«Фанта», жвачка, кетчуп, соки с соломинкой, кроссовки adidas... Алексей Авдохин – о том, чем многим запомнилась Олимпиада в Москве.
Москва претендовала на Игры-76
Президент МОК Майкл Килланин (слева) с первым замом оргкомитета «Олимпиада-80» Виталием Смирновым
Привезти Олимпиаду в Советский Союз хотели четырьмя годами раньше – Москва подавала заявку на Игры-1976 и даже выиграла у Монреаля и Лос-Анджелеса первый тур. В СССР объявили о победе на выборах олимпийской столицы, но во втором туре Москва сохранила те же 28 голосов, что и в первом, а Монреаль логично прибрал голоса выбывшего Лос-Анджелеса.
Решение не одобрили ни в США, ни в СССР.
«Выбор Монреаля противоречит логике и здравому смыслу, наносит удар по олимпийскому движению и его идеям. Члены МОК руководствовались личными политическими симпатиями и антипатиями, а не принципами расширения и укрепления олимпийского движения», – советские дипломаты были не очень дипломатичны.
«Мы стали жертвами холодной войны – олимпийский комитет, очевидно, не хотел принимать ту или иную сторону между США и СССР и выбрал наиболее простой путь решения проблемы», – мэр Лос-Анджелеса Том Брэдли еще не знал, что четыре года спустя его город проиграет Москве битву за Олимпиаду-80, а Игры примет только в 84-м.
Как СССР выиграл выборы Игр-80
Отказаться от идеи домашней Олимпиады (а значит уступить ее американским противникам – Лос-Анджелес, проиграв одни выборы, сразу нацелился на следующие) в годы холодной войны сродни проявлению трусости. Проиграть выборы во второй раз – еще хуже.
Поэтому советские чиновники рьяно взялись за дело. На свою сторону первым делом перетянули президента МОК ирландца Майкла Килланина – он превратился в большого друга СССР, давая важные рекомендации. Например, для усиления пропаганды в страну позвали полтора десятка видных журналистов из капиталистических стран (беспрецедентный для того времени случай), которые за несколько недель исколесили СССР вдоль и поперек.
«Три недели назад я в этой газете выразил сомнения по поводу того, что местом проведения Олимпийских игр 1980 года станет Москва. Вернувшись из десятидневной поездки в Москву, Ленинград и Баку, я должен заявить, что у русских спортивные объекты гораздо лучше, чем у Лос-Анджелеса», – британскому корреспонденту Daily Telegraph Джеймсу Куту, чтобы изменить точку зрения, хватило 10 дней в Союзе.
Еще активнее лоббировал Москву барон Эдуард фон Фальц-Фейн – русский эмигрант и президент олимпийского комитета Лихтенштейна, искавший возможность вернуться на родину хотя бы на пару недель. Он водил дружбу с видными европейскими бизнесменами, чиновниками, знал глав некоторых государств и, говорят, перед голосованием лично просил каждого члена МОК дать шанс Москве.
На выборах за Москву проголосовало 39 стран, за Лос-Анджелес – 20. Сыграло и то, что десятью днями раньше столицей зимних Игр-80 назначили Лейк-Плэсид – проводить две Олимпиады подряд в CША было не совсем корректно.
Арены Олимпиады-80: как они выглядят прямо сейчас
Брежнев едва не отказался от Олимпиады
«Как-то сложилось, что нами принято решение провести спортолимпиаду в СССР. Стоит это мероприятие колоссальных денег. Возможно, этот вопрос нам следует пересмотреть и отказаться от Олимпиады. Знаю, что это вызовет много кривотолков, но при решении этого вопроса, наверное, надо исходить из того, что на первый план выдвигаются вопросы о стоимости.
Некоторые товарищи подсказали мне, что есть возможность отказаться, уплатив какой-то небольшой взнос в виде штрафа. По этому вопросу я тоже хотел бы знать твое мнение. Кроме колоссальных расходов в этом деле есть и такой вопрос, что из опыта проведения подобных Олимпиад могут быть разного рода скандалы, которые очернят СССР. А в отношении Союза, думаю, наши враги особенно постараются».
