Дома на Назара вновь накатило чувство пустоты и потери, как после Афгана. Не хотелось ничего.
Время разочарований продолжилось, когда стране объявили, что её нет! В голове крутились вопросы, эмоции, порывы к действиям! От имени миллионов приняли решение единицы – таковы были суровые реалии наступающего времени. Жребий бросили и места распределили!
Назар исхудал. Есть не хотелось, работа валилась из рук, перспектив никаких нет.
Вновь заезжал Якушев. У него появилась новая семёрка. О себе Колька особо не рассказывал, только Рожков понял, что друг связался с криминалом. Вновь сидели, говорили, вспоминали. Назар видел, что у Николая идёт какой-то надрыв. Подумать подумал, но не спросил, чтобы «не давить на мозоль».
- Неужели из-за письма и Пажитнева? – мелькнула мысль, - Даже не похоже на Якушева.
В роте, практически с самого прибытия в Афган, Колька не страдал сентиментальностью. Помнится, отслужили мы месяца полтора, когда в роту вернулся солдат, «прокантовавшийся» в госпитале. Начинал он службу в Афгане на блатной должности. Ну, распределили так, с кем не бывает? Только оборзел он там быстро. После залёта парня перевели в другое хозяйственное подразделение. Он счёл это, как оскорблением, ведь раньше был кум королю. Тогда додумался солдатик и попал в госпиталь. Вроде бы с пустячком полежал, а время прошло. Вышел, но после очередного залёта его перевели в боевую роту, чтобы жизнь мёдом не казалась. Это гражданская формулировка. В высказывании комполка от гражданского варианта были только предлоги. Тёмно-зелёное хэбэ резко выделялось в строю. Здесь его хватило на неделю, в течение которой даже выходов не было. Ситуацию он решил нестандартно. Зашёл на пост и пошёл на часового. Чем думал и на что надеялся – не понятно. Может даже от незнания посты перепутал. Там, как раз молодой солдатик стоял из нашего призыва. Он ещё смотрел не то что на Афган, на армию широко раскрытыми глазами. Парнишка, конечно, струхнул, но, при виде идущего, встал на колено, подал все команды, как положено, а затем срезал нарушителя короткой очередью. Две пули поразили нападавшего. Входное отверстие с советский пятак, а выходное с тарелку. Так вот этого подстреленного нам и довелось поднимать и транспортировать на носилках. Не всем ребятам эта картина пришлась по нутру. А Колька сразу спокойно всё принял.
Прошло время и полыхнула первая чеченская война. Назар получил от Кольки письмо – он ушёл туда. Вновь просил прощения, что не те слова подобрал в письме для мамы. Тяжёлым было послание и осадок, который от него остался. Написал другу, чтобы не казнился – судьба так распорядилась.
Жизнь наполнилась какой-то серостью. На работе заказов мало, каждый день одно и то же. Включишь телевизор, а там нас то портретом об стол «друзья с Запада» тыкают, то вновь что-то непонятное на той войне в горах происходит, или того хуже – террористы голову поднимают. Очень неприятно осознавать, что большого медведя, который заболел, с разных сторон покусывают шакалы, нанося с каждым днём всё более чувствительные укусы.
Однажды возвращался с работы, а у подъезда сидит парень в военной форме. Поднялись в квартиру, и гость поведал, что погиб Якушев.
- Про тебя он часто вспоминал, - рассказывал Аркадий - армейский друг Николая, - Отчаянный был. Огонь, пули свистят одна за одной, а он оказывается в самом горячем месте, ребят выручая.
