Одно из моих любимых занятий – изучать имена в берестяных грамотах. В этой статье собрала «зоологические» имена и прозвища; грамоты буду располагать в хронологическом порядке.
Новгородская берестяная грамота № 526 была написана во второй трети XI века. Она представляет собой долговой список: сколько за кем числилось денег и процентов. Так вот, за неким Дроздом («на Дрозде») было записано «5 гривен без куны».
Новгородская грамота № 761, вероятно, последней трети XIII века содержит роспись податей. И в ней 80 гривен – «на Баране». Интересно, что сначала лингвисты посчитали написание «Баран» опиской: Новгород принадлежал к окающей зоне. Однако дальнейшие исследования с учетом польского, словацкого и древнечешского baran позволили утверждать, что акающий вариант слова вполне мог существовать в окающей восточнославянской зоне, причем издревле. А вот в написанной позже (в 1340-е-1380-е годы), но найденной археологами раньше новгородской грамоте № 690 – «классический» новгородский Боран. Частное письмо начинается так: «Поклоно (поклон) от Кура (Кира) ко Борану и ко Кузми». Есть соблазн решить, что Кур тоже «зоологическое» имя: «куром» с древности называли петуха. Однако в данном случае Кур – один из древнерусских вариантов (наравне с Киром и Кюром) греческого имени Κῦρος. Еще один Баран-Боран – в новгородской грамоте № 124 конца XIV-начала XV века. Некто пишет домочадцам: «Пришлите мне паробоко Борана или Уду». В берестяных грамотах «паробок»/«паробень» – слуга; слово восходит к корню, от которого произошли «раб» и «работа».( В польском языке parobek – батрак; в украинском языке из слуги-батрака, затем молодого наемного работника «родился» просто молодой парень – парубок).
Еще в одном долговом списке последней трети XIII века новгородской грамоты № 410 фигурирует Козел.
Новгородская грамота № 45, написанная в 1310-х-1340-х годах – договор об условиях займа. Ее начало: «Се соцетеся Бобро со Семеномо», то есть «вот счелся Бобр с Семеном». Сочлись-договорились же Бобр с Семеном «на два с половиной рубля за три года [процентов], тринадцать с половиной гривен, а рубль...».
В новгородской грамоте № 92 (1340-1360-е годы) зафиксирован реестр оброка или недоимок по нему. Причем оброк был натуральным, в лососях. И среди тех, кто должен был дать рыбу, упомянуты Заяц и Зуйко (Зуек). Зуй – название кулика (в диалектах Псковщины – цапли).
В черновике завещания некоего Афанаса (грамота № 1077; условно 1380-1400) упомянуто то имущество, что наследнику предстоит забрать у должников. Например, у человека по прозвищу Конище, у Гришки Комара и Степанка Комарова (вероятно, сына Гришки; как видим, здесь уже фигурирует фамильное прозвание). Конище и семейство Комаров должны были Афанасу коробья ржи.
А вот еще одно прозвище, сочетающееся с крестильным именем. Новгородская грамота № 310 была написана в конце XIV века-начале 1420-х годов от имени крестьян. Приведу ее текст полностью, уже в переводе. «Челобитье господину посаднику новгородскому Ондрею Ивановичу от твоего ключника Вавулы и от твоих крестьян, каковые крестьяне, Захарка да Нестерко, с Илова пришли жить за тобой, [а прежде] жили за Олексеем Щукой. Теперь, господин, Олексей не хочет нам давать ржи. Как ты, господин, о нас, своих крестьянах, позаботишься? Надеемся, господин, на Бога и на тебя, своего господина». То есть люди перешли от феодала Алексея Щуки к феодалу посаднику и теперь ждут от него зерновой ссуды. Кстати, щука была одной из промысловых рыб Новгородской земли.
В 1280-х-1300-х годах была написана берестяная грамота № 49 из Старой Руссы, найденная позже в Старой Руссе же грамота № 54 относится к рубежу XII и XIII веков. В № 49 фигурирует Осляка (как лицо из реестра натурального сбора солью), в № 54 некто Ослица просит некоего Ивана: «Купи оленьих рукавиц». Вот что пишет лингвист, доктор филологических наук, академик Алексей Алексеевич Гиппиус. «В принципе это может быть прозвище, образованное от названия животного. Нужно, однако, иметь в виду, что осел для Руси – животное сугубо литературное, и если бы такое прозвище существовало, то источником для него могла бы послужить разве что библейская Валаамова ослица (Числа, 25: 22–32). Другая возможность состоит в том, что Ослица – гипокористическая (уменьшительная) форма от прозвища Осла, образованного от соответствующего апеллятива (имени нарицательного) со значением «точильный камень, оселок». Ср. фамилии Ослин, Оселков». А что же Осляка? «От осьлъ или от ослядь ‘жердь, бревно’» – считает Гиппиус.
