В 1840-м году симбирский губернский «чертежный землемер» титулярный советник Андрей Фокин разработал третий «геометрический» план для тогда еще уездной Самары.
Новый план расширял город от стрелки рек Волги и Самары до нынешних улиц Братьев Коростелевых и Ульяновской. Административный центр остался на прежнем месте – за земляными валами бывшей крепости на Хлебной площади. Здесь работали «присутственные места» - тюрьма, начальное училище и выстроенная помещицей Путиловой больница. Три основные продольные улицы, главной из которых стала Казанская, предписывалось застраивать каменными домами по «образцовым проектам».
Практическая реализация плана началась лишь спустя 10 лет , и главным стимулом явился знаменитый самарский пожар 1850-го года. Описание события дошло до нас благодаря дневниковым записям молодого тогда купца Егора Аннаева: «Коноводные машины и баржи на воде горели. На одной из них, вероятно, был порох, взрыв которого произвел оглушительный удар, что земля как бы затряслась, а баржу швырнуло в другой берег. Тут уж полагали, что пришел конец света, кричали: бросайте все и молитесь за грехи наши!. И так спасая жизнь свою, я смешался в толпе народа, бежал с ним по берегу версты три...». Как видим, помимо таланта предпринимательского Егор Никитич имел и талант литературный!
Сразу после пожара Аннаев убедил шурина-домовладельца Ивана Макке начать отстраиваться заново. Доводы были бесспорны: «…ибо квартиры будут дороги, потому что негде будет жить, а строиться вряд ли будут, потому что народ весь разорился, и не на что покупать материалы, поэтому я полагаю, что лес будет дешев…» . В это же время прошел слух - оказавшийся правдой – что Самара скоро станет губернской столицей, и предприимчивые горожане поняли, что спрос на жилье возрастет.
Почти одновременно с Егором Аннаевым, трудившимся над домом Макке, на том же перекрестке Успенской и Казанской возводил новые дома на своей усадьбе почетный гражданин Самары А.Н. Щелоков. Сведений о годах его жизни, месте рождения, деятельности, сословной принадлежности и семье нет. Так же неизвестно, за какие заслуги город удостоил его звания почетного гражданина – то ли за благотворительную деятельность, то ли за ревностную службу на благо земляков.
Фамилия внушает соблазн как-то связать его с родичами архитектора Дмитрия Вернера, но с деятельным тестем-нотариусом Дорофеем Лаврентьевичем Щелоковым и еще более деятельным шурином – Николаем Дорофеевичем Щелоковым, владельцем меблированных номеров «Ницца» и «Художественного электротеатра» родственные цепочки не складываются.
Впрочем, предприимчивостью почетный гражданин А.Н. Щелоков так же был не обделен. Одновременно со строительством собственного особняка на его дворовом месте возводилось еще одно жилое здание с квартирами для сдачи внаем, причем «иерархия» усадебных строений четко отражалась во внешнем облике.
Небольшой хозяйский дом состоял из имеющего симметричную композицию основного объема и примыкающих справа сеней с лестничной клеткой. По уличному фасаду углы основной части фланкировались крупным рустом, лучковые оконные проемы обрамляли профилированные наличники. В междуоконных простенках первого этажа располагались широкие плоские пилястры с поясками в уровне пят оконных перемычек и двойными капителями – расположенными над окнами и в уровне раскрепованного междуэтажного карниза.
Разделяли капители проходящие через весь фасад профилированные тяги. Опирались пилястры на подоконный пояс в виде прерывающегося под окнами валика. В уровне второго этажа горизонтальное членение подчеркивали профилированный подоконный карниз и поясок под ним, соединенные узкими вертикальными лопатками.
Фризовая часть декорировалась еще более красочно – над окнами проходил отделенный профилированной тягой ряд меандрового орнаменты, ярусом выше – пояс сухариков, венчал здание многоярусный карниз.
Сдаваемое в аренду соседнее здание, хоти и имело более крупные размеры, уступало "господскому дому" по высоте и выглядело более скромно.Имел уравновешенную композицию главного фасада с расположенным в левой части проемом парадного входа. Центральная часть акцентировалась неглубоким выступом-ризалитом, фланкированным в уровне второго этажа каннелированными пилястрами, два прямоугольных оконных проема в центре так же обрамлялись пилястрами, поддерживавшими объединенный прямой сандрик. Окна в боковых частях были оформлены профилированными наличниками и прямыми сандриками, по гладкому выступающему фризу проходила горизонтальная тяга, венчал здание неширокий карниз.
Известно, что усадьба успела сменить немало хозяев. В конце 1850-х владельцем стал статский советник Николай Шипов. Затем дворовое место перешло к саратовскому купцу первой гильдии Ивану Кокуеву, следом - к бузулукскому купцу Федору Слюсареву. Слюсарев владел усадьбой больше двадцати лет и за это время возвел во дворе новые каменные службы. В начале 1880-х участок со строениями был поделен на две части. Новые собственники продолжали проводить внешние и внутренние усовершенствования и сдавать все строения в аренду вплоть до 1918-го. Что касается квартирантов - в истории города никто из них не отметился. После октябрьского переворота оба дома превратились в коммуналки, пребывали в этом статусе целый век, ровно столько лет же не знали ремонта и начали разрушаться.
Спасло одну из самых ранних сохранившихся городских усадеб решение о расселении и передаче дома под номером 34 под размещение городских социальных служб. К настоящему времени исторические фасады отремонтированы и выкрашены в яркий и спорный лазурно-голубой цвет.