В тот день нас бородатые на горной дороге в клещи взяли, а в колонне две машины с ранеными. Место открытое, овраг за спиной. Они сразу два бэтэра подпалили. Одним словом засада в прямом и переносном смысле. Мы за помощью, а нам – ждите, вышла. Вопрос: когда дойдёт? В горах туман, значит, вертушек не будет. Колька рядом был, а потом схватил меня за плечо, попрощался, тебя навестить велел, взял десяток гранат, несколько магазинов и в конец колонны побежал. Не понял я, чего он хочет, отполз к обрыву – смотрю. Он, не доходя до последней машины, спустился в этот самый обрыв и стал уходить назад. Как это у него получилось – не представляю. Как Тарзан там за ветки кустов цеплялся. Только долго рассматривать некогда было. А бородатые давят. Нас всё меньше и мы уже к центру сместились, прикрывая машины с ребятами. Вдруг в рядах бандитских взрывы гранат зазвучали. Одна, вторая, третья, затем ещё. Наш ротный – мужик битый, сообразил, в чём Колькин манёвр заключался, быстро команды отдал, и мы даже в контратаку пошли. Сверху вновь зазвучали очереди, только большей частью они вверх стреляли. Поднимаемся, видим, что хорошо их Колян покрошил. Тут раздался взрыв гранаты наверху, а через минуту стрельба в нашу сторону совсем прекратилась. Мы вверх. Вновь о бандитов спотыкаемся – пострелял их дружбан знатно. Поднялись выше и там нашли Якушева. Закончились у Кольки патроны, подпустил он бородатых, и гранату взорвал. Видно не мог уйти. Рядом с ним четверо бандитов лежали, да в нескольких метрах ещё двое раненых, которых свои же бросили.
Тогда мы с Аркадием помянули нашего Колю.
Проводил я на следующий день Аркадия, а сам запил. Даже тётя Поля остановить не могла. Так неделю и пил. Только как-то утром заходит тётя Поля и даёт мне письмо от Юльки. Не знаю почему, но меня это остановило. Писала она мне постоянно. Причём всё рассказывала подробно, интересно так. Я же отвечал скупо. Да и о чём ей напишу – всё одно и то же. Про Николая писать не стал. Она бы, конечно, поняла. Только зачем девушку расстраивать?
Тут и на работе перемены произошли. Продал предыдущий владелец мастерскую. Купили её для сыночка одного зарождающегося в наших краях микроолигарха. Неделю работали, как обычно. Вот во вторник наш начальник – Пётр Фёдорович Колонович всех предупредил, что скоро новый хозяин прибудет. Так и сказал: Хозяин. Не нравится мне это слово в контексте работы. Напоминает отношения собаки с хозяином.
Вот к обеду и появился наш новый самый генеральный директор. Парнишка немногим старше моего, но уже окончивший какой-то престижный европейский универ. Волосики прилизаны, костюмчик, пальто нараспашку и строго-деловой сосредоточенный вид на себя напустил, как будто он в этом деле лет десять варится. Сынок, одним словом. Сопровождал его дядя постарше, у которого он постоянно что-то тихо спрашивал. Пётр Фёдорович подскочил и в полупоклоне представился. Сынок немного удивлённо посмотрел на него, а Фёдорович уже вещал об ассортименте, и на нас – мастеровых показывал.
- Уймитесь, я спрошу вас, когда мне будет надо, - обрезал его Сынок.
Фёдорович, словно на полном ходу на мель напоролся и замолчал. Неприятно, конечно. Только, кто тебя за язык тянул, начальник ты наш? Некрасиво себя новый руководитель повёл – это все поняли. А Сынок бесцеремонно шёл по мастерской, брал в руки заготовки и готовые вещи, рассматривал их.
У стола моего мастера-наставника он хотел взять вещицу, но тот его остановил: Постойте, это пока трогать нельзя – форма ещё не застыла.
Сынок удивлённо посмотрел на говорившего: Вы мне не указывайте, что и когда делать, а выполняйте то, что вам скажут. В противном случае можете оказаться на улице.
- Вот я и выполняю, - парировал мастер, - Предостерегаю, чтобы сувенир не испортили.
- Вы уволены, - спокойно отозвался Сынок.
