На другое утро Иван запрягал лошадь, в поле ехать собирался. Неожиданно для него во двор зашел Федька. Подошел, поздоровался и замолчал.
- Чё, Федор молчишь? - Спросил Иван.
- Так Дарья твоя вчерась приходила, так страмила нас всех. Мы ведь и вправду даже не почесались, штобы узнать, как она там. Увезли да и увезли. И в уме то нет штобы узнать. Ты, чай, знаешь, што баба то моя полудурок. Сидела бы все дни да семечки грызла али на печи лежала. Ей все одно, што есть Федоска, што нет. И парни то у нас оба в нее пошли, такие же придурковатые. Только Федоска не в родню уродилась.
Я молодой был, девку сибе приглядывал, сам не помню уж, как на с ней Бог свел. Только девка то порченая была, да и не скрывала она, сама сказала. Еще и похвалилась, што денег ей за ето дали два червонца. Вот я и позарился на деньги то. И заслал к ней сватов. У миня то сроду таких денег не бывало. Да и баская девка была, как Федоска сичас. Опосля, как обвенчались, прознал, што тяжелая девка то оказалась. А куда деваться то. Муж и жена перед Богом.
Я то ее поколачивал сперва, а потом жалеть начал. Ведь не скрывала она ниче и я про все знал. А што тяжелая, так и сама она про то не знала. Время пришло, Федоска родилась, а баба то моя как бы немного умом тронулась. Чудная стала. До етого пела все, ну чисто Федоска сичас, а тут и петь разучилася разом. Чё с ней сделалося, никто не знает. Как сурочил кто из зависти за иё красоту. Сичас то уж никто и не помнит, какая девка то была.
Я иё опосля сколь раз спрашивал, кто испортил то иё. Может он чё сделал, порчу напустил. Так она сама не знат кто. Ходила кусочки собирать, барин какой то в телегу посадил прокатиться, а девке лестно, вот и прокатилася.
А Федоску я никогда не обижал. Она то не виновата, што с матерью то сделалося. Вроде с матерью живет, а ласки то от нее никогда не видывала. Да и не учила она девку ничему. Ладно вот Дарья потом иё приветила да научила всему. А то и не знай, чё было бы с девкой. Тоже бы ходила кусочки собирала.
Иван слушал его и удивлялся. Вот ведь как, в одной деревне живут, а он и не знал ничего про это. И отец никогда не рассказывал. Федька то нищета нищетой всю жизнь был. Кто больно на него смотрел. Он силился вспомнить Федьку и его жену в молодости и не мог. Вроде и разница то у них небольшая. А вот, оказывается, и у нищих свои драмы случаются. Только людям до этого дела нет.
Иван выслушал Федькину исповедь, а потом спросил.
- А сичас то ты чё пришел. Не это ведь рассказать.
- Нееет. - Федька немного замялся. - Ты дай мине лошадь в город съездить. Я отработаю тибе потом.
- Седни не дам. Буланка чё то захромала. Пусть день постоит дома, завтра погляжу, чё будет. Выправится, так дам. Я уж вчера Дарье обещал, что съездим в город, как с овсом управлюсь.
Федька был доволен, что не отказал Иван ему. Сказал, что завтра так же придет.
- Я бы и так сходил. А ну иё надо будет домой везти. После больницы то как она пойдет. Далеко ведь.
Вечером Иван рассказал Дарье про Федоску, про Федьку, что он приходил. Дарья только охала да удивлялась. Как это она не разу не слыхала. Ведь вечерами на завалинке бабы всех вспомнят, всем косточки промоют и всю родню до десятого колена поднимут. Но про эту семью ни разу никто не вспоминал. Правду видно Иван говорит, что жизнь нищих никому не интересна. Может и не знал никто об этом.
Довольна была Дарья, что усовестила Федьку. Вон оно что, с матерью то говорить бесполезно. А Федька то гляди, прибежал, видно ночью то думал про ее слова. И ведь ни разу не намекнул, что Федоска то ему не родная.
