Автор: Ирина Ака
Сколько себя помнила Исидора, мама всегда ей говорила:
— Исидора, ты рождена для великих дел.
И дальнейшее продолжение тоже было всегда одним и тем же: мол, мама ничем не связывает Исидору в выборе как прославиться, но пусть это будет то, что сделает жизнь людей лучше. Например, когда она вырастет, то может найти лекарство от рака. Исидоре нравились эти разговоры. В те детсадовские годы, это «когда вырастешь» казалось очень далеким, а «найти лекарство» представлялось лёгким и необременительным, как в сказке: вот идёт себе девочка по тропинке, несёт пирожки бабушке, а под кустиком бутылёк. Все люди проходят мимо — никто не замечает этой скляночки, а хорошая девочка Исидора её сразу видит! А в ней оказывается и было «лекарство от рака» — на бутылочке так и написано! А дальше… Мечтать под лучистым взглядом мамы, нежно обнимающей будущую знаменитость, было легко и радостно — жизнь представлялась интересным и многообещающим приключением. А потом началась школа.
Исидора быстро сообразила, что рассказывать как ты однажды прославишься не стоило, но было уже поздно: простые дети трудящегося пролетариата, которым родители ничего не говорили о высоких материях, дружно объединились в своей мести над её «придурошными» мечтами, и над её именем. Над именем даже больше. А ещё больше над внешностью. Однажды, какой-то школьный шутник обозвал светленькую близоруко щюрящуюся Исидору «Китаезой» и эта кличка намертво, будто жвачка к волосам, к ней прилипла. И до одиннадцатого класса все, начиная с первоклашек звали её Китаёзой. И даже учителя, вызывая к доске, произносили её фамилию с едва заметным недоумением, мол, какая-такая Дубкова — это ж Китаёза. Так Исидора впервые познала оборотную сторону славы.
Было очень больно. К горлу подкатывал комок несправедливой обиды. Исидора плакала. Мама ходила в школу. Учителя только разводили руками — это ж дети. А дети, после очередного прихода Исидориной мамы, лишь усиливали травлю. И Исидора к выпускному уже твёрдо решила, что слава — это не для неё — жить надо тихо. Но в медицинский, как они с мамой и мечтали, поступила. Там тоже старалась быть незаметной. Одевалась неброско — за одиннадцать лет в голове намертво отпечаталось: выделишься — заклюют. С однокурсниками общалась робко. Радостная, шумная энергия студенческой жизни привлекала её — она тянулась к одногруппникам … И боялась. Сильнее всего страшило, что если сблизится с кем-то по-настоящему, то он обязательно узнаёт, что Исидора — Китаёза. А тогда…. Дальше она не позволяла себе даже думать, сильно зажмуривалась и со словами «Нет! Нет! Нет!» садилась за лекции, или шла в городскую библиотеку. Одна.
Но слава — этот её личный рок и проклятие — нашла Исидору и в институте. Боявшаяся ровесников как огня, жаждущая любви Исидора влюбилась в преподавателя Сергея Александровича. Всё произошло случайно. Они оба не были в этом виноваты. Преподаватель неосторожно сказал, что Исидора — красивое и оригинальное имя, а потом похвалил за вовремя выученные латинские термины, и Исидора разглядела между строк этих ненамеренных слов то, чего там в помине не было. Никаких ухаживаний Сергей Александрович не предпринимал и не планировал. И не мог планировать, так как не различал студентов по отдельности: для него все они были одной общей массой молодых, разгоряченных тел, которым вечно тесно в аудитории. Он отстранённо наблюдал с какой радостью и напором эта масса выплёскивается из класса, словно закипающее молоко из кастрюльки: в свободное от обучения студиозусов время Сергей Александрович любил проводить на кухне. И вдруг заметил в аудитории слева, всегда на одном и том же месте, пару восторженных глаз, каждую лекцию неотрывно смотрящих на него. Сначала Сергей Александрович недоумевал: ему было хорошо под сорок, человеком он считал себя заурядным, даже в юности не пользовавшимся у девушек успехом, а теперь и вообще начавшим лысеть и, что самое главное, давно и безнадёжно женатым. Но глаза продолжали смотреть и… Как говорится, однажды в Сергее Александровиче взыграло. Или, как он потом, ползая на коленях, объяснял своей ненаглядной Зинушке, черт его попутал. И Исидора стала женщиной. «Так мало пройдено дорог, Так много сделано ошибок»… Стихи были прочитаны, но роман так и не состоялся. А вот скандал разразился.
Неопытный в таких делах Сергей Александрович дома стал слишком задумчив и один раз даже отказался от супружеского долга. Его жена, Зинаида Николаевна, дама боевая и сообразительная, быстро сложила одно с другим. И, отпросившись на работе, в первый же день отследила парочку. Расцарапав несчастной Исидоре лицо, она устроила грандиозный скандал у мужа в институте.
