Речь о Желтом крестовом походе, во время которого орда монголов, принявших христианство, вместе с союзными им китайцами и крестоносцами напала на ассасинов, разграбила Багдад и освободила Иерусалим.
Монголы отправляются освобождать Гроб Господень
Великий хан Мунке был очень необычным человеком. Достойный внук Чингисхана, он с юности участвовал в битвах во всех концах империи и значительно расширил ее. При этом Мунке был неожиданно образованным и всесторонне развитым человеком. Персидский историк Рашид ад-Дин восхищался тем, что император монголов знаком с Евклидовой геометрией и даже на досуге решает уравнения. Под конец жизни каган повелел построить величайшую в мире обсерваторию, в которой работали ученые из Персии, Индии и Китая, поскольку видел в этом практическую пользу для страны.
Его младшим, и до поры обделенным землями, братом был Хулагу, чья биография и характер также удивительны. В молодости он был увлечен христианством, его первая и главная жена оказалась ревностной несторианкой. Она была бездетна, но убеждала супруга в том, что Господь пошлет им потомство, стоит лишь исполнить великие дела в Его честь. В великих делах недостатка не было, но заводить детей пришлось от других жен. Позже, уже на склоне лет, Хулагу, разрывавшийся между христианством несторианского толка и шаманизмом, неожиданно и вовсе ушел в буддизм. Впрочем, это не помешало ему основать мусульманскую империю на осколках Персии.
Мунке разглядел в младшем брате способности военачальника и лидера и повелел ему исполнить завет Чингисхана. Завет гласил, что монголы должны завоевать весь мир, от океана до океана. Великий хан повелел своему младшему брату отправиться на Ближний Восток, захватив халифат Аббасидов. Хулагу согласился — и не только из-за власти. Будучи христианином, он мечтал обрести славу, победив халифа, который был духовным лидером всего исламского мира. Еще одной мечтой военачальника было освобождение Гроба Господня от неверных, из-за чего поход впоследствии получил название «Желтый крестовый поход», или «Крестовый поход монголов».
Когда-то халифат Аббасидов занимал огромные территории от Северной Африки до Индостана, но к XIII веку стал лишь бледной тенью себя самого. От империи остался лишь огрызок в Междуречье, а остальные персидские земли уже оказались под монгольской властью. Однако религиозный авторитет халифа был высок, а в одном лишь Багдаде жило от полутора до 2 миллионов человек, живших под защитой гарнизона из 60 тысяч воинов. Риск был велик, но шаманы Мунке, гадающие на лопатках жертвенных животных, объявили, что монголов ждут невиданные сокровища.
О том, какими народы Ближнего Востока видели монголов, можно узнать у современника Хулагу армянского историка XIII века Киракоса Гандзакеци:
«…Это были люди воинственные, страна их неприступна, а сами они — идолопоклонники. Они пожирали своих стариков и старух: собиралось все племя — сыновья, внуки и внучки, и убивали своих престарелых родителей, начиная резать со рта; затем, отделив мясо и кости, варили и съедали все без остатка. Кожу же, содрав и превратив в бурдюк, наполняли вином, которое и пили через отверстие мужского члена все, кто принадлежал к этому племени, но не представители другого племени. Только те, кто происходил от него, обладали правом есть [мясо] и пить [вино]. А черепные кости отделывали золотом и из них пили весь год».
Возможно, если бы Хулагу не был единоверцем этого монаха, описание было бы еще более жутким.
Вскоре появился и повод для нападения на Багдад. Военачальник Байджу, представлявший власть хана на севере Персии, жаловался на секту низаритов, которые нам больше известны как ассасины. Их наемные убийцы и партизанские отряды доставляли много хлопот монголам. Досталось и халифу: его Байджу обвинял в неподобающем поведении, хотя сам монгольский военачальник уже пару раз проходил с грабежами по землям халифата. Повод был достаточный. Формально Хулагу и его воины должны были лишь навести порядок и наладить союз с Аббасидами. Зная монголов, это означало «сделать своим вассалом, или уничтожить».
В 1252 году Мунке бросил клич по всей империи. У Хулагу не был собственной армии, и великий хан собрал пятую часть от монгольских войск, чтобы те присоединились к походу против халифа. Это была внушительная сила: от 60 до 150 тысяч воинов. Кроме того, Мунке дал брату отряд китайских инженеров, от одной до четырех тысяч человек. Китайцы были вооружены камнеметами, пороховым оружием и справедливо считались лучшими в мире специалистами в осадном деле.
