Спустя пятьдесят лет с тех пор, как ABBA одержали победу с песней «Waterloo», поклонники отдают дань уважения классике поп-музыки. Статус группы далек от ее истоков, связанных с прославлением безвкусной поп–музыки и сомнительных текстов
Алексис Петридис, The Guardian
Спустя сорок лет кадры выступления группы ABBA с песней «Waterloo» на конкурсе «Евровидение» 1974 года кажутся очень знакомыми: дирижер в костюме Наполеона, голубые атласные штанишки Агнеты, гитара Бьорна в форме звезды. Его бесконечно повторяют в телепередачах и документальных фильмах: момент, неожиданно положивший начало карьере одной из крупнейших групп всех времен, история поп-музыки в процессе становления. Но этот момент редко, если вообще когда-либо, показывается в контексте. Возможно, успех ABBA настолько уникален — Швеция никогда не производила на свет поп-артиста, добившегося международного успеха, и с тех пор не производила ни одного столь же успешного, — что контекст кажется неважным. Но в эти выходные BBC Four покажет весь финал 1974 года в полном объеме (в Британии — ред.).
Обстановка сразу же погружает вас в очень далекое прошлое. Перед вами «Евровидение» того времени, когда его еще не смотрели из компанейских
соображений — вы не сможете представить себе ни один бар 1974 года, освободивший свое расписание для показа этого шоу; «Евровидение», которое воспринимает себя довольно серьезно, несмотря на краткое появление Уомблов. Это «Евровидение», которое предшествовало даже появлению Терри Вогана (многолетний комментатор конкурса «Евровидение» в Великобритании — ред): в 1974 году его знаменитые сардонические замечания все еще ограничивались радиорепортажами о мероприятии. Зрителям приходилось довольствоваться спортивным комментатором Дэвидом Вайном, всегда готовым картинно описать полезный портрет стран-конкурсантов — «Норвегия! Место, где пьют аквавит и делают чудесные прыжки с трамплина!» — и одаренный способностью рассказывать о различных артистах так, что вы потеряете желание жить еще до того, как они выйдут на сцену: «Он дебютировал в цирке своих родителей... ранее делал пародии на Мориса Шевалье», — вещает он о Ромуальде из Монако.
По его словам, участница из Люксембурга «только что была признана самым важным открытием года среди девушек-певиц», что, впрочем, не подтверждается — и, судя по ее вялому выступлению, это мог быть шапочный опрос ее близких друзей и родственников. «Будьте готовы к встрече с этими парнями, потому что может случиться все, что угодно», — говорит он о югославской группе Korni с бесперспективным названием, подавая их как Butthole Surfers в те времена, когда те поджигали сцену и разбивали оборудование еще до начала выступления: группа Korni выходит и поет номер кабаре на сербохорватском языке.
Фактически, кабаре было девизом «Евровидения 1974». В 2024 году мы можем иногда поднимать брови, глядя на неуклюжие попытки «Евровидения» идти в ногу с поп-культурой — немного неуклюжего рэпа здесь, неказистый треп-бит там, россыпь поп-хауса под влиянием диско, к которому Дуа Липа или даже Кайли не снизошли бы, — но это так же модно, как субботний вечер в Berghain, по сравнению с тем, что происходило 50 лет назад. Представленный ведущей Кэти Бойл в персиковом вечернем платье до пола и с прической Маргарет Тэтчер, песенный конкурс пришелся на конец одной из величайших эпох мейнстрим-поп-музыки всех времен: за несколько недель до его выхода в эфире британского Top 40 среди всего прочего богатства появились «Rebel Rebel» Дэвида Боуи, «Until You Come Back To Me» Ареты Франклин, «Devil Gate Drive» Сюзи Кватро, «Living for the City» Стиви Уандера, «Love's Theme» от зарождающегося диско Love Unlimited Orchestra, и захватывающая, жуткая «Emma» группы Hot Chocolate.
Но вам придется напрячь слух, пытаясь уловить хотя бы самое отдаленное ее отражение в зале Brighton Dome того года: ближе всего к нему оказалась финская композиция, фортепианная баллада Кариты под названием «Keep Me Warm», в которой прослеживается влияние «Tapestry» Кэрол Кинг, хотя трек из «Tapestry» и был подвергнут какой-то обработке, удалившей из него все до последнего клочка. Спустя двенадцать лет после Beatles, бит-бума и британского вторжения появление «поп-группы» все еще считается новинкой, достойной комментариев Вайна. Израильская поп-группа называется Poogy: у них одинаковые майки, приятная гармония и довольно необычная песня про сорняки.
