Странное всё же было чувство у Валерки – они уходят, и он уходит. До дембеля совсем немного, но вот он – крайний момент их пребывания в части, которая с каждым мигом удаляется всё дальше. Странно, но даже немного жаль покидать это пыльное, однообразное и только вчера казавшееся надоевшим место. По лицам ребят Валера видел, что и у них неоднозначное отношение к отъезду. Ждали, знали, что скоро уйдут, мечтали, строили планы. Только сейчас почему – то немного щемило в груди. Что же это такое? Наверное, грусть расставания с мигом своей жизни, который был связан с этим кусочком афганской земли, расположенной на краю загадочной страны. Мигом, который дарил, отбирал, открывал, учил, награждал бесценным боевым, а главное, жизненным опытом.
Вот уже и кишлак. Он договорной. Нравился он Валерке. Во – первых за красивый вид. Ещё – островок гражданской жизни. Да и местные всегда были с ними в нормальных отношениях. Может от того, что многие мужчины служат в правительственной армии, да с десяток в ХАДе? Хороший здесь дукан, и хозяин – Мурталло, выпускник ростовского института, свойский парень. Кишлак стал на договор до приезда Валеркиного призыва. Ещё те дембеля рассказывали, что подлянок местные не допускали за всю их службу. Вскоре и они убедились в этом.
Через три месяца после их приезда возвращались с выхода. Дело к вечеру – жарко. На подходе к кишлаку бэтээр поломался. База рядом - проехал мимо кишлака и полкилометра вперёд. Поэтому оставили ещё один бэтээр для прикрытия и ремонтируйтесь, но в темпе вальса – бабочки, потому что вечер. Да и никто не забывал, что не в Подмосковье или под Душанбе сломались, а в Афганской провинции, где до братского духам Пакистана рукой подать. Отремонтировались быстро. – Все? – Все! Уже в расположении поняли, что Олега Трутнева нет из его призыва. Уже темно стало, но всем на поиски, потому что при поломке солдат был. Только к КПП подъехали, а Олега два старика ведут. Оказывается этот увалень отошёл в сторону при поломке, прилёг и закемарил. Проснулся, а никого нет. Тут – то он, конечно, понял, в какой переплёт попал. Рассказы про плен и духовские пытки были у всех на слуху. Сориентировался боец и пошёл в часть. Только забрёл в кишлак. Тут его местные и вычислили, а два старейшины повели в часть. Наряды нарядами, а ещё ему вставили хорошо и дембеля и свой призыв.
- Стой, разворачивай, давай назад в часть! – вдруг закричал лейтенант Беленький.
Бэтээр остановился. С замыкающего бэтэра, который стал слева впритирку, замкомбата прокричал: В чём дело?!
- Товарищ старший лейтенант, дизелёк забыли, мы быстро, - прокричал лейтёха, - Я же за него отвечаю, как же быть?
Колонна тем временем остановилась.
Старлей обматерил взводного, доложил и приказал тому птурсом забрать движок. Заминка, но не значительная. Колонна двинулась. Замкомбата остался нас ждать.
Беленький прибыл в часть осенью. Надо же такому случиться, что стал на Валеркин взвод. Ну, тут, как у Тургенева – отцы и дети. С одной стороны - прожжённые солнцем дембеля, которые успели кое – что повидать в завершающей фазе афганской войны. С другой стороны молодой лейтёха из Союза после двух лет службы в Кировабадской дивизии. Как он вообще в РВКДУ попал, бойцы не понимали. Какой – то он, ну одним словом беленький, правильный такой, уставной. С первых дней попробовал себя ставить, на устав напирать. Во взводе солдаты не разгильдяи, но и устав на сто процентов не соблюдали. Да на сто его нигде не выполняли. Одним словом начались тёрки. Он не хотел понимать их, а они его. Вот тут, как – то Валерка и назвал его НУРСом – неуправляемым ракетным снарядом. Кличка прижилась.
Правда, на первом выходе, когда рота прижала духов Абдулкахира – местного полевого командира, Беленький не сдрейфил. Командовал в бою слабо, но вёл себя смело. Это немного подняло его авторитет в глазах подчинённых. Только полного взаимопонимания не образовалось. Ну, НУРС, что поделаешь!
Вот теперь солдаты мчались назад, вспоминая взводного «добрыми словами» на русском, таджикском, адыгейском, и возможно на пушту, а возвращаться плохая примета. Ладно, прорвёмся.
Странно, но оставленное менее часа назад расположение показалось каким – то нереальным. Старый ангар, да пара оставленных модулей, навевали унылость. На их фоне единственное каменное здание – склад, выстроенный буквой П, казался незыблемым строением. Его построили ещё в начале ХХ века – сложив из больших камней. Ворота, зарешёченные окошки и само расположение сделали его идеальным складским местом.
Восьмидесятый тихо вкатился во дворик склада. Слева у открытых ворот стоял дизелёк. Правду говорят: Хочешь спрятать – положи на самое видное место. Все проходили мимо него, надеясь, что кто – то заберёт.
Только возле движка стояли два бородатых человека с калашами за спиной. Во дворе находилось ещё человек семь духов. Быстро же они прибыли за наследством.
Дальше были минуты. Быстрее всех отреагировал Мурат. Может потому, что был в башне. Его спаренные пулемёты разорвали образовавшуюся тишину, опрокинув троих духов и вспоров дизелёк, который попрощался с Беленьким лёгким взрывом и пламенным приветом. Пацаны быстро скатились с брони, по которой тут же застучали пули. Ребята, не прекращая огня, рассредоточились, а двое ушли в обход за территорию склада. Пару бросков гранат и выстрелы из ближайших ворот прекратились. Затем грохнуло ещё два взрыва и одновременно с ними выстрел из РПГ. Валерка почувствовал удар и сильную боль в левой руке. Затухающим взглядом он увидел, как у склада остановился бэтээр замкомбата.
