Свадьбу отгуляли, как и положено. Гостей из города понаехало. На другой день в город поехали. Там у матушки Ефимии продолжилось празднество. Серафима смотрела на дочку и радовалась. Счастливая Василиса так и сияла. Да и Виктор, который не отходил ни на шаг от молодой жены, тоже выглядел счастливым.
Единственное огорчало Виктора то, что Василисе придется на всю неделю уезжать в деревню. Только в воскресенье она будет дома. Но опять же это не так уж долго будет, закончатся занятия в школе и Василиса в город переедет уже насовсем. Виктор хотел, чтоб молодая жена не работала, сидела дома да хозяйство вела, но та решительно отказалась. Ей нравилось работать в школе, поэтому и хотела она, чтоб в городе ее пристроили в школу или в гимназию.
- До этого еще дожить надо, посмотрим, как получится, - успокоил Виктор Василису. - Я узнавать буду. К благочинному схожу, похлопочу за тебя. Очень уж он озабочен обучением детей.
Иван за все это время старался не показывать вида, что сильно расстроен. Он был весел, танцевал с дамами, оживленно участвовал в беседах. Только матушка видела, как суровинки пробегают по его лицу, которые он тут же старался согнать. Понимала она, что переживает сын, что сразу после свадьбы уехать ему придется. Он и так уже запаздывал и отец Николай ходил кланяться к благочинному, чтоб тот бумагу написал в академию, по какой причине задержка произошла.
Ближе к вечеру, Иван все таки умудрился поговорить с матерью. Понимал, что та вся в свадебных заботах, а тут еще и он со своими проблемами. Но не было больше человека, которому он мог довериться полностью. Он рассказал Серафиме о том, что случилось с Федоской, отчего она захворала. Переживал сильно, что уезжает, а вдруг случись чего, ее и защитить некому будет.
- Не переживай. Я что-нибудь придумаю. Чай не каждый день такое случается. Взять то ее в свой дом не могу я. Сам знаешь, как строго следят, чтоб не было у священника сожительства до брака. А тут что люди подумают. С чего она у нас живет. Да и завистников хватает кругом. Могут и написать куда надо. Бог даст, как закончишь, так и женишься сразу.
Иван обнял мать в порыве благодарности к ней. С отцом об этом вряд ли бы он поговорил так. Отец всегда думал в первую очередь о своем храме, где был священником, что раньше в городе, что сейчас в деревне. А все семейные вопросы решала матушка Серафима, будь то учеба детей, будь то свадьба.
Матушку это нисколько не напрягало. Она с самого замужества считала, что ее главное предназначение служение Богу и семье.
Закончив важный разговор с матерью, Иван незаметно выскользнул из дома, где бурлило веселье. Надо было сбегать к Федоске, попрощаться с ней. Завтра утром ранехонько поедет он в далёкую Казань, Не получится в больницу зайти, там еще все спать будут.
Федосью он не видел двое суток, казалось что уже целая вечность прошла. Прощальное свидание было и грустным и радостным одновременно. Как заблестели Федосьины глаза, когда она увидела Ивана. Было видно, что и она скучала эти дни без него. Иван старался казаться веселым. Рассказывал про свадьбу, как все прошло, какие гости были.
- Ты не скучай без меня. Через два месяца с небольшим приеду я и мы обвенчаемся. Увезу я тебя сюда, в город. Будешь хозяйкой в моем доме, а в храме регентом. Лучше тебя никто им не сможет быть.
От этих слов в животе у Федоски тепло стало и сердце застучало часто-часто. А потом из глаз полились слезы.
- Ты уедешь и забудешь миня в Казани своей. Там, чай, девок то побольше, чем здесь. Найдешь себе другую. Да я ведь понимаю, што не пара тибе
- Глупая ты. Придумываешь себе не знаю чего. Не плачь. Я матушке наказал, чтобы приглядывала за тобой. Не бойся ничего.
