Османская империя перестала быть национальным тюркским государством в течение первого столетия своего существования – как раз, когда из обычного бейлика (княжества) она стала великой державой. Сокрушительное поражение от Тамерлана и десятилетняя гражданская война, последовавшая за его уходом, оказала настолько сильное влияние на общественное сознание, что элиты страны приняли решение любыми средствами сделать политическую структуру более устойчивой.
Поскольку анатолийские беи зарекомендовали себя, как предатели, перейдя на сторону среднеазиатского военачальника, была создана новая аристократия взамен традиционной тюркской. Система девширме как способ формирования армии за счет рекрутирования мальчиков из числа подчиненных христианских народов, тогда уже существовала. Теперь ее расширили и стали использовать для пополнения гражданской администрации.
Талантливых пацанов отправляли в дворцовые школы, где они получали необходимые для управления знания, а затем назначали их на должности мелких чиновников. Самые способные в дальнейшем становились пашами и визирями, и эти люди были беспрекословно верны если не конкретному султану, то династии в целом. В отличие от выходцев из тюркских кланов, которые жили родовым строем и центром мира считали собственные племена.
Так возник культурный раскол между природными тюрками, ставшими основателями империи, и теми, кого в ней называли османами – мусульманами в первом, втором, третьем поколении из числа представителей анатолийских и балканских народов, принявших ислам ради статуса или карьеры.
У них были разные названия, разная культура и даже язык – последние говорили не на турецком, а на оттоманском – придворном диалекте с большим количеством арабских и персидских слов. Новые мусульмане, т.е., османы в узком смысле, презирали тюрок, и даже само это слово считалось среди них бранным – оно употреблялось в значении «некультурный человек из сельской местности, склонный к бунту».
Несмотря на взаимное недоверие, долгое время между этими группами сохранялось динамическое равновесие, что обеспечило потрясающую стабильность османского государства. Но иногда это равновесие нарушалось, и самым известным случаем является восстание Кара Язынджи и Дели Хасана.
Восточная и Центральная Анатолия, несмотря на то, что они являлись самыми тюркскими регионами Османской империи, всегда считались оплотом мятежа. В то время тут еще оставались значительные массы кочевого населения, которое вело достаточно замкнутую жизнь и было плохо интегрировано в структуру оседлого мусульманского государства.
Проблемы создавало также то, что правительство переселяло анатолийских крестьян на Балканы, в основном, в Восточную Фракию, так как европейские области лучше подходили для земледелия. В долгосрочной перспективе это серьезно ударило по экономике отдаленных азиатских провинций и снизило уровень достатка всех местных жителей.
Ко всему прочему, этот регион был присоединен значительно позже, нежели многие европейские территории, и немало местных являлись шиитами. В конце 16-го века здесь еще жили люди, которые помнили о былой независимости. Даже в правление Сулеймана Великолепного, одного из самых могущественных османских султанов, здешние тюрки массово перебегали во владения Сефевидов – их империя имела куда более тюркский характер.
В 1590-х годах османы вели тяжелую войну с австрийцами. По всей стране были повышены налоги, что привело к серьезному росту народного недовольства. Но непосредственной причиной для мятежа стали слухи, что султан Мехмед III намерен заново распределить землю между сипахами – турецкими помещиками, которые составляли основную часть османской конницы.
Первыми поднялись крестьяне, но акции неповиновения стали массовыми, когда мятежников возглавил беглый янычар, известный под кличкой Кара Язынджи («Черный писарь»). Он начинал, как атаман небольшой банды, но вскоре у него появилось целое войско, составленное как из простых сельских тружеников, так и сипахов и отставных солдат.
На пике в его распоряжении было 70 тысяч сабель – учитывая тяжелую войну в Европе, правительство просто не располагало в Малой Азии сравнимыми силами. Ко всему прочему, на сторону бунтовщиков переходили войска, направленные для их подавления. К примеру, так поступил санджак-бей (губернатор) Хуссейн-паша и восемь тысяч его воинов.
Не сумев разгромить «неверных тюрок» (официальный термин, использовавшийся в придворных источниках) на поле боя, Стамбул использовал дипломатические методы решения конфликта. Турецким дворянам предложили деньги, земли и титулы, после чего многие решили примириться с властями. А плебеи не представляли особой опасности, и вскоре Кара Язынджи был разбит, после чего бежал и скончался где-то в горах.
Однако, сопротивление все еще продолжалось, и лидером непреклонных стал брат прежнего народного вождя по имени Дели Хасан («Безумный Хасан»). Эпитет «дели» был популярным прозвищем среди османского воинского класса – так величали бесшабашно смелых людей.
Несколько лет он играл с регулярной армией в казаки-разбойники, пока помилование не предложили и ему. Хасану было дозволено отправиться на войну с австрийцами, где он попробовал начать очередной бунт, был пойман и на этот раз лишился головы. После этого десятки, если не сотни тысяч анатолийских тюркских семей ушли в пределы иранского государства.
