Трагедия в Подмосковье запустила сразу несколько важных для России процессов. Самое очевидное — в Государственной думе рассмотрят вопрос об отмене моратория на смертную казнь. Причина номинальная — зверства террористов, расстреливающих беззащитных людей в «Крокус Сити Холле», реальная — скорее вызовы современности и логика.
Но не только об этом процессе речь
В некоторых регионах России публично названы имена и фамилии людей, позволивших себе в интернете ехидные комментарии в адрес пострадавших и погибших. И это важная моральная дилемма для нашего общества: что это — возвращение доски позора и общественного порицания в дополнение к судебной системе или эволюция?
У меня много знакомых и друзей в России. Мнения у них разделились: одни категорически за то, чтобы, не дожидаясь суда, имена тех людей, кто под абстрактными никами писал что-то типа «а что же вы хотели?», предавали жесткому общественному суду. Другие — против, мол, это и как-то неправильно, да и, возможно, не совсем законно. Третьи, кажется, умнее и вторых, и даже первых. Они, кстати, обращают внимание, что Россия перенимает опыт Беларуси. И не только в опубличивании мерзавцев дело.
Почему люди совершают преступления? Мотивы разные, само собой. Но кроме мотивов, есть еще и причины — они шире и абстрактнее. Но от того не меньше влияют на криминогенную обстановку в стране. Одна из причин, почему случаются тяжкие и особо тяжкие преступления, — иллюзия возможности избежать ответственности у преступников. Это про заметание следов, уничтожение орудия преступления, «нет тела — нет дела», «а вы докажите!» и так далее.
Закон регламентирует нашу жизнь
Но жизнь меняется быстрее, чем пишутся законы. Это юридическая аксиома: сначала появляется проблема, и только затем ее регламентируют законодатели. То есть закон всегда немного опаздывает. Такая жизнь…
И есть два пути — Жеглова и Шарапова. По второму все понятно — речь о приоритете закона и только его, в любой ситуации и с любой проблемой. С Жегловым и его подходом чуть сложнее. Давайте на примерах.
90-е в Беларуси — это эпоха взрывного роста бандитизма, значительная часть которого была связана с транзитом. Грузы угонялись бандами, машины воровались прямо с трассы криминалитетом, водители и тех, и других, нередко расстреливались и сбрасывались в канаву или кювет. Есть проблема? Очевидно. Решаема ли она законодателями? Дискуссионно, им тогда в борьбе за власть в перестроечной стране было не особо до людей, откровенно говоря.
Да и какой вы напишете закон, чтобы его гарантированно соблюдали люди с оружием? А еще у них большие деньги. Что написать в законе? Смертную казнь? Можно. А кто возьмется исполнять закон? Кто и как их задержит, доставит в отделение, осудит, исполнит приговор? Вопрос тогда личным решением Президента решался так, как должен решиться: против силы еще большей силой. Несколько показательных расстрелов на месте этих банд — и Беларусь криминалитет стал обходить стороной, потому что там не было никакой иллюзии возможности избежать ответственности. А было вполне себе реально получить сразу пулю в лоб. Жестко? Да. Эффективно? Очень.
Законно ли?
Скажем так, законы позже приводились в соответствие с практикой, но на каком-то этапе вопросы были. У юристов. Не у людей, оставшихся в живых благодаря решениям, а не законам. «Иногда не до законов» — это не фраза из 2020-го, это логика принятия решений, когда решение нужно принять тяжелое.
Одни бандиты ушли, вторые подняли голову. Речь уже о коррупции. К концу 90-х в Беларуси утвердилась практика аномально высоких сроков за взятки и должностные преступления. Сидели люди за то, что взяли, дольше, чем те, кто убил. И порой, опять же, после личного поручения Лукашенко «наручники — и в тюрьму!», с доказательной базой разбирались уже на ходу. Все ли было гладко и ровно в материалах дела? Откровенно говоря, не всегда. Но было эффективно. Брать в Беларуси боятся до сих пор, и рекордная в нашей стране взятка в прошлом году в 200 тысяч долларов вызывает улыбку у всех сопредельных стран — мол, это какой-то детский сад. Но они нам завидуют, потому что вопрос был решен по существу. А потом — и по закону.
Наркотики и спайсы — конкретно тоже победа решений, а не догонялки закона. Меняется формула, вещество юридически не под запретом, якобы не наркотик — стоп, у нас борьба со спайсами, поэтому сразу вы, господа преступники, в тюрьму, а о том, что вашу юридическую уловку позже Минск решит в пользу вашей же отсидки, — узнаете по ходу сидения. Так выбивалась иллюзия того, что в Беларуси можно вертеть закон в сторону преступности. Нет, нельзя.
В жизни это все работало у нас как часы. Приоритетна всегда была справедливость, логика и защита интересов граждан. И их жизней. А вот в интернете, откровенно говоря, были недочеты, а то и провалы.