Иван задумался. Пожалуй лучше пока никому не знать, что они собираются повенчаться. Ведь и вправду столько злых людей на белом свете живет, что не могут без гадостей прожить. А Федосья наивная, бесхитростная и неискушенная. Ведь вот кто то попытался ее обесчестить. Ладно если это деревенский парень со своими инстинктами. А если кто то нарочно сделать хотел. Тогда бы не смог он венчаться с не девственницей. И жить во грехе не смог бы. Или же от сана пришлось бы отказаться.
- Федосья, ты пока никому не говори о наших планах. Боюсь, как бы не помешали злые люди из зависти. Даже отцу с матерью не говори.
- А Дарье? Дарья то мине больше матери сделала.
- Ну с Дарьей можешь поговорить. Только с одной, чтобы никто вас не слышал больше.
Иван понимал, что девушке надо будет с кем то поделиться, высказать все что она чувствует. Такая уж женская природа. Не могут они в себе все держать.
Они сидели, как два заговорщика, в коридоре больницы и тихо перешептывались. Иван понимал, что время уже позднее и домой надо идти. Предстояло еще решить некоторые вопросы с матерью. Да и Федосье уже пора спать. Все понимал, но никак не мог заставить себя уйти. Но сколько не тяни время, всегда приходит пора расставания.
Иван встал, Федоска тоже поднялась со скамейки. Он обнял ее, прижал к себе и стук ее сердца отдавался в его голове. Тук тук тук. Он не мог оставить ее просто так. Впервые за все время губы их слились в поцелуе. И Федосья ответила ему. А потом засмущалась, выскользнула из объятий, как то неестественно поклонилась ему в пояс и тихонько пятясь назад, не отрывая своего взгляда, открыла дверь и зашла в палату.
Иван хотел броситься за ней, остаться около нее еще немного, но подумал, зачем ей рвать душу этим долгим прощанием. Да и самому ему было нелегко, а уж что там творилось внутри чувствительной девушки и представить страшно.
Дома еще никого не было. Иван ходил по кухне, попросил чаю. Глотая обжигающую жидкость, долго успокаивался. Мучило его то, что любимая остается в больнице, одна. И неизвестно когда ее отпустят домой. А когда отпустят, то как она доберется. Не пешком же пойдет, еще такая слабая.
Во дворе раздались громкие голоса. Это со свадьбы возвратились родители да Василий. Василиса осталась в новом для себя доме с мужем. Теперь он будет решать все ее проблемы.
- Ты куда это исчез, - с удивлением спросил Василий. Младшие дети до сих пор не были посвящены в роман Ивана. Василисе было не до этого, а голова Василия была занята совсем другим.
- Голова что то разболелась. Да и вставать завтра рано. Хотел отдохнуть.
Василию то вообще было не интересно, почему ушел брат со свадьбы, спросил так, из вежливости. Получив ответ, он сразу поднялся вверх, в свою комнату. За эти дни он порядком устал. Оказывается танцы да веселье тоже сильно изматывают.
Оставшись наедине с родителями, Иван еще раз попросил, чтобы они побеспокоились о Федосье. Волновало его, как будет добираться Федосья из больницы. Матушка призадумалась, но не долго. У нее всегда находились в голове умные мысли. Вот и сейчас она успокоила своего сына.
- Не переживай. Поварихе нашей накажу завтра, чтоб ходила в больницу да узнавала все про Федосью. Скажу, что о певчей своей забочусь. Плохо стало без нее в церкви.
- А без нее и вправду хуже стало. Хор совсем по другому поет. Слышали, как на венчании пели. - Отец Николай, как не стала петь Федоска, сразу это заметил. Думал, что обвыкнутся певчие без нее, привыкнут и все наладится. Да вот никак не наладилось. На венчании ему даже обидно стало, что нет радости в пении хора, как с Федоской бывало. Не поют ангелы под куполом храма.
На утро, только только забрезжил рассвет, Иван проснулся. Собрал свои вещи в дорогу. Должен был скоро извозчик к дому подъехать. Тихонько, стараясь никого не разбудить, спустился на кухню. Там уже вовсю хозяйничала матушка Серафима. Целый баул еды собрала она ему в дорогу.
