Автор: Роман Коротенко
Ранее в сериале: из-за введения во Франции цензуры 26 июля 1830 года 44 парижских либеральных журналиста призвали французов к неповиновению власти короля Карла X, что по сути являлось началом так называемой Июльской революции.
Однако, журналистский призыв совершенно не имел ожидаемых последствий: жители Парижа демонстрировать неповиновение почему-то не стали, и продолжали заниматься своими повседневными делами.
Тогда на следующий день либеральные журналисты уволили всех своих печатников, благодаря чему им удалось собрать в центре Парижа несколько сотен недовольных людей, которые не только выкрикивали протестные лозунги, но и кидались камнями в жандармов.
Разумеется, спустя какое-то время жандармы разогнали эту толпу недовольных.
Огнестрельное оружие во время разгона не применялось, однако сразу же после этого какие-то люди начали носить по всему Парижу 50 (пятьдесят) трупов, очевидно взятых из морга и декорированных кровью со скотобойни.
Трупы выдавались за жертв жандармского расстрела, что по идее должно было возбудить в парижанах жажду отмщения, и наконец-то вывести их на улицы.
Однако, на этот раз парижане почему-то опять не возбудились, и выходить на улицы неповиноваться королю упорно отказывались.
Тем не менее, утром следующего дня, то есть 28 июля 1830 года, неизвестно откуда взявшиеся несколько десятков тысяч вооружённых людей захватили дворец мэрии Парижа (Отель-де-Виль), после чего начали атаковать королевский дворцовый комплекс Лувр-Тюильри.
29 июля 1830 года два полка́, подчинённые коменданту Парижа маршалу Мармону и располагавшиеся на Вандомской площади неподалёку от Лувра-Тюильри, внезапно решили дезертировать, и отбыли с места своей дислокации в неизвестном направлении.
Узнав о случившемся, маршал Мармон вместо продолжения обороны королевского дворца отдаёт приказ остальным своим полка́м уйти в сторону Елисейских полей.
После этого в дворцовом комплексе осталось только два батальона швейцарских наёмников, однако мудрый маршал Мармон снимает один батальон с обороны Лувра, и выводит его на площадь Карусель.
Разумеется, мятежники тут же захватывают Лувр, и с трёх сторон начинают обстреливать швейцарцев на Карусели.
Швейцарцы в панике бегут также в сторону Елисейских полей, после чего мятежники поднимают над Тюильри трёхцветный флаг Французской республики.
С этого момента старшая линия Бурбонов окончательно перестала господствовать во Франции.
Место пусто не бывает
Когда старших Бурбонов лишили власти как минимум в Париже, закономерно возник вопрос: кто же теперь будет новой властью? Как отметил очевидец тех событий:
Итак, 29 июля свершилось! С реставрацией мы закончили, и ещё не знали, с кем будем дальше жить.
С одной стороны, ответ на этот вопрос был вроде бы очевиден: кто власть отнимал, тот её и получит.
Поэтому самое время обратить нам внимание на персону, имевшую непосредственное отношение к отнятию власти у старших Бурбонов.
В историю этот человек вошёл под именем генерала Дюбура (général Dubourg).
Также он известен, как Хьюг Фредерик Робер Дюбур, или Фредерик Батлер Дюбур.
На самом же деле настоящее его имя — Жозеф-Патрис Фушар.
Он действительно являлся бывшим военным, получившим боевое крещение ещё в 1793 году, когда воевал в Вандее против роялистов.
Там же, в Вандее, Фушар в первый раз назвал себя генералом, хотя на тот момент был всего лишь ансэнем, то есть прапорщиком.
Участвовал в русской компании 1812 года, где дослужился до полковника, был награждён Крестом Почётного легиона, но при этом попал в плен.
После падения Наполеона и воцарения во Франции старших Бурбонов вернувшийся на родину Фушар проявил себя теперь уже как убеждённый роялист, и даже непродолжительное время занимал должность начальника штаба военного министерства.
Затем Фушар почему-то решил взять себе новую личность, и стал всем доказывать, что он — законнорождённый ребёнок графа дю Бурга и графини Батлер.
Когда же по этому поводу было проведено официальное расследование, вердикт был следующим: «Узурпация звания и титула».
После этого случая возникло уже сомнение в награждении Фушара Крестом Почётного легиона.