Монголы против ассасинов
«А великий Хулагу, этот муж воинственный, собрал все огромное множество войск и отправился в страну мулехидов, в Аламут».
— Киракос Гандзакеци.
В 1253 армия Хулагу отправилась в поход. Шли очень долго — путь из монгольской столицы, Каракорума, до берега Каспийского моря, где базировались ассасины, занял целых три года. По пути Хулагу налаживал связи с владетелями земель, обменивался подарками, участвовал в пирах с будущими соседями. Мунке не ошибся в нем: его брат думал наперед и вел себя как мудрый дипломат и политик. Но главная причина, по которой армия двигалась так медленно — это Бату-хан, тот самый Батый, подчинивший Русь и земли половцев.
Батый не скрывал своей ненависти к Хулагу. Он был мусульманином и воспринимал поход против халифа как удар по престижу ислама, как личное оскорбление. Кроме того, он считал все персидские земли зоной своего влияния и в своих мечтах уже видел их личной собственностью. Хулагу был для него выскочкой, конкурентом, да еще и неверным.
К 1256 году Бату-хан отправился на тот свет, а его место занял сын Сартак, который исповедовал христианство. Хулагу мог вздохнуть свободнее: теперь можно было не ждать удара в спину от своих же.
Вообще, христиане приняли в свержении династии Аббасидов и осаде Багдада самое живое участие. Ассирийцы и несториане Ближнего Востока, которых в те времена было довольно много, с радостью встречали Хулагу, в котором видели единоверца-избавителя. Армяне и грузины, которые серьезно пострадали от военных действий воинов джихада, также перешли на сторону монголов.
Самое же удивительное, что королю Киликийской Армении удалось привлечь к союзу с монголами крестоносцев. Князь Антиохии (и будущий правитель Иерусалима) Боэмунд VI согласился помочь в битве с халифом. Чуть позже крестоносец станет вассалом монгольского хана, и вместе они отвоюют Гроб Господень, пусть и ненадолго.
Как это ни странно, к борьбе с ассасинами удалось привлечь даже самого халифа Аль-Мустасима. По своей наивности тот думал, что монголы действительно пришли с огромным войском исключительно для искоренения низаритов (которые давно досаждали и халифу). Тем удивительнее его дальнейшее поведение: он видел, какую силу представляет армия Хулагу, но посчитал ее гораздо слабее своей.
Взятие крепостей ассасинов показало, что монголы — уже давно не дикие дети степей. С помощью китайских инженеров они навели мосты сквозь непроходимые горные перевалы и провели дороги. Не меньшую работу провели дипломаты монголов, которые смогли организовать промонгольское подполье в среде низаритов.
Лидером предателей в руководстве ассасинов стал Насир ад-Дин Туси, человек крайне примечательной судьбы. Он был признанным эрудитом и ученым, прежде всего математиком, оптиком и астрономом. И именно благодаря ему Хулагу сумел захватить лидера ассасинов, последнего «Старца Горы» по имени Рукн-ад-дин Хуршах. Тот приказал своим людям сдать крепости, и многие подчинились, хотя некоторые продолжали оказывать упорное сопротивление.
Именно твердыни ассасинов, судя по всему, стали первыми крепостями в истории, при осаде которых активно применялся порох. Участь же Рукн-ад-дин Хуршаха была предсказуемой: ему, как и договаривались, сохранили жизнь и отправили на поклон к великому хану, однако это была уловка, и в дороге магистр ассасинов был умерщвлен.
Взятие Багдада
Багдад был великим и немыслимо богатым городом, которым правил недальновидный правитель, халиф Аль-Мустасим. Миллионы людей, гигантские библиотеки, деньги со всей Ойкумены — все это делало его мечтой для любого завоевателя. Современник осады Багдада Киракос Гандзакеци называл его «ненасытной пиявкой, высасывающей кровь всей вселенной».
Было глупо ожидать, что орда Хулагу, только что с легкостью расколовшая неприступные крепости ассасинов, остановится на этом и вернется обратно в степь. Но халиф тешил себя именно такими мыслями. Он был настолько самонадеян, что посчитал, будто армия монголов примитивна и недисциплинированна, и это после того, как его лазутчики доложили о камнеметных машинах и нефтяных бомбах, которыми располагают китайские инженеры.