- А работать вы здесь будете? – спросил мастер.
- На ваше место найдутся люди, - отозвался Сынок.
- Понимаете, Семён Лукич, наш самый опытный мастер и …, - начал было Пётр Фёдорович.
- Вы хотите составить ему компанию? – оборвал его и посмотрел с презрением Сынок.
- Нет, нет, просто я хотел пояснить вам …, - вновь заговорил Колонович.
- Ещё раз влезете, куда не просят, и вы будете уволены, - отрезал хозяин.
Часто потом задумывался, сколько же урона принесла стране и народу приватизация да выкупы такие непродуманные, когда у руля становились те, кто в данном деле ничего не понимал, разваливал производство, а людей выбрасывал на улицу. Затем предприятие ветшало и разваливалось уже в физическом смысле.
В общем мне его поведение напомнило картинку из крепостного права.
- А вы не много на себя берёте, кадрами разбрасываясь? – спросил я его.
- Вы тоже уволены – свободны, - ответил мне Сынок.
Я молча двинулся к выходу. Видно немного перенервничал, поэтому качнулся.
- Да он ещё и пьян, - с ухмылкой обратился Сынок к своему провожатому.
Я хотел уйти, да вот эта фраза меня зацепила, тем более, что был совершенно трезв. Я подошёл к нему и поднял штанину, показывая протез: Вы, уважаемый не правы, я трезвый, это болты на протезе раскрутились.
Сынок немного побледнел, но, веруя в свою избранность, сказал помощнику: Зачем мы берём на работу калечных?
Это было лишним. Я в два шага оказался рядом с ним.
- Калечный не я, а ты, гнида, причём мозгами, - выдохнул ему в мордочку, - Даже не думай, пришибу. Это я сказал сопровождавшему, который дёрнулся, чтобы защитить подопечного.
- Вы не знаете, кто мой папа, он вас …, - начал Сынок.
Видно, планка у меня упала. Я схватил его за горло и приподнял одной рукой. Сопровождающий сделал страшно-удивлённое лицо, пытаясь так повлиять на меня, а наследник папкиных миллионов просто обоссался. Для него это было шоком, потому что никто и никогда с ним так не поступал. Я отпустил руку и он приземлился, неудачно брыкнул ногой, поскользнулся и сел в собственную лужу. Я развернулся и ушёл.
Папке ситуацию, несомненно, доложили. Что было бы со мной, если бы они написали заяву в милицию, не знаю. Думаю, точно бы посадили. Но они решили по - другому.
Возвращаясь домой, я увидел напротив своего подъезда машину возле которой стояло три бугая.
- Ну, что ж, настал момент истины, деваться некуда. – подумал я, положил правую руку за борт куртки и прибавил ход. Я шёл через сквер, а они посматривали по сторонам на дорогу и тротуары. Моё появление у них за спиной было неожиданным.
- Смерть свою выглядываете? – развязано – громко спросил я.
Двое даже вздрогнули.
- Да, нет, привезли тебе прощальный привет, - ответил третий, видно битый парень, которого так просто на испуг не возьмёшь.
Только я уже ввязался в войну, отступать мне было некуда, разве что в могилу.
- Рано отпеваешь, фраер комнатный, - осадил его я, - У меня здесь две лимонки. Не то, что вас, а и колымагу вашу изрешетит, как сито.
Я уже разозлился, поэтому играть обречённого мне не надо было.
- Мне терять нечего, потому, как я в Афгане, всё потерял, - говорил я, смотря в глаза их старшему, - Чем такая жизнь, так лучше взорвать её в клочья и пару-тройку сволочей прихватить с собой.
На слове взорвать я сделал нервный жест рукой, которая находилась за пазухой. Парни дёрнулись и побледнели. Одно дело настучать по башке инвалиду, и другое погибнуть вместе с ним в самом расцвете сил. Этого им не хотелось, даже отстаивая интересы Сынка. Инициатива была в моих руках, как это не двусмысленно звучит, поэтому её нужно было развивать.