В те далёкие доперестроечные времена такие вопросы решались всем миром: Сергей Александрович отделался выговором с занесением в личное дело, а вот Исидора с треском вылетела из института и из комсомола. И всё учебное заведение ещё долго гудело, как растревоженный улей, обсуждая это событие. Пришлось уехать в другой город.
Там она несколько лет проработала медсестрой, и это были самые тихие и счастливые годы её жизни — так определила сама Исидора, когда однажды нашла у мамы своё, так и не пригодившееся, приданое. Десять льняных простыней, два пододеяльника с мережкой, наволочки и большое махровое полотенце — всё это Исидора пересыпала пахучими шариками нафталина, вздохнула и снова убрала подальше на антресоль.
После того, как у мамы случился инфаркт, Исидоре пришлось вернуться. Медсестрой работать не пошла — страх, что кто-то из бывших однокашников узнает и опять всплывёт та жуткая история с преподавателем, парализовывал. Но работать всё же устроилась в больницу. На пищеблок раздатчицей: работать с продуктами полагалось в маске. Да и небожители больничной иерархии — врачи (это она уже знала), — не обращали большого внимания на обслуживающий персонал. Так что, за долгие годы научившаяся быть практически невидимкой, Исидора чувствовала себя спокойно, да и близость к дефицитным лекарствам, а в те годы даже зелёнка была дефицитом, добавляла уверенности — так она хоть немного может быть полезна мамочке и её сердцу.
Они жили тихо и незаметно. А в стране, тем временем, отбушевали девяностые, пролетели двухтысячные. Однажды мамы не стало. Исидора осталась одна. Уже сама немолодая, она слилась с потоком многочисленных тёток в общественном транспорте, которых все привыкли видеть одной неприметной серой массой: за прошедшие годы Исидора довела до совершенства умение оставаться незамеченной.
Даже соседи, когда их спросили о ней, лишь пожали плечами, мол, да, жила тут такая, много лет; кажется с котом — её часто видели с кошачьей переноской, а может и без — у неё всегда было тихо.
И вот так случилось, что Исидора прославилась. О ней даже написали в газете и рассказали в новостях по региональному телевидению. Правда на этот раз Исидоре было уже всё равно — она умерла. Именно об этом и был репортаж молодого журналиста, приехавшего снимать ролик по горячим следам.
А произошло вот что: однажды под утро, часов в пять, когда сон самый сладкий, тихий подъезд пятиэтажки в провинциальном городке вдруг огласили истошные кошачьи вопли множества животных. И пусть эти вой и мяуканье заглушали двери, стены и балочные перекрытия, но уже через час все соседи вышли на лестничную площадку и сгруппировались у источника столь раздражающих звуков — у двери в квартиру Исидоры. Они стучали и звонили, звонили и стучали. Почуявшие внимание животные за дверью утроили свои истошные вопли. На импровизированном собрании жильцами тотчас же было решено вызывать полицию, МЧС, а заодно и скорую: женщина с пятого сказала, что от такого шума у неё разболелась голова и, того и гляди, случится инсульт.
И когда наконец-то дверь взломали, то опешившим стражникам порядка и МЧСникам предстала шокирующая картина: небольшая двухкомнатная квартирка просто кишела котами — вся, за исключением кресла, в котором опустив голову вниз, сидела мертвая хозяйка. Остановка сердца. А котов насчитали двадцать восемь, так сообщил телезрителям молодой журналист. Все коты, кошки и котята были здоровы, привиты и имели паспорта, которые стопочками лежали в прихожей на специальной полочке. Ни один приют не мог принять сразу стольких животных и журналист просил неравнодушных телезрителей обратиться по адресу (тут называли адрес Исидоры) и помочь с устройством осиротевших братьев наших меньших. Народ у телевизоров улыбался, качал головой, удивлялся. Кто-то, действительно, шёл и забирал себе кота или котёнка. Но, удивительное дело, никаких криминальных происшествий в тот день в городе не произошло — словно на один день люди стали добрее.
Пожалуйста, не забывайте поставить 👍 и прокомментировать 🥰🙏
Вам не трудно, а меня это вдохновляет писать дальше.
Заранее спасибо всем неравнодушным 🥰🙏
🫶 И пусть повезёт тем, кто уделил время и поставил лайк! Благодарю вас от всего сердца и спасибо за поддержку 🥰🙏 Ваши комментарии и оценки помогают развитию Канала.
🔔 Не забудьте подписаться, чтобы не пропустить новые интересные статьи и рассказы!
🌸🌸🌸Всегда рада вам 🌸🌸🌸🫶