Ну а пока наш маленький герой счастливо избежал встречи с шаровой молнией, мы с вами, дорогие читатели, снова обратим свой взор на тех, кто вершил судьбу страны на тот момент, и о ком рассказывает нам большой друг нашего канала, лингвист-переводчик, историк и писатель Зои Лионидас:
Ситуация на политическом фронте была нерадостной. Положим, новый герцог Бургундии – Жан, не спешил со своим появлением в Париже, будучи вынужденным в срочном порядке решать все незавершенные вопросы, оставшиеся после отца, однако, его ждали, и в среде придворных царило определенное напряжение – никто не знал, с какой стороны себя покажет молодой герцог.
Ожидание затянулось, и потому Людовику Орлеанскому, полагавшему себя победителем в противостоянии, пришлось самому приглашать кузена в Париж, тем более что по своему положению герцогу Жану полагалось участвовать в заседаниях королевского совета. Кроме того, хитроумный брат короля продолжал гнуть свою линию, исподволь пытаясь прикормить бургундца и поставить его в зависимость от своей персоны. Посему, в качестве первого шага, Людовик из своих средств покрыл многочисленные долги покойного герцога Филиппа и пригласил Жана Бесстрашного к себе в замок Куси. Приглашение было со всей благосклонностью принято, и оба кузена с первой же встречи принялись расточать друг другу лесть и похвалы, исподволь пытаясь приглядеться друг к другу и по возможности, нащупать слабое место у своего потенциального соперника.
Надо сказать, что обоим это удалось. Людовик прекрасно понимал, что бургундец слаб, восстановление былого могущества потребует времени – и быть может, времени очень немалого, у него нет ни богатства, ни влияния, в королевском совете опытные царедворцы держались с сыном Филиппа Бургундского вежливо, но отстраненно. Во-первых, многие, почувствовав перемену политического ветра, поспешили переметнуться в лагерь королевского брата, а кое-кто втайне надеялся, что со смертью старого герцога, прежняя вражда сама собой сойдет на нет. Кроме того, у Жана Бесстрашного не было ни политического веса, ни военных побед, да по большому счету, вообще ничего, кроме имени своего отца.
Впрочем, для герцога Людовика дела также обстояли не столь радужно, и молодой бургундец в скором времени сумел нащупать целых две его слабых стороны: во-первых, брата короля, скажем так, весьма и весьма недолюбливали парижане, на которых он смотрел единственно как на дойных коров, во-вторых, Людовик не любил и не умел воевать; и вот этими слабостями Жан Бургундский собирался воспользоваться в полной мере. Нет, конечно же, подарки королевского брата, он принимал с полной готовностью, рассыпался в положенных благодарных словах, но как бы невзначай намекнул, что по наследству ему полагалось бы занять место покойного отца. На самом деле, место регента – как раз по закону – полагалось Людовику Орлеанскому, ввиду малолетства дофина и неспособности королевы вести самостоятельную политику, однако, Жан Бургундский, громогласно объявлявший самого себя защитником закона и права собирался этот самый закон нарушить… само собой, исключительно в свою пользу.
Первого намека брат короля не услышал, или сделал вид, что не услышал, вторая попытка, предпринятая уже в открытую – на заседании совета – закончилась резким и обидным для герцога Жана - отказом. Что было еще обидней для самолюбивого бургундца, его не поддержал почти никто из присутствующих. Посему, приходилось действовать иначе, и этот талантливый демагог неожиданно воспылал любовью к парижскому люду, притесняемому и задавленному налогами. Этих налогов, по мнению королевского брата, было еще недостаточно, как мы помним, деньги требовались срочно, чтобы купить или добыть с помощью силы некое владение в Италии, которое вслед за тем должно было превратиться в королевство для герцога Людовика.
Посему, герцог Жан, к полному непониманию придворных, раз за разом стал произносить пламенные речи, клеймя беспринципность и жадность королевского брата. Надо сказать, что конечная цель подобных телодвижений была достигнута наполовину, конечно же, парижская улица готова была рукоплескать своему любимцу, и горячо поддерживать его – чисто словесным образом, однако, взяться за оружие и поднять восстание против принца крови… нет, времена для этого еще не пришли. Посему, через некоторое время, окончательно уяснив, что никто не собирается на руках нести его к вожделенному креслу, герцог Жан решил сменить тактику. Королевский совет привлечь на свою сторону ему не удавалось никакими силами, да скажем прямо, интриган из Жана Бургундского был никудышный. Оставалось одно: добиваться своего с помощью грубой силы, и шантажа – путь опасный, но по крайней мере, дающий некий шанс…
Ну а как события разворачивались дальше, мы с вами, дорогие читатели, узнаем из следующей "серии" нашего "текстосериала", так что подписывайтесь на мой канал, чтобы не пропустить что-то интересное.
