В 1992 году Джеймс Хетфилд из Metallica и Тони Айомми из Black Sabbath дали двойное интервью. Примечательно, что это был первый раз, когда два известных рокера оказались в одной комнате.
Ниже приводятся выдержки из интервью.
Тони, ты начал с исполнения традиционного блюза, как ты перешёл к сочинению тяжёлой риффовой музыки, характерной для Black Sabbath?
«Если честно, нам так надоело, что люди разговаривают во время нашей игры, что мы решили: "К чёрту, давайте сделаем громче, чтобы они не могли болтать" [смеётся]. Группа становилась всё громче и громче».
Ваше новое звучание вызвало немедленную реакцию публики?
«Да. После того как мы написали "Wicked World" и "Black Sabbath", мы подумали: "Ну что ж, надо попробовать их сыграть". Когда мы это сделали, все в клубе просто замерли. Любители блюза задавались вопросом: "Что это?" Реакция была очень бурной — как "за", так и "против". Но я думаю, что большинству людей понравилось то, что мы делали, потому что они никогда не слышали ничего подобного».
Джеймс, как Metallica стали пионерами трэш-металла?
«Как и Тони, мы тоже играли каверы, когда только начинали. На нас очень повлияла новая волна британского тяжёлого металла. Большинство людей думали, что мы исполняем оригиналы — они никогда не слышали ничего подобного — и это было полезно для нас. Мы все лавры забирали в себе! В конце концов мы стали играть всё быстрее и громче, потому что, как и в случае с Black Sabbath, аудитория не обращала на нас внимания, и это нас бесило».
Тони, разве вы с Оззи Осборном не состояли в разных уличных бандах?
«Да, я ненавидел Оззи. Я его терпеть не мог и избивал, когда видел. Удивительно, что в итоге он стал участником Black Sabbath».
Хетфилд добавил:
«Я слышал одну историю о том, что Билл Уорд однажды приехал на гастроли с единственным чемоданом, набитым пивом».
Айомми на это ответил:
«Билл вообще никогда не брал с собой много одежды. А когда брал, у него было два чемодана: один с грязной одеждой, другой с более грязной».
Хетфилд:
«А лосины?»
Айомми:
«О да, у него всегда были красные лосины».
Хетфилд:
«Что вы думаете о его лосинах?»
Айомми:
«Билл был тем ещё персонажем! Он был нашей отдушиной, мы все над ним прикалывались. Я делал с ним ужасные вещи. Однажды я поджёг его — честное слово. Мы записывали "Heaven & Hell", и я спросил: "Можно я подожгу тебя, Билл?" А он ответил: "Не сейчас". Тогда я сказал: "Ладно", и забыл об этом. Через час Билл сказал: "Я уже иду домой. Ты всё ещё хочешь меня поджечь или как?"
Я достал бутылку с бензином, вылил её на Билла, поджёг его, и — вжух! Я не мог поверить! Он разгорелся как рождественская ёлка. Он знал, что я собираюсь его поджечь, но не предполагал, что будут такие последствия. Он закричал и начал кататься по полу. Его одежда начала гореть, носки расплавились — нейлоновые носки прилипли к ноге.
Я не смог ему помочь, потому что не мог перестать смеяться. На самом деле всё было довольно серьёзно, ему пришлось отправиться в больницу. Мне было очень плохо. У него были ожоги третьей степени на руках, ногах и остальных частях тела. На следующий день его мать позвонила мне и сказала: "Ты сумасшедший подонок. Тебе давно пора повзрослеть. Нашему Биллу придётся отрезать ногу". Она немного преувеличивала. Подобные вещи с Биллом происходили регулярно».
Тони, хотя многие ставят в заслугу это Эдварду Ван Халену, на самом деле ты был одним из первых гитаристов, который начал иначе настраивать свою гитару, что помогло создать ваш фирменный мрачный звук.
«Мы пробовали всё, чтобы сделать наш звук тяжелее».
Хетфилд:
«С обычной настройкой было играть сложнее?»
Айомми:
«Мне приходилось использовать лёгкие струны. В начале 1960-х со мной произошёл несчастный случай на работе, из-за чего у меня отсутствуют кончики пальцев. Поэтому я не могу гнуть более тяжёлые струны. Я не чувствую струн. Видите, вот этот отрезан, а этот вот такой».
Хетфилд:
«[Заметно потрясён] Ого!»
Айомми:
«Внезапно мне пришлось разрабатывать новый способ игры. По иронии судьбы, этот инцидент произошёл в тот же день, когда я должен был бросить работу на заводе и отправиться в турне по Германии с группой. Поэтому, когда я снова начал играть, мне пришлось придумывать новый способ. Я часто играл указательным пальцем и мизинцем, потому что два средних пальца были забинтованы. Я научился часто использовать и сгибать мизинец».
Хетфилд:
«Зачем вам напёрстки? Разве вы не можете просто использовать свои укороченные пальцы?»
Айомми:
«Там только один слой кожи, который покрывает кость. Иногда, когда я играю с наперстками, они отрываются, и...»
Хетфилд:
«Ой! Как вы думаете, почему Black Sabbath стали грушей для битья критиков? Миллионы людей любили вас».
Айомми:
«Миллионы людей также ненавидели нас. Я думаю, что мы были группой, к которой придирались с самого первого дня, потому что мы шли вразрез с общепринятыми традициями. Все нас критиковали, потому что мы были "сатанистами". Церковь была настроена против нас».
Хетфилд:
«Приходилось ли вам когда-нибудь отменять концерты из-за протестующих?»
Айомми:
«Церковь помешала нескольким концертам. Один случай был довольно забавным. За несколько недель до запланированного выступления одна церковь поместила в газетах заметку: "Если вы пустите этих парней в город, вы совершите грех". В общем, им удалось помешать нам выступить. А на следующий день эта церковь по какой-то причине сгорела [смеётся].
И угадайте, на кого свалили вину? Шумиха была неимоверная!
Более серьёзный инцидент произошёл в Калифорнии. Когда мы приехали на концерт, на двери нашей гримёрки был нарисован красный крест, и мы подумали: "Это, наверное, та самая комната!" Когда мы играли, мой усилитель начал трещать. Я так разозлился, что ушёл со сцены. Когда я это сделал, какой-то парень с кинжалом попытался меня зарезать. Как оказалось, крест на двери был написан его кровью — он порезал себе руки. Когда его оттаскивали, он кричал нам: "Сатанисты!"»
Тони, ты когда-нибудь слушаешь свои старые вещи?
«Конечно. Иногда мы напиваемся и думаем: "А как мы звучали раньше?" И включаем какой-нибудь старый альбом».
Хетфилд:
«Мне нравится слушать наши старые вещи. Другие парни говорят: "Я не могу слушать эту песню из-за такой-то и такой-то ноты, которую я сыграл". Особенно Кирк [Хэмметт]. Со мной такого не бывает. Я совершенно забываю об этих вещах. Или я был пьян, или мне было наплевать».