- Ничего, дорога дальняя. Где там по трактирам то бегать будешь. А тут хоть своего поешь. А не съешь дорогой, так потом уйдет все.
Иван еще и слова не успел сказать, а матушка уже возразила на его несказанные протесты. Он только улыбнулся. До чего же матушка его хорошо знает. Он ведь только рот хотел открыть, что куда ему столько, да и сказать ничего не успел. Она его опередила.
Они сидели вдвоем за столом. Иван, зная что мать не отступится, пока он не поест, нехотя жевал и запивал еду чаем.
- Батюшке от меня поклон передай
- Передам. Ночь то, почитай, всю и не спал толком. Ноги болели. Все дни эти на ногах. Только под утро уснул с Божьей помощью.
По брусчатке зацокали копыта. Возчик подъехал к дому. Пора выходить. Серафима накинула теплую шаль на плечи. Вышла провожать. Прощание было недолгим. Утренний ветерок тянул с Кокшаги прохладой. Иван забеспокоился, как бы матушку не просквозило, вышла она в одной шаленке то. Уже когда возчик тронулся, крикнул он, чтобы не забыла поварихе наказать, да и что приглядывать обещала. Мать крестила на дорогу своего сына, просила Бога, чтоб дорога легкой оказалась и неутомительной.
И опять деревня зажила своей обычной размеренной жизнью. Крестьяне готовились к посевной. В этом году Романко отцу как заправский мужик помогал. Только работать то ему приходилось уж после школы. В этом году он заканчивал третий класс, последний. Предстояли экзамены. Романко их не боялся. Василий Николаевич оставлял после учебы двоечников, подтягивал их, чтоб хоть как то сдали экзамены. А Роман сам оставался.
Учитель давал ему разные книги, по географии, по истории. Учитель с ребятами занимается, а Роман сядет на последний ряд, забьется в самый уголок, чтоб ему не мешал никто и сидит читает. И так интересно ему узнавать про разные страны, как там люди живут. Да и люди то оказывается разные. Хочется Роману дальше учиться. Много нового узнать для себя.
Только вот отпустит ли его тятенька. Хоть и не больно много он пока ему помогает, но и то легче. А как школу закончит, так весь день работать будет, глядишь и поденщиков нанимать не надо. Сила то у него уже есть.
Василий Николаевич занимается с двоечниками, а сам изредка посматривает на Романа. Смотрит , как тот смешно морщит нос, когда встречает что то непонятное для себя. Иногда начинает отлистывать прочитанное назад, видно забыл или пропустил что то, дальше поторопился. Все на лице его написано. Приятно на таких учеников и посмотреть. Голова то не пустая, мысли там так и скачут. Побольше бы учеников таких.
Да не больно то хотят крестьяне своих детей в школу отпускать. Когда три года назад школу открывали, тогда шестьдесят человек в первый класс набрали. Правда были там дети разных возрастов, и большие, и маленькие. До этого ведь нигде не учились. В Улеш каждый день не находишься.
В первый то день тогда отец Алексей за голову схватился. В двух классах не помещались, а он один. Да только почти сразу же, еще до зимы почти половина учеников в школу ходить перестали. Кому то нянчиться надо, кому то ходить не в чем, теплой одежды нету, у кого то родители посчитали, что дома хоть дела какие то будут делать, а грамота их детям совсем ни к чему.
После первого класса во второй еще меньше детей пришло. И вот заканчивают третий класс всего двадцать человек изо всех деревень прихода. А девочек из них всего то пять. Мальчиков хоть еще как то в школу отпускают, а уж с девчонками совсем беда.
Пришел Роман из школы и сразу к отцу.
- Тятенька, ты меня дальше учиться отпустишь в город? Так хочется узнать больше.
Задумался отец. Помощник то вырос, а смотрит на сторону. Может и правильно мужики говорят, что ни к чему вся эта учеба. Работал бы да работал парнишка с ним. И не про что больше не думал. А тут вот дальше ему охота учиться.