Когда Хулагу отправил своих послов с предложением стать его вассалом и решить все малой кровью, Аль-Мустасим забросал его оскорблениями и насмешками. Тогда внук Чингисхана намекнул на то, что теперь будет действовать по-плохому, но халиф устами своего слуги ответил:
«Какие основания могут быть у монголов, чтобы покушаться на род Аббасидов? Ведь этот род испытал на себе много такой силы, вроде чингизхановой, и основание его крепче того, чтобы содрогаться от каждого вихря. Уже более пятисот лет, как он властвует, и судьба не щадила ни одно существо, которое на него покушалось!».
Может показаться, что это блеф, но глава Аббасидов и вправду считал, что монголы обречены на поражение. Он был немыслимо беспечен: распустил войска наемников (слишком уж дорого обходились), не стал восстанавливать стены Багдада (а время их не пощадило). С таким халифом город был обречен изначально.
Войска осажденных дали бой у стен Багдада, но военачальники Хулагу перехитрили их — заманив в низины и разрушив дамбы, они затопил армию халифа. Тысячи воинов Аббасидов погибли, еще даже не увидев монголов. Затем началась осада, но Аль-Мустасим был полон надежд. Ему казалось, что примитивные степняки не смогут взять «величайший город на Земле».
Китайские инженеры выстроили укрепления вокруг Багдада и поставили там камнеметательные машины. Камней в округе было мало, так что вскоре в качестве снарядов начали использовать срубленные здесь пальмы. Китайцы придумывали все новые способы разрушить стены, и те поддавались.
Монголы окружили весь город и навели два моста через Тигр, на котором стоял город. На воде разместили суда с установленными на них осадными орудиями, вооруженными зажигательными бомбами. Один из военачальников пытался бежать из Багдада по реке и чудом остался жив, потеряв множество войск.
Спустя неделю осады и затяжных боев даже до халифа начало доходить, что он в западне. Монголы понимали отчаяние багдадцев и использовали его в своих целях. Хулагу-хан приказал закидывать город стрелами с посланиями: «Мы пощадим судей, ученых, шейхов, потомков Алия (то есть царского рода), аркаунов (христиан) и тех людей, что не будут воевать с нами».
Как пишет Киракос Гандзакеци:
«Спустя семь дней горожане стали просить мира и выходить к нему (Хулагу) с [изъявлением] любви и покорности. И приказал Хулагу так и сделать. Из городских ворот стали выходить несметные толпы людей, перегоняя друг друга — кто раньше добежит до него. И он распределил пришедших между воинами, приказал увести подальше от города и потихоньку уничтожить, чтобы другие не знали, И всех их убили».
Это могло бы выглядеть как преувеличение, если бы армянскому историку не вторил перс Рашид-ад-дин, официальный летописец на службе у монголов:
«Безмерное число народу надеялось обрести спасение. Их разверстали по тысячам, сотням и десяткам [монгольского войска], и те их всех перебили».
Звучит жестоко и бесчестно, но монголы совершили этот обман не один, а два раза. Жители Багдада были уверены в том, что первая группа вышедших спаслась и, доверившись Хулагу, навстречу завоевателям вышел сам халиф вместе со своими приближенными. Он хотел сдать город и признать себя вассалом хана ради спасения подданных. Однако внуку Чингисхана не нужны были вассалы, ему нужна была полная власть и все богатства города:
«Халиф со всеми тремя сыновьями вышел. С ним было три тысячи человек сейидов, имамов, казиев, вельмож и сановников города. Он повидал Хулагу-хана, и государь не проявил никакого гнева, а ласково и любезно расспросил [о здоровьи], а затем промолвил халифу: «Скажи, чтобы жители города сложили оружие и вышли, дабы мы произвели им счет». Халиф послал в город, чтобы кликнули клич сложить жителям оружие и выходить. Горожане толпами, сложив оружие, выходили, и монголы их убивали. Халиф уже воочию видел свою гибель и сожалел о своем неблагоразумии и что не слушал советов».
Началась ужасающая резня, количество погибших оценивают от нескольких сотен тысяч до миллиона. Багдад был завален трупами, Тигр стал красным от крови и черным от чернил в окрестностях «Дома Мудрости» — великой библиотеки, где хранилось несметное число античных и арабских трудов. Монголам, с их варварской практичностью, понравились книги: их было много, они отлично впитывали воду, так что, свалив их в кучу, можно было завалить реку и сделать мостки.