Эту записку в конце 1975-го (через год после победной сессии МОК в Вене) Леонид Брежнев написал заведующему общим отделом ЦК КПСС Константину Черненко. Просил затронуть вопрос на Политбюро в его отсутствие (сам генсек отбыл охотиться на дачу).
Черненко без Брежнева не решился поднимать тему, следом нагрянули новогодние праздники, а потом Леонида Ильича вроде как убедили, что благодаря Олимпиаде советскую казну ждет пополнение.
Олимпийский бюджет спасли лотереи
Документы из книги В.Коваля «Записки олимпийского казначея»
Но вопреки ожиданиям расходы росли год от года – если в 1975-м потратить на строительство с нуля собирались только 356 млн рублей, то к 1979-му затраты выросли до полутора миллиардов. Отчаянно не хватало денег, рабочих рук, времени – планы строительства нарушались и по срокам, и по технологиям.
«Проверки выявили наличие в проектах некоторых объектов ошибок и просчетов, вследствие которых оказалась необеспеченной устойчивость сооружения в целом или требуемая несущая способность (прочность) его основных конструкций», – в докладе доделки требовались спорткомплексу «Олимпийский», спортивному залу в Измайлово, трибунам главной арены «Лужников» и стадиона «Динамо», парусному центру в Таллине.
Друзей-бизнесменов у руководителя страны в ту пору не было, поэтому недостающие деньги брали у народа другим способом. В олимпийский бюджет потекла вся прибыль от лотереи «Спортлото», в которую еженедельно играло по 7 млн граждан (около 140 млн рублей), а в середине 70-х в продажу поступили билеты мгновенной лотереи «Спринт», пополнив смету еще на 368 млн.
Билеты иностранцам по советскому курсу, а своим почти бесплатно
Сравните масштаб: на продаже билетов организаторы заработали в 25 раз меньше, чем на лотереях – всего 20 млн рублей.
Билеты не были дешевыми – от 5 до 18 рублей на финалы, на утренние соревнования можно было попасть за 2 рубля. В кассах билетов было не найти – внутри СССР они не продавались, а распределялись (на предприятиях через профкомы выдавались талоны на приобретение билета с 70-процентной скидкой) и считались страшным дефицитом (как и многое другое).
А вот за границу билеты шли по номиналу, да еще и по советскому курсу обмена (за рубль тогда просили полтора доллара, а за британский фунт давали полтора рубля). Для иностранцев напечатали 1,5 млн билетов (разумеется, на лучшие места и топ-события), рассчитывая на серьезную прибыль, но все испортил бойкот Олимпиады. Многие туристы передумали ехать в Москву – Франция вернула 25 тысяч забронированных билетов, Италия и Япония – по 30 тысяч.
Билеты на велотрек в «Крылатское» выкупили заранее западногерманские, американские и канадские туристы, но никто из них в Москву не приехал. 6-тысячная трибуна пустовала, пока директор трека не придумал продавать на нее посадочные талоны по 30 копеек. Едва не разгорелся скандал – руководители оргкомитета испугались, что неприехавшие гости, увидев по телевизору свои места занятыми, потребуют компенсации.
Бойкот
За полгода до Олимпиады армия СССР вошла в Афганистан, а уже через месяц (в середине января) американский президент Картер поставил советским руководителям ультиматум: если к 20 февраля войска не выведут, московские Игры ждет бойкот. Не помогло – последние советские солдаты уйдут из Афганистана только в 89-м.
Это был самый массовый олимпийский бойкот – 65 стран официально отказались приезжать на Игры в Москву (через четыре года Игры в Лос-Анджелесе вместе с СССР бойкотируют 15 стран).
Правительства Великобритании, Австралии, Андорры, Дании, Пуэрто-Рико и Ирландии бойкот поддержали, но позволили своим спортсменам отправиться в Москву по желанию – все они выступали под флагом из пяти олимпийских колец, а испанцы, португальцы и новозеландцы под флагами своих национальных олимпийских комитетов.
Доходило до курьезов – на церемонии открытия новозеландская делегация шествовала с черным, напоминавшем пиратский, флагом с олимпийскими кольцами и птичьим пером. А во время церемонии награждения велосипедистов в индивидуальной гонке под своды велотрека поднялись три олимпийских знамени – на пьедестале стояли швейцарец, француз и датчанин.