- Так, что, рванём на небеса?! – спросил я зловеще, перекашивая лицо, - Даю обратный отсчёт и дёргаю кольцо! Десять, девять …
- Валим, валим, он сумасшедший, - дёрнули старшего дружки. Дважды ему повторять не нужно было, потому что он и сам не рад был такому раскладу.
На слове два их машина рванула с места.
В тот вечер я вновь напился. Больше посланцы от Сынка не появлялись.
Два месяца я не работал. Потом ко мне приехал мой мастер Семён Лукич и предложил работу в новой мастерской. Со временем я вошёл в обычный ритм. Дом – работа, письма от Юльки, как праздник, да забота от тёти Поли.
Прошло несколько лет.
Однажды вечером ко мне в дверь позвонили. Я направился в коридор и открыл. Передо мной стояла высокая красивая девушка, а рядом с ней крепкий симпатичный парень.
- Здравствуй, Назар, - сказала девушка, в которой я уже, несмотря на прекрасные перемены, узнал Юльку.
Она не стала сдерживаться, а обняла и поцеловала меня. Я растерялся, пригласил гостей в дом. Юля представила парня – Артур.
- Ничего не поменялось в твоей спартанской квартире, - сказала Юля, рассматривая комнату.
Они принесли большой пакет разных деликатесов, и мы стали пить чай. Девушка рассказала мне, что окончила институт, поработала немного, а затем перешла в компанию к отцу, который развивал своё производство. С Артуром познакомилась на первом месте работы, и они планируют создать семью.
- Заявление мы пока не подавали, но ты уже приглашён, - сказала она.
Назар сидел и любовался своей соседкой, другом, да и просто девушкой. Юлька расцвела. В ней появилась женственность, уверенность, которое украшало обаяние, знакомое ему с прежних времён. Артур не сводил со своей избранницы глаз. Видно было, что он её очень любит.
Назар с ним быстро нашёл общий язык. Наверное, способствовало этому боевое прошлое парня, который успел повоевать во вторую Чеченскую.
- Назар, гости гостями, но у нас к тебе дело, - сказала Юля.
- Говори, чем смогу, помогу, - ответил Рожков.
- Мы здесь у нас филиал открываем, - продолжала Юля, - Папа, он с тобой потом обязательно встретится, хочет сделать в его структуре сувенирную мастерскую, руководить которой будешь ты.
- Стоп, стоп, как руководить? – испугался Назар, - Юль, какой из меня руководитель?
- Самый настоящий! – воскликнула она, - Даже, если бы папа тебя не предложил, это сделала бы я. Ты спрашиваешь. Только кто знает все тонкости лучше мастера? Образования нет – получишь. У нас открылся филиала института, я узнавала, там нормальный преподавательский состав, вот и учись.
- В мои годы учиться? Не смеши, – возразил Назар.
- Назар, а какие твои годы? – вошёл в обсуждение Артур, - Гораздо старше тебя за парты садятся, а ты ещё к молодёжи относишься, вот и самое время поучиться.
Одним словом уговорили они меня. Вот тут моя жизнь вновь изменилась, наполнилась смыслом, что ли. С одной стороны производственные заботы начались, затем на заочный поступил. Готовился естественно, чтобы самому не опозориться и людей не подвести. Голова пухла от забот. Только и Юлька с Артуром, да и отец её, приезжая периодически, меня поддерживали.
Одним словом стал я директором мастерской. Теперь уже я пригласил Лукича на работу, и он пришёл.