Первую помощь сержанту Осколкову оказали на месте. Затем был перелёт на вертушке, который помнился урывками. В Кабульском госпитале парню сделали операцию. Лёгкая контузия дело проходящее, а вот пальца на левой руке он лишился. Вернее его он оставил там – в бывшей части. Крови потерял много. Через неделю Осколкова вместе с другими ранеными транспортным бортом отправили в Союз. Через месяц он восстановился, а затем был комиссован. Всё, домой.
Город встретил Валеру лёгким дождём и пустыми вечерними улицами. Двор тоже был пуст. Он остановился у двери родной квартиры. Сердце билось в волнении. Нажал на звонок. Валерка слышал, как мама подошла к двери и, не дожидаясь вопроса, сказал: Мама – это я.
Дверь стремительно распахнулась. Они долго стояли на пороге, обнявшись – мать и сын. Они ждали встречи, потому что разлука могла быть навсегда. Мама помнила ту, Великую Отечественную войну, которую видела глазами ребёнка. Сын узнал другую войну, о которой уже писали и говорили, но которая так и оставалась для большинства непонятной, загадочной, или не понятой. Тем дороже стали им мгновения встречи.
Валера долго сидел с мамой за столом, который она быстро накрыла для сына. Мать всё гладила его раненую руку, а в глазах стояли слёзы.
- Ничего, сынок, - это не страшно, главное, что живой, - словно успокаивала она его, - Вот Андрюша Туляков полгода назад погиб. Петенька Самойлов так сильно ранен был, что до сих пор из больниц не выходит. Месяц – полтора дома и снова в больничку. А у тебя – это ничего.
Утром, Валера по гражданке пошёл пройтись по городу. За 2 года он изменился. Кооперативы, новые песни, мода поменялась и люди. Вот навстречу ему попался парень со странной причёской на голове, в куртке, расписанной непонятными рисунками, с цепями. Идёт, как будто, так и надо. Возле рынка на столике бойкий кавказец крутит напёрстки, а рядом толпа зевак. Кто – то азартно пытается угадать, где же шарик, швыряя на столик мятые деньги. Странно, но тёплое весеннее солнце придавало бодрости.
- Валера, здорово! – раздался сбоку возглас.
Осколков повернулся. Перед ним стоял Васька Гусев. Он ушёл на год раньше, служил связистом.
- Привет, Вася, - ответил Валера, - Рад видеть. Как дела?
- Дела у прокурора, у нас так делишки, - с лёгким понтом ответил товарищ, - Вот кручусь, кооператив с братом открыли.
Его старший брат, окончив институт, поработал год на местной швейной фабрике, а потом открыл свою мастерскую. Вещи под фирму были в цене.
- Закуривай, - Васька протянул ему пачку «Космоса».
Валерка взял сигарету, зажёг спичку, прикрыв её руками, и протянул Гусеву. Тот хотел прикурить и натолкнулся взглядом на беспалую руку товарища.
- Эко тебя! – удивлённо протянул он, затем достал зажигалку и прикурил сам.
Валерке это не понравилось. Что он прокажённый что ли? Может и не имел ничего дурного Васька, только общаться расхотелось. Он быстро попрощался и пошёл дальше.
Старые места в ярком солнечном свете немного обрадовали. Он шёл по аллеям парка. Здесь ничего не изменилось. Тот же потрескавшийся асфальт, те же лавочки. Вот на этой должна быть их надпись. Есть! Сохранились вырезанные начальные буквы имён трёх друзей – ВАС 1985. Только трио раскидало по свету. Александр остался служить сверхсрочную на Дальнем Востоке. Серёгу год назад посадили за кражу из железнодорожных контейнеров на 6 лет.
- Валера, здравствуй, вернулся! – громко поздоровалась с ним девушка – продавщица.
Лариса – это она. Похорошела и повзрослела. Он подошёл к ларьку.
- Тебя сразу и не узнать – красавица, как в сказке, - поприветствовал её Валерка.
- Спасибо, Валерчик, - с улыбкой отозвалась одноклассница.
- Как живёшь? – поинтересовался Осколков.
- Работаю в торговле, замуж вышла, муж в таксисты пошёл, - довольно вещала девушка, - Чем сам думаешь заниматься?
- Только вчера приехал, - ответил Валера, - На завод вернусь.
- Не советую, с зарплатой там не очень, - протянула Лариска, - Да ты угощайся. Она показала на мороженое. Только Валерка видел ценник и не стал зариться на дармовщинку, поблагодарил и отказался.
- Так, может, посоветуешь, куда пойти за хорошей зарплатой? – спросил Осколков, слегка упираясь обеими руками в прилавок.
Лариса было открыла рот, но тут её взгляд упал на руку парня: Ой, это тебя там ранило?!
Валерка убрал руку: Там, ладно, пойду я, спешу, пока.
Он быстро удалялся от ларька.
- Что им всем это в глаза бросается?! – с раздражением думал он, идя домой.
Как назло встретились ещё пару знакомых, которые также обратили внимание на его ранение.
Продолжение следует.
Осколок афганской войны 2 часть https://dzen.ru/media/id/5ff5caee4b7e4d35ed1bf0f5/oskolok-afganskoi-voiny-2-chast-64761d962980e21841a84fd7