Каждая страна антисоветского блока протестовала в Москве по-своему.
Италия запретила поездку на Игры спортсменам-военнослужащим – из-за этого будущему тренеру сборной России по дзюдо Эцио Гамбе (в Москве он выиграл свое единственное олимпийское золото) пришлось уволиться из корпуса карабинеров.
Бельгия, Франция, Люксембург, Нидерланды, Сан-Марино и Швейцария проигнорировали парад спортсменов на церемонии открытии. От Ирландии шел один знаменосец.
Альтернативные игры
Поначалу США лоббировали перенос Игр в Мельбурн или Афины, но лорд Килланин, руководивший МОК, Москву не сдал. Тогда американское правительство задумало созвать всех сочувствующих на альтернативную Олимпиаду и даже подыскало ей подходящее место – бывшую французскую колонию Кот-д’Ивуар, в те годы разбогатевшую на экспорте какао-бобов. Не сложилось – инфраструктура в африканской стране была бедна, как и поддержка этой идеи среди государств-партнеров.
Все, что удалось американцам – организовать мини-Олимпиаду для поддержавших бойкот стран под названием «Колокола Свободы». В Филадельфии собрались спортсмены из 29 стран на представительный легкоатлетический турнир. Некоторые страны одновременно выступали и в СССР, и в США – французские, итальянские, британские, австралийские спортсмены сами выбирали, куда отправиться – в Москву или Филадельфию.
Москва была пуста, чиста и безопасна
Коренные москвичи запомнили, как внезапно опустела Москва в июле 1980-го. За год до Игр ЦК КПССС принял засекреченное постановление «О введении временных ограничений на въезд в г. Москву в период Олимпиады-80 и направление граждан г. Москвы и Московской области в строительные отряды, спортивные и пионерские лагеря и другие места отдыха».
Во-первых, Москву тщательно зачистили от нежелательных элементов – людей без определенного места жительства, нищих, алкоголиков, фарцовщиков, наркозависимых, бывших уголовников и проституток (были они в Москве уже тогда). Все они временно были высланы за 101-й километр, стоящих на учете психически нездоровых людей забирали на профилактику.
Во-вторых, сделали столицу практически неприступной: ограничили въезд в Москву для иногородних (только по спецпропускам), введя на вокзалах особый режим; перенесли вступительные экзамены в институты, а студентов десантировали в студотряды; перекрыли дороги в Москву, отменили пригородные электрички и разработали маршруты объезда для транзитного транспорта.
В-третьих, в московских школах накануне летних каникул прошли обязательные родительские собрания, где настойчиво рекомендовали на время Игр отправить детей в пионерские лагеря (путевки выделялись на целые классы) или хотя бы на дачу. Пугали иностранными болезнями, вредной заморской жвачкой и вообще….
А еще иностранные спортсмены сильно удивлялись, когда приезжая на стадион, обнаруживали закрытые для входа трибуны заполненными чуть ли не на четверть – часть зрителей была сотрудниками органов в штатском и приходили на службу заранее.
Импорт
Малолюдную Москву во время Игр настигло продовольственное изобилие – кто-то мог подумать, что наступил обещанный Хрущевым как раз к 1980-му году коммунизм. В основном, правда, дефицитными товарами торговали на спортивных объектах, в местах проживания и перемещения иностранных туристов – в стекляшках на окраинах Москвы витрины оставались прежними.
Продавали фанту и пепси – напитки разливали в экзотические пластиковые, а не привычные граненые стаканы. На прилавках появилась финская салями в вакуумной упаковке, баночное пиво, неведомые марки не только югославских, но и американских сигарет по чудовищным ценам, диковинные ананасы, кетчуп, соки в вакуумной упаковке с соломинкой, джемы, жвачка. Большинство продуктов поставляла капиталистическая Финляндия.
Все советские спортсмены на Играх были одеты и обуты в западногерманский «Адидас» – весь Союз тогда захотел носить на одежде три полоски и фирменный трилистник. Неожиданный выбор, но в СССР производство спортивной экипировки в те годы вызывало печаль, а немцы одевали всю спортивную Европу уже не первое десятилетие. Советский спорткомитет подписал договор с немцами в 77-м, а через два года московский комбинат спортизделий получил лицензию на производство единственной модели кроссовок – мы все их хоть раз надевали – синих с тремя белыми полосками.