Тут судьба вновь свела меня с Сынком. Папаша видно убедился, что не смог тот наладить порученное ему дело. Парнишка всё пытался какие-то стандарты европейские в наши дела ввести, да только без толку. Папаша же его рос в производственном плане. Только однажды столкнулись его интересы со столичными бизнесменами. Ему бы немого гибкости и хитрости проявить, так нет – он же микроалигарх! Тогда столичные нажали на несколько рычагов и начались у папашки финансово-экономические неприятности. Через год он оказался под судом, а его «империю» растащили конкуренты. Сынок развалил своё дело. Его мастерские с трудом концы с концами сводили, поэтому жил за счёт финансов папаши. Когда помощь закончилась, решил продать своё.
Когда я приехал к нему, он меня вначале не узнал. Его манеры изменились. Теперь он уже «заглядывал в глаза» - жизнь припёрла. Не было рядом помощника, да и в мастерской трудилось человек пять. Он начал расхваливать свою фирму и продукцию.
- Часть наших мастеров в отпусках, поэтому у нас небольшое затишье, - рассказывал он, - Многим хочется у нас работать, но уровень не позволяет. Помещения комфортные, чистые.
- Даже лужа успела высохнуть? – не утерпел я осадить этого незадачливого брехуна.
- Э – а – а, какая лужа? – удивился он.
- Которую вы сделали, находясь в моих руках, - жёстко сказал я, глядя на него в упор.
Тут он побледнел - узнал. Я полез во внутренний карман пальто.
- Нет, нет, не надо! – вдруг выкрикнул он, вскакивая с кресла.
Я вначале не понял ничего. Но обратив внимание на его взгляд, который был прикован к моей руке, вспомнил, чем я тогда испугал его мордоворотов.
Вынув руку, я сказал: Ладно, живи, а то кто же будет договор подписывать?
Не ради злорадства высказал ему, а для того, чтобы понял, что нужно жить по человечески.
Так у нас появились мастерские, в которых я начинал. Закрутилось одним словом дело. Стали такие вещи делать, что другим и не снилось. Мне вот, например, захотелось сделать сказочных героев и появилась серия «Восточные сказки». К нашим сказочным героям. Да достопримечательностям отличная добавка. Вообще, когда начинаю что-то новое вырезать из дерева, то вначале смотрю на фотографию, рисунок, или на месте знакомлюсь с объектом. Потом глажу деревянную заготовку. Мой мастер всегда посмеивается, называя это первым свиданием. Да только у дерева свои особенности, я так считаю, поэтому их необходимо совместить с сувениром, чтобы он натуральным, красивым был и радовал человека. Получается в общем, и с молодыми мастерами теперь этим делюсь. Всё потому, что с душой работаем!
В личной жизни у меня также появились перемены. Устроилась к нам бухгалтером Лена. Мне она сразу понравилась. Оказалось, что не замужем. Только я не мог и мечтать, что она на меня безногого внимание обратит. Помню, первый Новый год коллективом отмечали, так она подошла и пригласила меня на танец. Я отнекиваюсь, мол, не смогу, куда мне инвалиду, вы же знаете.
- Нога – это не главное, я вашу душу вижу – она чистая и открытая, - ответила она тогда мне. Через полгода мы поженились, а через год сын у нас родился.
- Вот так в моей судьбе сыграла свою большую роль маленькая девочка, благодаря которой я открыл смысл жизни, - закончил повествование Назар.
- Это тебе на память о встрече. Моя работа, - сказал Назар, доставая из своего чемоданчика небольшую коробочку, в которой был Храм, вырезанный из дерева. Сделан он был так умело, что от него сразу повеяло теплом. Купола расписаны, брёвнышки стен просто покрыты лаком. Вход, окошки – всё, как настоящее! Я вытянул руку и посмотрел на него. Несмотря на тусклый свет вагонного плафона, создавалось впечатление, что стоит он на взгорке над рекой. Мастерская работа!
Рано утром Назар сошёл на своей станции, унося с собой мои наилучшие пожелание и укрепившуюся веру в дружбу, Человека и его возможности.
ссылка на 1 часть: https://dzen.ru/a/ZhuFGo_4kFUaOYCc