчастье!
Вообще-то я разумная мамаша. Всегда всё заранее обдумывала, старалась предусмотреть. Но…
Тимоше было восемь месяцев. Я приучала его к горшку. Этот навык был необходим, памперсов не было, впереди дача. Количество стирки надо было сокращать.
Приучала так: сажала на пластмассовый стульчик-горшок и привязывала сына кушаком от халата к стульчику. Так мой мальчик понимал, что надо сидеть, не вскакивать, стараться “дела” делать.
Всё бы ничего, но в тот раз я взгромоздила горшок на обеденный стол. Сейчас мне трудно сказать, что мной руководило. Может сочла, что на полу дует?
Я очень долго потом не могла себе простить эту глупость!
Вроде и стояла рядом, но Тимоша нырнул со стола головою вниз вместе со стульчиком, который при падении ещё и ударил его по затылку. Стульчик тяжёленький был, таких лёгких, как сейчас, не делали.
Ребёнок кричит не переставая, старший Федя плачет от страха, я рыдаю и звоню в Скорую помощь.
Тимошу укачиваю на руках, но он кричит всё время. Наконец приезжает Скорая и нам велят ехать в больницу. А Федя?
- Мальчика старшего брать не можем. Инструкция.
Только что успокоившийся Федя начинает опять плакать. Тима кричит, я рыдаю.
На моё счастье врач соглашается взять и старшего ребёнка с собой.
Едем в машине и маленький Тимоша затихает. Сердце моё падает, я в панике, скоропомощник успокаивает - уснул.
В больнице пожилой доктор при моём рассказе материл меня всякими словами. Надо сказать, что в те времена мат был не так распространён. Меня материли первый раз, а я согласно кивала и хотела, чтобы меня просто прибили, растерзали, закопали. В общем убрали с лица земли.
Нет мне прощения.
Мы провели несколько часов в больнице. Тиме сделали всякие обследования, рентген и объявили мне, что он родился в рубашке. Жуткие синяки, ссадины и шишки на лбу и затылке не страшны.
Можете ехать домой.
Домой? А где мы, что за больница?
Когда мы вышли, я поняла, что не знаю, как добираться до дома. Денег почти нет с собой, собиралась впопыхах. Да и такси найти - быстрее пешком дойти. Странное было чувство, что я в своём городе потерялась. Наверное, так мозг отключился от всего пережитого. Пошла, вернее побрела по улице, которую не узнавала. На руках Тимоша очень тяжёлый. Коляску я не догадалась взять из дома. Рядом жмётся Феденька, тоже натерпелся. Трамвай подходит к остановке, спрашиваю, где ближайшее метро и чувствую себя цыганкой, что ли. Как-будто слоняюсь я по миру с детьми и мне почти безразлично, куда пойду дальше. Стресс, опустошение. И медленное осознание, что беда прошла мимо, обдав меня лютым холодом.
Доехали, конечно, а там моя мама волнуется - где мы?
Я опять в слёзы, а дети чирикают.
Их страхи все позади.