Несмотря на это, баллады Кариты неизменно звучат как нечто, что мог бы сочинить Энгельберт Хампердинк пятью или шестью годами ранее, и здесь очень много неуклюжей музыки, возможно, из-за того, что домашний оркестр конкурса превращает в какофоническую кашу практически все, что должно играться быстрее, включая усилия гречанки Маринеллы с бузуки и испанца Перета, который появляется с гитарой фламенко и каким-то не очень приличным текстом: «Если ты останавливаешься перед блондинкой на дороге, а она хочет чтобы её только подвезли, это совсем не работает», — поет он, хотя, возможно, стоит отметить, что этот перевод предоставлен Дэвидом Вайном, который, как мы уже выяснили, не является самым достоверным источником. Немецкие Cindy und Bert кажутся многообещающими: зайдите на YouTube, если вы еще не слышали их сингл 1970 года «Der Hund von Baskerville», который является — и я не выдумываю — кавером на песню Black Sabbath «Paranoid» с немецким текстом на тему Шерлока Холмса. Но нет: еще одна баллада в стиле кабаре.
Британия представлена Оливией Ньютон-Джон, которая, как отмечает Вайн, выглядит немного испуганной в предваряющих выступление кадрах. Возможно, она размышляет о своей карьере. За пару лет до этого она выпускала исключительно качественную поп-музыку с влиянием кантри — критики признали, что ее кавер-версия «If Not for You» превосходит и оригинал Боба Дилана, и знаменитую версию на альбоме Джорджа Харрисона «All Things Must Pass», — а теперь посмотрите на нее: она мужественно борется с «Long Live Love», отвратительным плодом тайного свидания между «Puppet on a String» «Congratulations» Клиффа Ричарда. В сложившихся обстоятельствах вы тоже можете содрогнуться при мысли о том, что пошло не так.
Фаворитами стали голландский дуэт Mouth & MacNeal, которые исполнили нескладную песенку под названием «I See a Star», жуткую сцену с куклами в виде самих себя, а в лице Мауса — человека, чье самоуверенное выступление наводит на мысль, что он уже победил. Оглядываясь назад, можно сказать, что наблюдать за его ужимками и знающими взглядами в камеру — все равно что наблюдать за особенно самодовольным гусем, который вот-вот влетит в реактивный двигатель: он буквально не представляет, что вот-вот произойдет.
Но, похоже, никто другой этого не знает. ABBA — единственные участники, которые имеют хоть какую-то реальную связь с современной поп-музыкой — «Waterloo» несет на себе явное влияние глэма, в частности, «Wizzard» Роя Вуда — единственные участники, которых не душит оркестр, и единственные участники, которые выглядят так, будто им, со своим буйством атласа и серебряных сапог на платформе, место на «Top of the Pops», а не в эстрадном Batley Variety Club. Но они представлены пренебрежительным комментарием Вайна («Если бы все судьи были мужчинами, а это не так, я уверен, что они получили бы много голосов», — пожимает он плечами, не последний человек, который считает, что у ABBA нет ничего, кроме нордической привлекательности Агнеты и Анни-Фрид), публика реагирует не иначе, чем на Poogy или Перета, и их победа не такая чистая, как можно было бы ожидать. Итальянка Джильола Чинкетти превзошла их в исполнении, по общему признанию, с очень красивой балладой «Si»; британское жюри — в 1974 году общественного голосования не было — вообще не дало им ни одного балла.
Как бы подчеркивая, насколько все это было не в тему, четыре недели спустя «Waterloo» стал №1 в Великобритании, и мы все знаем, как все сложилось для ABBA в дальнейшем. Маус и МакНил расстались до конца года: можно представить, что Маус воспринял результаты довольно плохо. К счастью, Ньютон-Джон оставалось три года до того, как она получила роль Сэнди в «Бриолине» и продолжила свою карьеру, выпустив еще ряд исключительно хорошо сделанных синглов: «A Little More Love» и «Magic» в стиле яхт-рок, дискотечный «Xanadu» под аккомпанемент ELO, и плотоядный «Physical».
Poogy стали популярны в Израиле, но затем — и я снова не выдумываю — потеряли свою аудиторию, выпустив третий альбом с сильным влиянием прога и джаза. Но при всем уважении к Poogy, а также к Перету, группе Korni и Синди унд Берту, если бы не присутствие ABBA, конкурс песни «Евровидение» 1974 года надолго оставался бы на свалке истории. Пересматривать его 50 лет спустя — это тяжелый опыт, который заставляет ABBA и сегодняшнее «Евровидение» сиять чуть ярче: три минуты истории поп-музыки и 103 минуты, которые напоминают вам о том, что вы ничего не упустили.