На другой день тоже не получилось с лошадью. Буланка продолжала хромать. А Ивану нужно было досеять овес. Земля сохла, а его край надо в сырую землю кинуть, а то потом не жди урожая.
Только на третий день получилось у Федьки в город поехать. Иван на дорогу ему наказов надавал, чтоб не гнал дорогой лошаденку, а в городе отдохнуть ей дал подольше, да не нагружал ничем телегу.
- Ты чё, Иван. Чем я иё нагружу то. Я до города да обратно. А если Федоску отпустят, так и ее привезу.
Минька с Гринькой увидели отца на лошади. Хотели навязаться, чтобы он их в город с собой взял. Да Федька только кнутом на них замахнулся.
- Чё ето вам в городе то делать. Не видывали вас там. Охота было бы, так давно бы уж сходили да все узнали.
- Так мы ведь не знаем, где больница то.
- А язык то вам на што. Спросить то нельзя што ли. Я вот тоже не знаю, да поехал. Спрашивать людей буду.
Буланка не торопясь шла по дороге. Уже начинали распускаться березки. Нежно зеленое кружево листьев то с одной стороны, то с другой. Глаз радуется. Федька ехал и думал о предстоящей встрече с дочерью. Он уже давно не вспоминал, что она нагуляна была. Только вот когда Ивану рассказывал, вспомнилось все, как вчера было. Но Федоску он всегда считал своей. Ни разу ничем не упрекнул. Она, скорее всего , и не знала, что случилось с ее матерью в молодости. Сам он ничего не рассказывал, а жена то его не больно разговорится, молчит все время. Редко какое слово скажет.
С воспоминаниями он и не заметил, как подъехал к городу. Где больница находится, он и в самом деле не знал. Да и вообще ничего не знал в городе. Бывать то тут ему редко приходилось. Самому то делать нечего. Разве что когда работал поденщину, так его брали с собой хозяева на базар мешки помогать таскать.
Только проехал по мосту через Кокшагу, у первого встречного мужика и спросил. Тот молча махнул рукой прямо и пошел своим путем дальше. Другой раз он спросил у бабы, которая несла на коромысле два полных ведра воды, подумал, что хорошая встреча с полными то ведрами. Бабенка оказалась словоохотливой, Она долго и старательно объясняла, где свернуть, куда поехать дальше. Федька половину ее слов и забыл, поэтому проехал еще немного и снова начал расспрашивать.
Последний раз спросил у мужика. Тот посмотрел на Федьку с удивлением.
- Ты чё спрашиваешь то. Стоишь почти у больницы, - и ткнул пальцем в следующий дом.
Привязал лошадь к перевязи, положил ей сена клочок, а сам вошел во внутрь. Шибанул в нос, незнакомый Федьке, запах хлорки. Было тихо и в коридоре никого не было. Он потоптался немного, никто не появлялся. Тогда Федька пошел сам искать кого - нибудь, что бы спросить. Увидел мужика в белом халате, подивился на этот халат и решил, что он, наверное, все тут знает.
Оказалось правильно решил. Это был доктор. Федька начал расспрашивать про Федоску. Доктор немного удивился. К ней все время приходили не простые, в общем то люди, а тут стоит крестьянин, да еще так бедно одетый.
- А ты кто?
- Я иё отец, Федор.
- Тогда пойдем со мной.
Доктор провел Федьку в палату. Девушка с удивлением смотрела на отца.
- Тятенька, как ты тут оказался?
- Вот, приехал про здоровье твое справиться.
Доктор вышел из палаты, предупредив, что скоро зайдет. Отец с дочерью тоже вышли в коридор. В палате еще лежали женщины, разговаривать при всех было как то неудобно. Отец расспрашивал Федоску, как она поправляется. Потом спросил.
- Тибя когда отпустят то. Я седни на лошади приехал. Иван дал тибя попроведать. Седни то не пустят ищо?
- Не знаю. Спросить надо. Сичас врач придет и я спрошу.
Федька удивился, что Федоска изменилась. Она была в рубахе, но не такой, какие бабы в деревне носят. Но Федька решил, что видно в больнице такую одежду дают. В церковь он не ходил, не видел, что Федоска на клиросе пела тоже в городской одежде, а не в привычном сарафане.