2020 год — расцвет комментаторского беспредела в Беларуси, о чем еще будут написаны параграфы в учебниках. Можно все, что не запрещено прямо законом, — считалось как-то так. Следовательно, можно написать и про количество трупов от коронавируса, впятеро превышающее официальные цифры Минздрава, да еще и приукрасить историей от якобы троюродной тети, которая сама не видела, но ей внучатая племянница подруги рассказывала, что соседка в окно ночью видела тысячи тел. Написано же прямо в законе, что вот именно так сочинительствовать нельзя? Не написано. Вот и сочинительствовали.
Или ближе к августу — в законе, конечно, написано, что нельзя оскорблять действующего главу государства, но правоприменительная практика была слабой. А раз практика слабая, то слабая и теория, то есть как бы нельзя, но если и да, то ничего вроде не будет. Иллюзия возможности избежать ответственности — очень мощная деструктивная сила.
А умножена она была на 100, потому что интернет: во-первых, это же, уверяли, просто слова, а слова говорить можно чуть ли не любые, потому что якобы свобода слова. А во-вторых, интернет — это иллюзия анонимности. Которая резко усиливает иллюзию возможности избежать ответственности.
Эта комбинация наделала беды для многих людей и чуть не наделала беды для страны. Потому что иллюзия безнаказанности в интернете, порожденная иллюзией анонимности, быстро приводит к устойчивости этой иллюзии безнаказанности и в реальной жизни.
И вот уже люди выходят на проспекты, считая, что им ничего не будет — просто же вышли, докажите, что хотели чего-то другого. Затем толпа идет к административным зданиям — просто пришли, якобы поговорить, а вы докажите, что за другим шли? Через год-другой — просто фотографировали военную технику, мало ли, зачем нам надо, имеем право! Еще чуть позже — просто гуляем вдоль рельсов, вы же не задержите за предположения о другом? И так далее.
Иллюзия безнаказанности заставляет людей иначе смотреть на закон
В нем они ищут и ошибочно находят не гарантии спокойствия общества, а якобы серые зоны для своих преступлений. Или правонарушений. Или гнусностей. Это по нисходящей.
Может, и не принято было, но раз выходили на проспекты, то правоприменительная практика пересмотрена, теперь это «блокировка транспорта». Добро пожаловать в суд — и никто не ждал из нарушителей подвоха вот с этой стороны, не так ли? Проблема гуляющих по улицам толп, кажется, этим шагом решена надолго, потому что иллюзия безнаказанности пропала моментально.
Движение к Дворцу Независимости? Попытка госпереворота — добро пожаловать в тюрьму на более чем 10 лет, потому что не надо гулять вот так — и не нужно пытаться переворачивать закон в удобную себе сторону, когда сторона эта против государства. И про фотографии военной техники, которые «да это я просто так» — после пары уголовных дел за госизмену блогеров в стране как-то резко поубавилось. А гуляющих вдоль рельс в глухих лесах граждан задерживают теперь не как грибников, а как потенциальных террористов со всеми вытекающими. И спокойно стало на железной дороге, потому что навязываемая иллюзия безнаказанности исчезла с первым простреленным при задержании коленом.
Жестко? Да. Но эффективно
Ибо иллюзия безнаказанности постоянно растет в размерах. Ударивший, и не получивший сдачи, захочет избить. Избивший, но не привлеченный к ответственности, быстрее придет к желанию убить. Убивший, но не севший, убьет снова и больше. Не всегда, конечно, но часто. Проблема иллюзии безнаказанности решается или на вершине горы, или к подножию это уже не горсть снега, а снежный ком.
В 2020-м иллюзия безнаказанности за комментарии в интернете решена жестко и четко не была, чего уж там. Якобы анонимы входили во вкус, и под раздачу попадали уже не только общо представители государства, но и вполне конкретные темы, ранее бывшие под тотальным запретом. Убил сотрудника КГБ? Давайте его позащищаем от скуки, а про Нирвану напишем гадостей — есть же иллюзия, что ничего не будет. Нацисты? А вот по приколу напишет человек, что они молодцы, да и форма у них была красивая — никто же не узнает, кто это написал. Да и это же просто слова, это же иллюзия «ничего такого».
Иллюзия безнаказанности, помноженная на иллюзию анонимности, — вот проблема, которую сейчас решают в России. И будут решать и дальше. Как и мы — учитывая свой опыт, который учитывает и Москва. Как бы пафосно это не звучало, но выбить из общества дурь, что в интернете все анонимно, а значит не накажут, — это не решение проблемы с комментаторами и комментариями.
Безнаказанный комментатор станет безнаказанным ходоком, затем натянет балаклаву и возьмет в руки камень или арматуру, потом коктейль Молотова, далее огнестрельное оружие. Не все, конечно, из миллионов комментаторов, но для трагедии хватает очень немногих.
Скрытые имена будут опубличиваться
За слова будут предметные сроки, как и за лайки с репостами. И это не борьба с инакомыслием. Это решение проблемы иллюзии безнаказанности.
Потому что террористы в «Крокус Сити Холле» рассчитывали, что потратят эти полмиллиона рублей. Значит, они были уверены, что, расстреляв полторы сотни граждан, избегут наказания частично или полностью.
А любая иллюзия быстрее всего нейтрализуется страхом. Одним этот страх нужно прокричать, другим шепнуть на ухо. Лишь бы поняли.
Автор статьи: Марина Суббота