Места для религиозных нужд
Устав МОК требовал наличия в Олимпийской деревне «культовых сооружений для совершения богослужений и религиозных обрядов». Но как быть, если главная религия коммунистической партии СССР – научный атеизм – не подразумевала строительства храмов и мечетей даже во имя Олимпиады?
«Если в прошлых Играх эта проблема, как бы она ни была решена, не вызывала никаких нареканий, так как Игры проходили в «христианских странах», то проведение Олимпиады в соцстране дает возможность нашим недругам заранее строить негативные прогнозы и говорить о неспособности организовать должным образом религиозную программу. Просьба оказать содействие в подборе и подготовке служителей культа со знанием иностранных языков для совершения обрядов в Олимпийской деревне», – напоминал ЦК КПСС директор Олимпийской деревни Иван Холод за полгода до Игр.
Вышли из положения довольно изящно. На втором этаже культурного центра Олимпийской деревни оборудовали три комнатки – одну для христиан (католики, православные и протестанты молились в одном помещении), другую для мусульман, третью для буддистов и иудаистов. Три римско-католических и три православных священника, три лютеранских пастора, три баптистских пресвитера, один англиканский священник, два мусульманских имама, два раввина и кантор, и два буддийских ламы – тщательно подобранный состав служителей культа, трудившийся на Олимпийских играх в Москве.
А все же открытую в одном из зданий Олимпийской деревни за две недели до Игр маленькую православную часовню закрыли сразу по завершении Олимпиады – примерно на 10 лет.
Как символом стал медведь, а не пчела
Талисмана Игр-80 (термин «маскот» тогда использовали только французы) придумывали всей страной в два этапа. В поддержку медведя программа «В мире животных» получила десятки тысяч писем – его предпочли зубру, орлу, пчеле, собаке и лошади. Затем по телевизору объявили конкурс на лучший рисунок медведя – окончательный вариант, говорят, согласовывали с главой МОК.
Выиграл художник Виктор Чижиков, работавший в детских журналах – спустя тридцать лет он обвинит организаторов сочинской Олимпиады, что их полярный медведь срисован с его Мишки.
«Или вы берете моего медведя, или же не смейте вытаскивать какие-то детали. А то на органы разобрали моего медведя — да что же это такое?!»
А тогда в 80-м за победу в конкурсе Чижикову заплатили 250 рублей, объяснив, что автор эскиза не он, а выбравший его советский народ. Позже после жалоб художника, вознаграждение увеличили до полутора тысяч, но заставили подписать отказ от авторских прав. Зря, говорит, сейчас бы был миллионером – его Мишка до сих пор популярный принт и в России, и в мире.
Но легендарным Мишка стал не сразу. Помогли, пожалуй, самые эффектные и лирические моменты церемонии закрытия – сбежавшая по щеке выложенного на трибуне Мишки слеза и его полет в небо под трепетную песню.
Рассказывают, что слезы поначалу не было в сценарии, а возникла она благодаря ошибке на репетиции – кто-то из массовки повернул свой щит обратной стороной, а когда режиссер попросил перевернуть табличку, его указание выполнила вся колонна. Находка получилась гениальной – осталось отработать синхронность.
Про взмывшего в небо 6-метрового резинового Мишку ходит много легенд – то ли внутри него сидел пилот, погибший при падении, то ли без пилота он улетел на окраину Москвы, сбив там пивной ларек и нескольких покупателей, то ли просто пропал без вести в воздушных просторах бескрайней Родины.
Каноническая версия неинтересна – Мишка пролетел всего пару километров, опустившись на Ленинских горах. Позже за сотню тысяч марок его хотели купить немцы, но Мишку оставили дома, какое-то время выставляли на ВДНХ, а потом при хранении на складе не уберегли от крыс.