Как выяснилось, здесь Фушар также оказался самозванцем, из-за чего в 1820 году и был отправлен в отставку.
На «гражданке» 40-летний Фушар занялся, что характерно, журналистикой — зато теперь он беспрепятственно подписывал свои материалы фамилией Дюбур.
Так вот, именно Фушар/Дюбур был 28 июля 1830 года во главе сводного отряда мятежников, который штурмовал парижскую мэрию во дворце Отель-де-Виль.
Причём генералом на этот раз он оказался по инициативе редактора либеральной газеты «Конститусьонель» Эвариста Дюмулена, который не только присвоил Дюбуру новое звание, но ещё и вручил ему генеральскую форму, взятую из реквизита одного из театров.
После захвата мэрии именно в Отеле-де-Виль сосредоточилась «революционная» власть: генерал Дюбур лично издавал указы и, кроме того, попытался собрать под своим крылом хоть какое-то количество депутатов только что распущенного королём парламента, дабы придать своему правлению хоть какую-то видимость легитимности.
Так вот, с одной стороны, генерал Дюбур очевидно и должен был оказаться той самой новой властью, которая должна была возникнуть на обломках династии старших Бурбонов.
Однако, как говорится, не тут-то было.
Вторая первая персона революции
С другой стороны, как оказалось, не только генерал Дюбур делал попытки собрать в одном помещении какое-то количество бывших депутатов парламента для принятия их именем каких-либо решений.
Ещё одним таким местом, кроме Отеля-де-Виль, был особняк финансиста либеральной фракции банкира Лаффита.
Причём, что характерно, собирать депутатов у Лаффита начали ещё 26 июня, когда всё только начиналось.
Однако, даже если и получалось, правдами или неправдами, заманить в этот особняк бывших народных избранников, подписывать какие-либо политические воззвания они категорически отказывались:
Чем ближе подходила решительная минута, тем нерешительнее становилось настроение либеральных людей парламента, тем больше они боялись объявить себя за то дело, которое могло пасть через несколько часов.
В конце концов к Лаффиту стало приходить «только девять или десять депутатов» из пяти сотен (!) французских законодателей.
Однако, после того, как 29 июля 1830 года мятежниками всё-таки был захвачен Лувр-Тюильри, бывшие парламентарии заметно осмелели, благодаря чему в особняк банкира явилось беспрецедентное их количество — аж двадцать пять избранников народа!
Воодушевлённые случившимся, эти избранники немедленно назначили генерала Лафайета военным предводителем восстания и заодно командующим тут же восстановленной ими Национальной гвардии.
Мари́ Жозе́ф Поль Ив Рош Жильбе́р дю Мотье́, маркиз де Ла Файе́т, которому на тот момент было 73 года, имел, как известно, бурную и насыщенную событиями молодость.
Наследник старинного благородного, и к тому же богатого рода, после получения известия о начале войны за независимость США он изъявляет желание служить добровольцем в ополчении американских колонистов.
Следует отметить, что Франция вместе с Испанией тогда принимали активное участие в войне против Британии на стороне США, поэтому 19-летний капитан французской армии маркиз Ла Файет беспрепятственно оформляет отпуск, и на собственном корабле в компании пятнадцати других таких же отпускников отправляется в мятежную Америку.
Говорят, что маркиз просил принять его в ополчение рядовым добровольцем, при этом ни в коем случае не платить ему денежное довольствие.
Однако, американцы из уважения к титулу Ла Файета сразу же назначили юного маркиза, во-первых, начальником штаба всей Континентальной армии, а во-вторых, присвоили ему звание генерал-майора.
Впрочем, юный генерал Ла Файет в штабе особо не засиживался, и в конце-концов получил должность командира дивизии, которая под его командованием не единожды отличалась в боях.
По возвращении во Францию маркиз в качестве признания его заслуг на американской войне получает от короля звание бригадира (младший генеральский чин во французской армии), после чего решает заняться политикой.
Во время революции 1789 года маркиз впервые становится командующим Муниципальной гвардией Парижа, которая в русскоязычной традиции именуется Национальной гвардией.
Тогда же он принимает решение писать свою фамилию более демократично, то есть слитно: Лафайет.
После упразднения в 1791 году Муниципальной гвардии Лафайет переводится в армию, и отправляется на Северный фронт в должности командира дивизии.