Вскоре вернулся доктор. Девушка спросила, когда же ее домой отпустят. Отец приехал на лошади и мог бы сегодня забрать ее. Врач на минутку задумался. Он хотел ее выписать дня через два, через три. Хотя она уже сейчас не нуждалась в лечении. Спала хорошо, ночами не кричала как прежде, жару давно у нее уже не было. Только просьбы Ивана пролечить девушку получше да полученная денежная сумма удерживали его.
Но раз приехал отец за ней, есть подвода, то отчего бы и не выписать. Тем более живут они далеко от города.
- А ты как сама то думаешь. Еще лечиться надо или уж домой пора.
Доктор внимательно посмотрел девушке в глаза и ждал ответа. Что то во всей этой истории с Федоской было непонятно ему, а что, он бы и сам не мог сказать. Эта одетая как барынька девушка и мужик в заплатанной одежде, где только можно, никак не вязались друг с другом.
Федоска даже смутилась от заданного вопроса.
- Я думаю, што домой уж надо. Чё здесь зря то лежать. У миня и не болит ничё.
- Ну что ж. Держать лишнего не буду. Постарайся сюда больше не попадать. - Он улыбнулся и даже погрозил ей пальцем. - Иди собирайся и можешь ехать.
Когда Федоска ушла собираться, доктор повернулся к Федьке.
- А вы уж, милейший, постарайтесь не допустить больше нервных срывов. Как уж так получилось, что девчонку чуть не угробили.
Федька только переминался с ноги на ногу, опустив голову и теребя в руках картуз. Он ведь даже не знал, что случилось той ночью, какой нервный срыв. Но ничего не стал говорить об этом. Поедут домой, он постарается потихонечку выспрошать у Федоски, что с ней сделалось.
- Все силы приложим, чтобы такого больше не было, - только и пробормотал Федька в ответ.
А когда из палаты вышла Федоска в платье, которое ей отдала Серафима, в туфлях на ногах да еще и с большим узлом в руках, тут уж у самого Федьки чуть нервный срыв не случился. Откуда у нее все это. Почему то вспомнилось, что мать Федоскину испортил какой то барин. А ну как он нашел ее. и что тогда будет теперь.
- Ты чё, тятенька, в лице вроде сменился, - спросила его дочка.
- Нет, ничё. Гляжу, ты прямо как мать в молодости баская.
Доктор, стоящий рядом, тоже заметил изменения в лице отца, его удивление. И опять ничего не понял. А потом решил, что это вовсе не его дело. Главное, что он поставил девушку на ноги, а дальше уж не его забота. Хотя такую красивую и необычную пациентку он вряд ли скоро забудет.
Федоска, а затем и ее отец поклонились доктору в пояс, поблагодарили его и вышли из больницы. Буланка узнала девушку и тихонько заржала, словно обрадовалась. А девушка обняла лошадь за шею.
- Ну чё, Буланка, домой поехали.
По городу ехали молча. Хотя и хотелось отцу расспросить дочь про все, что его волновало. Но он молчал, пока за город не выехали. Только тогда спросил ее в первую очередь про наряд, откуда он у нее взялся.
- Так матушка Серафима ко мне приходила, вот и принесла. Миня то в одной рубахе в больницу привезли. Надо было чё то одевать.
Девушка помнила наказ Ивана ничего не говорить про их отношения. Пусть думает, что Серафима о ней, как о певчей позаботилась.
- Федоска, ты хоть расскажи, как ты в воду то упала. Дарья говорила, да сама ниче больше не знает. И доктор про нервы чё то говорил.
- Так испугалася я, как в воду то упала ночью. Ночью то темно, трава росная, я с дороги то видно свернула на траву и съехала по росе то.
Федька не стал больше ничего спрашивать. Скрывает видно Федоска чего то. Конечно, трава росная в апреле то. Ведь придумала. Думает что он ничего не понимает. А у него ведь за нее душа болит.