Великий город был уничтожен и практически лежал в руинах еще сотни лет. Простых багдадцев убивали без разбору, однако монголы сохранили жизни христиан и евреев. Об этом Хулагу просила его жена-несторианка. Не тронули и тех, чья помощь понадобится будущей администрации: судей, крупных чиновников, сборщиков податей.
Рашид-ад-дин сохранил анекдотичный случай: одним из первых прилюдно казнили придворного астролога халифа. Хулагу лично допросил его: «Поскольку ты был звездочетом и сведущ в злом и счастливом влиянии звезд небосклона, то отчего же ты не предвидел свой злой день и не посоветовал своему господину мирной стезею пойти к нам на служение?». На что астролог ответил: «Халиф был самовластен, звезды не сулили ему счастья, а он не слушал советов доброжелателей». Оправдание не было принято, и звездочета вместе с его семьюстами родственниками и учениками лишили жизни. Учитывая странную любовь Хулагу к астрономии и обсерваториям, история кажется недосказанной.
Халиф Аль-Мустасим добровольно отдал монголам все: свои богатства, свой гарем и даже свою жизнь. Хулагу обладал своеобразным чувством юмора и расположился во дворце правителя на правах гостя. Халиф был вынужден играть роль радушного хозяина, который любит дарить подарки. Раздав все имущество, он открыл хану сокровищницу, спрятанную на дне пруда. Там оказалось огромное количество слитков золота (и этот человек не хотел платить войскам!).
Гарем Хулагу оставил себе, милостиво разрешив отпустить сотню ближайших халифу жен и наложниц. Все, что халифы Багдада собирали в течение шестиста лет, горами нагромоздили вокруг ханской ставки, словно мусор. Позже Хулагу перевез сокровища в крепость на уединенный остров в озере Урмия на Армянском нагорье. По легенде однажды во время землетрясения своды замка обрушились, похоронив все золото на дне.
После битвы: империя ильханов
Смрад от города, заполненного трупами, стоял такой, что Хулагу был вынужден перенести ставку подальше от Багдада. Междуречье Тигра и Евфрата, тысячелетиями бывшее самым плодородным местом на Земле, превратилось в безлюдную пустошь. Ирригация прекратилась, некому было восстанавливать каналы.
Халиф, сдавший город, не избежал ужасной участи. По одной версии его лично убил Хулагу, тем самым «проявив уважение к его персоне». По другой версии Аль-Мустасима завернули в ковер, после чего по его телу прошлась монгольская конница. По третьей версии его заперли в собственной сокровищнице, где он был обречен умереть от голода.
Сохранился якобы последний стих халифа:
Поутру у нас был дом словно рай,
А вечером мы оказались без дома,
Как будто вчера не были так богаты.
Всех Аббасидов, кроме младшего сына халифа, перебили. Тому дали жену-монголку и отправили в Каракорум как своего рода трофей и экспонат для великого хана. А Хулагу на осколках халифата построил собственное государство, Ильханат, основав династию Хулагуидов.
Помня о своих мечтах об освобождении Гроба Господня, Хулагу даже сумел отвоевать Сирию и Иерусалим, передав его своему вассалу, крестоносцу Боэмунду VI. Но всего через несколько лет святой город был снова потерян. Египетские мамлюки сумели дать отпор монголам и отвоевать Палестину. Как бы то ни было, монгольский поход формально можно назвать крестовым, ведь одной из его целей было поднятие престижа христианства и отвоевание Иерусалима у неверных.
По иронии потомки Хулагу на новой для них земле вскоре сами приняли ислам. Хотя сын Хулагу, Абака-хан был христианином и даже женился на дочери византийского императора Михаила VIII Палеолога. Впрочем, это не помешало ему иметь других трех жен и под конец своего правления погрязнуть в пьянстве, предположительно допившись до белой горячки и смерти.
Сам Хулагу, воевавший за Гроб Господень, судя по всему, под конец жизни принял тибетский буддизм — прекрасное завершение этой странной истории.
Если вам интересно почитать о Желтом крестовом походе из первоисточников, советуем обратиться к сборнику летописей Рашида Ад-Дина и летописи Киракоса Гандзакеци.