Однако, несмотря на все свои симпатии к республиканскому строю, укрепившиеся в нём во время службы в США, Лафайет после низвержения короля Людовика XVI в августе 1792 года отказывается признать Французскую республику, после чего перебегает на сторону противника, к австрийцам.
Впрочем, австрийцы в лояльность Лафайета не поверили, и на всякий случай посадили маркиза в тюрьму, где он и провёл следующие 5 лет.
После отсидки, по возвращению на родину Лафайет отстранился от политики, и вплоть до 1814 года о нём ничего особенного вообще не было слышно.
И только после восстановления во Франции династии старших Бурбонов маркиз оживляется, идёт в парламент, где примыкает к крайне левой (на тот момент) либеральной фракции и становится активным её членом.
Так вот, именно этот могучий старик с очевидно неоднозначной репутацией 29 июля 1830 года был назначен лидером нации и предводителем уже практически победившего восстания 25 бывшими депутатами парламента, которые собрались в особняке банкира Лаффита.
Кстати говоря
Кстати говоря, в этот день в особняке банкира Лаффита произошло ещё одно прелюбопытнейшее событие.
Когда вышеупомянутые депутаты были заняты распределением портфелей в будущем правительстве Франции, внезапно на улице раздались выстрелы.
Точнее, даже не выстрелы — настоящий залп.
Тут же выяснилось, что перед входом на территорию особняка выстроилось несколько сотен солдат.
Разумеется, доблестные мятежные депутаты приняли их появление на свой счёт, и среагировали мгновенно:
В минуту зала опустела и всё собрание разбежалось и попряталось в конюшнях, кладовых, на дворе и в саду.
Как оказалось, банкира решили навестить те самые 5-й и 54-й линейные полки, которые вследствие неких «льстивых увещеваний» самовольно оставили свои позиции на Вандомской площади, что собственно и послужило поводом для маршала Мармона собственными руками обрушить оборону королевских дворцов Лувр и Тюильри.
Причину присутствия солдат возле особняка банкира историки-либералы поясняют следующим образом:
Оба упомянутые полка собрались перед домом Лаффита, чтобы принять своего нового генерала и в подтверждение своего нейтралитета выстрелили на воздух.
С точки зрения логики, в этом пояснении историков как раз логика-то и отсутствует.
Судите сами: если два подразделения решили дистанцироваться от происходящего в Париже конфликта, то их уход с Вандомской площади уже по сути являлся подтверждением их нейтралитета.
Однако, если эти подразделения тут же признали Лафайета своим новым командующим (кстати, узнав о назначении Лафайета непостижимым образом), то это уже никакой не нейтралитет, а переход на сторону мятежников.
И самое абсурдное: зачем подтверждать свой якобы нейтралитет пальбой «на воздух»?
Вот, кстати, ещё одна версия происшедшего от уже знакомого нам швейцарского историка-социалиста Луи Эритье:
Чтобы успокоить народ и вместе с тем выразить своё миролюбивое настроение, они дали залп в воздух.
Действительно, ничто так ни успокаивает, и так ни демонстрирует миролюбие, как выстрелы одновременно из нескольких сотен ружей, не так ли?
Хотя, с другой стороны, вполне вероятно, что Луи Эритье всего-навсего обладал потрясающим, но при этом глубоко скрываемым чувством юмора.
И всё же, зачем два «вандомских» полка устроили стрельбу под окнами Лаффита?
Прежде, чем ответить на этот вопрос, обратим внимание на месторасположение особняка Лаффита.
На самом деле это был не особняк, а настоящий дворец, расположенный на участке в несколько десятков гектаров в Мезоне, пригороде Парижа.
Расстояние от Вандомской площади до дворца Мезон-Лаффит — 16 километров по прямой, то есть фактически около 20 километров. Для преодоления этой дистанции пехотинцам потребовалось бы как минимум 4 часа.
А это значит, что если два «нейтральных» полка прибыли в Мезон до исхода дня 29 июля 1830 года, то отправиться в путь они должны были практически сразу же, как только в 11 часов утра покинули свои позиции на Вандомской площади.
То есть, покидая площадь, солдаты не разбрелись по своим домам, как истинные нейтралы, и даже не пошли к Отель-де-Вилю, как если бы примкнули к мятежу — а отправились в неблизкий путь к замку банкира, который являлся финансистом мятежа.