35 лет назад: открытие московской Олимпиады
Ники Лауда, самолет и лошадь
Нейтральная Австрия не входила в НАТО и бойкот Москвы не поддержала, зато против участия своих спортсменов в Олимпиаде выступила австрийская федерация конного спорта – в знак поддержки американских партнеров. Запретить поездку в СССР вопреки воле правительства федерация не могла, поэтому поступила по-другому – отказалась оплачивать расходы (весьма крупные) на перелет всадницы Элизабет Тойрер и коня по кличке Мон-Шери.
На второй неделе Игр посадку в «Шереметьево-2» совершил малюсенький двухмоторный самолет никому неизвестной авиакомпании «Эйр Лауда». За штурвалом сидел лично Ники Лауда – тогда еще двукратный чемпион «Формулы-1», владелец собственной авиакомпании, состоявшей из двух миниатюрных самолетов, и большой друг Элизабет. На борту кроме Лауды находились сама Тойрер, ее личный тренер и будущий муж Ханс Макс и лошадь.
«Сегодня старался как никогда: вел машину, избегая малейших воздушных ям. Лошадь всю дорогу заглядывала ко мне в пилотскую кабину и радостно ржала», – спустя пять дней выяснилось, что Лауда доставил в Москву олимпийских чемпионов.
Смерть Высоцкого
В ночь на 25 июля 1980-го года не стало Владимира Высоцкого. В праздничной Москве об этом сообщили крошечными заметками всего две газеты – ни по телевидению, ни по радио Олимпиаду решили не омрачать.
Однако 28 июля столица забыла об Олимпиаде. Попрощаться с Высоцким на Таганскую площадь вышли сотни тысяч – траурная процессия растянулась на десять километров, центр Москвы утонул в цветах, а органы безопасности в спешном порядке перебрасывались со стадионов в оцепление улиц. Вот только видеосъемку вели любители и аккредитованные на Олимпиаду иностранные операторы – все советские камеры были заняты на спортивных мероприятиях.
Пеший путешественник из Владивостока
Пеший поход из Владивостока в Москву 37-летний журналист Юрий Шумицкий задумал на десять лет раньше, но воплотить смог только в июле 1979-го, посвятив его Олимпиаде (а еще по требованию КГБ – 40-летию комсомола Приморья). Только в честь этого им с напарником выдали все разрешения и согласования и даже нашли спонсора – Владивостокская база тралового и рефрижераторного флота выделяла по 4 рубля 90 копеек в сутки на каждого. Впрочем, напарник добрался только до Хабаровска – дальше Юрий шел в одиночку.
Днем путник наматывал километры, на ночевку останавливался в путевых домиках вдоль железной дороги или, если пускали, в деревенских избах, спонсорские деньги получал переводами до востребования, периодически включаясь на родной радиостанции репортажами с маршрута.
Поход длился ровно год – 7 июля 1980-го года Шумицкий добрел на МКАДа, где его ожидали коллеги-журналисты, следившие за «переходом века» длиной в 12 тысяч километров. Почти сразу Шумицкий получил журналистскую аккредитацию на Игры, а после их окончания продолжил путь в Калининград.
Допинговые игры
За несколько месяцев до Игр советских чиновников насторожила подозрительная активность друзей из Восточной Германии вокруг всего, что было связано с допингом. Поначалу немцы пытались «воткнуть» своих представителей в московскую олимпийскую антидопинговую лабораторию. Не получилось – в таких делах наши не доверяли даже друзьям.
«В последнее время представители ГДР активно стремятся получить право осуществлять допинг-контроль едва ли не на всех международных соревнованиях. Однако настораживает то обстоятельство, что при проведении ими анализов наличие запрещенных препаратов выявляется исключительно у спортсменов соцстран, материалы на которых незамедлительно передаются», – докладывал перед Играми министр спорта Сергей Павлов в ЦК.
В те годы ГДР часто предлагала международным федерациям бесплатные анализы на допинг во время крупных соревнований. Федерации соглашались – тогда это было дорого, сложно и трудоемко.
А перед самой Олимпиадой на переговорах СССР и ГДР немецкие функционеры предложили выработать «двустороннюю секретную договоренность по защите интересов спортсменов СССР и ГДР, в случае если анализ будет проводиться лабораториями в Крайше или в Москве».
Согласился СССР на недвусмысленное предложение или нет, но факт остается фактом: ни одного положительного допинг-теста на Олимпиаде в Москве обнаружено не было.