Наиболее очевидное объяснение этому марш-броску следующее: два линейных полка явились к Лаффиту, чтобы получить обещанную плату за своё предательство.
Ну, и на всякий случай, чтобы ни у кого не возникло соблазна их обмануть, «выстрелили на воздух».
В пользу этой версии говорит также тот факт, что после беседы с банкиром солдаты сразу же покинули окрестности его усадьбы.
Через некоторое время, когда обстановка вроде бы успокоилась,
разбежавшиеся члены собрания, которых с трудом надо было отыскивать в их убежищах, сошлись опять в зале
и приступили к назначению Муниципальной комиссии, то бишь временного правительства Франции.
Допустимо предположить, что при этом присутствующие могли обонять между собой вполне уловимое благовоние, обычно категорически не вызывающее ассоциации с высшей властью.
Как бы там ни было, но дело было сделано, и представителям сформированной усилиями Лаффита новой власти оставалось только перебраться в Отель-де-Виль.
Однако, давайте зададимся вопросом: что́ могло ожидать Муниципальную комиссию, назначенную дрожащей от страха кучкой бывших парламентариев, если бы 29 июля 1830 года она заявилась в логово генерала Дюбура?
Вот, к примеру, что́ на тот момент имелось в активе у того же Лафайета?
У него имелась проявленная доблесть на войне за независимость США, которая завершилась 50 лет назад.
И это практически всё.
Причём проявленная доблесть даже не смогла спасти маркиза от австрийской тюрьмы — хотя Джордж Вашингтон лично ходатайствовал об освобождении почётного гражданина США Лафайета.
А ведь 29 июля 1830 года речь шла не менее, чем о французской короне.
И при этом у Дюбура имелось уже всё необходимое: занятое главное административное здание Парижа, несколько тысяч вооружённых людей, уже попробовавших крови, и готовых выполнить любой его приказ.
Очевидно, что в период безвластия подобный актив являлся бесценным.
И в подобных условиях что́ мог бы противопоставить самому авторитетному полевому командиру мятежников генералу Дюбуру — бывший депутат разогнанного парламента престарелый генерал Лафайет?
Просто прийти и сказать: «На этом — всё. Спасибо. Дальше главным буду я»?
Генерал на час
Итак, генерал Лафайет действительно заявился 29 июля 1830 года в Отель-де-Виль, и действительно известил генерала Дюбура об изменении его статуса и своём верховенстве.
А вот что на это ответил Дюбур:
Мой Генерал, я отдаю в Ваши руки командование, которое граждане поручили мне при всеобщем одобрении; и я даю Вам слово, что с этого момента я не только не буду отдавать приказы, но и не буду снова носить униформу, которую преподнесли мне граждане.
То есть, самый авторитетный полевой командир мятежников не только передал свою всё ещё пахнущую кровью власть какому-то старику-депутату, но ещё и в качестве амюз буш (комплимента от повара) отказался от своего собственного звания генерала, и реквизитной генеральской формы в придачу.
В чём же заключалась причина этого аттракциона невиданной щедрости?
На самом деле объяснение тому простое: Лаффит.
Судите сами: если Лаффит содержал все либеральные газеты и тем самым финансировал ИПСО, если Лаффит обеспечил многомиллионный подкуп парижского коменданта маршала Мармона, если Лаффит оплатил из собственного кармана даже уход войск с Вандомской площади — то возможно ли, что при этом Лаффит являлся, так сказать, главным спонсором боевого отряда генерала Дюбура? Разумеется, вполне возможно.
И только в тако́м случае генерал Дюбур беспрекословно подчинился бы решению Лаффита о назначении новым главным мятежником генерала Лафайета.
Ведь иначе Лаффит просто прекратил бы платить Дюбуру — и все доблестные бойцы Дюбура мгновенно разбежались бы.
Итак, 29 июля 1830 года во главе революции в Париже на смену 50-летнему театральному генералу Дюбуру появился 73-летний, но полный сил и былых заслуг генерал Лафайет.
Что именно сделал Лафайет с оказавшейся в его руках огромной властью, мы узнаем из следующей серии.
______________________________
Материал предоставлен каналом «Миростолкновение» — подписывайтесь, чтобы познавать интересное.
ТыжИсторик теперь и в телеге, заходите к нам, у нас есть печеньки, котики, рыцари, мракобесы-викторианцы и еще много всего интересного : https://t.me/tizhistorik