Глава 5
До глубокой ночи, не в силах успокоиться, Ева снова и снова мусолила прошедший день. Скрупулезно перебирала детали, взгляды, слова и жесты.
- Есть, Ева Андреевна, недосягаемый уровень, вы же это понимаете? - вспомнила она слова Евгении Анатольевны, которая вполне откровенно и без лишних эмоций, озвучила простую истину, суть которой заключалась в том, что не гоже со свиным рылом, в калошный ряд.
Всё это Ева прекрасно понимала и без уважаемой Евгении, но смириться не могла. Не хотела. Именно в случае с Рябининой не хотела, ибо Алиса и без "уровня" сильно усложнила ей жизнь самим своим существованием.
Никогда ещё Ева не страдала так сильно, как последние два с половиной года. А с появлением проклятого джипа, муки стали и вовсе невыносимы.
"Скорей бы уже проводить эту чёртову куклу Алису из школы и забыть... Забыть о ней навсегда! " - думала Ева.
Потому что одно дело знать, что живёт где-то Шарлиз Терон или Анджелина Джоли, видеть их гладкие лица на страницах журналов и не иметь возможности столкнуться. И совсем иное, когда в реальной жизни приходится терпеть Рябинину. Это, надо сказать, то ещё испытание...
- Я напишу заявление в полицию! Я устрою такой скандал, что мало никому не покажется! - гневно пригрозила Ева, едва не плача.
Но Евгения лишь вздохнула устало и отрицательно покачала головой, украшенной причёской улиткой.
- Ничего вы не устроите и никаких заявлений не напишите. Мы же обе это знаем. Нет? Давайте-ка лучше выпьем по пятьдесят грамм и разойдемся с миром, будто и не состоялся этот разговор.
- Да что же это?! Никакой управы?! - истерически воскликнула Ева и, упав в изнеможении в одно из кресел, громко, трагически и неуместно разрыдалась. Пораженная её поведением, Евгения Анатольевна, тем временем, достала из шкафчика хороший французский коньяк и пузатые приземистые бокалы, положила на журнальный столик коробку швейцарских конфет "Ассорти".
- Отчего это вы, Ева Андреевна, так бурно реагируете на вполне себе рядовую ситуацию? Не первый же год живёте на свете? Я, признаться, даже растеряна... Или же у вас какое-то особенное отношение к Алисе? Нет? - озадаченно произнесла она, плеснув в бокалы щедрой рукой и усаживаясь напротив Евы в удобное кресло.
Разве могла Ева Андреевна сказать правду?! Нет. Разумеется нет!
- Всё это нервы, Евгения Анатольевна. Накопилось, знаете ли... Да и день тяжелый. Простите меня. Это неприемлемо. Конечно же я все понимаю! - Ева извлекла из сумки упаковку бумажных платочков и зеркальце, аккуратно промокнула глаза, ругая себя за несдержанность.
- Ваше здоровье! - приподняла бокал Евгения и одним махом осушила его. "Надо бы присмотреться к Еве повнимательнее... " - подумала она, чувствуя как коньяк разлился блаженным теплом.
То, что Алиса Рябинина оказалась на "уровне", Еву ничуть не удивляло, этого следовало ожидать, но несмотря ни на что, сей факт безмерно злил, выводил из себя и контролю это не поддавалось. Внутри кипела раскаленная лава. Слишком уж рано, не успев еще закончить школу, эта девица с аппетитом и без зазрения совести, вкушает то, чего никогда не отведать ей, Еве, её наставнице, образованному, между прочим, человеку! И вполне себе привлекательной женщине!
Ева рывком распахнула окно и жадно закурила. Невинное баловство, такими темпами, грозило перерасти в привычку и все из-за этой шалавы!
- Ева! Что ты делаешь?! - раздался из-за двери недовольный материнский голос, - Зачем устроила сквозняк?! Ты что же, куришь в квартире?! Это безобразие! Немедленно прекрати! Мы с бабушкой чувствуем запах!
- Успокойся, мама! - раздражённо крикнула Ева, - Одну минуту! Всего одну! Сейчас закрою окно!
Жизнь с мамой и бабушкой тяготила Еву. Да, у неё была самая просторная комната, да родственницы оградили её от всех бытовых забот и не лезли с расспросами, каждый жил по-своему, как считал нужным. Но как же хорошо было бы иметь собственную, отдельную квартиру не только в Феодосии, но и в родной Москве!
Однажды Ева заикнулась о размене, но бабушка, будучи единственной собственницей, хрипло расхохоталась и показала ей фигу в прямом смысле:
- Видала такую фигуру из трех пальцев? Значение знаешь? Вот и всё на этом! Жди теперь, пока вторая бабка помрёт, а затем и мать. Умница наша!
- А я дождусь! Непременно дождусь! - огрызнулась Ева, опалив бабулю злобным взглядом.
Время, однако, шло. Дни неизбежно сменяли друг друга, сплетаясь в недели, приближалось долгожданное лето. Уже иначе пах воздух, по-другому пели птицы в Измайловском парке, куда регулярно, в обязательном порядке ходила гулять Ева Андреевна. Она медленно блуждала по петляющим узким тропинкам, наслаждаясь шумом листвы, жужжанием пчёл и шмелей, прислушиваясь к однообразному стуку неутомимых дятлов и, глубоко вдыхая, радовалась тому, что живёт близ лесного массива.
"Хороший, очень хороший, район выбрали для проживания бабка с дедом." - одобряла про себя благодарная Ева.
Класс, между тем, готовился к ЕГЭ, нетерпеливо ждал выпускного, строил планы, переживал, волновался и жил. Все шло своим чередом. Ева сознательно погрузилась в дела с головой, охотно брала дополнительные часы, активно готовила желающих к поступлению за дополнительную плату. Таким образом, она отвлеклась, наконец, от Рябиной и дышать стало намного легче.
Кроме того, Еву манила, ждала Феодосия, запах роз и полыни, рыночные прилавки, заваленные зеленью, овощами и фруктами. Домашний козий сыр на чёрном хлебе, густо смазанном острой, ароматной аджикой, вкус, который Ева почти ощущала, которого жаждала. И черт с ней, с Рябининой! Пусть катится в свою богатую, блестящую жизнь, пусть обслуживает толстопузого папеньку, широко раскидывая в стороны стройные ножки. В том, что "обслуживает" Алиса именно "папеньку" и непременно толстопузого, Ева не усомнилась ни на долю секунды. Потому как допусти она тень мысли о том, что любовником маленькой дряни может быть мужчина привлекательный и отнюдь не в летах, её бы разбил паралич.
Так что трудилась Рябинина под престарелым, плешивым, дурно пахнущим, страдающим ожирением чудовищем, владеющим несметными богатствами как компенсацией за уродство. Что ж, каждому своё, лишь бы не видеть, не слышать её больше никогда.
Иногда, правда, Еву посещали страшные видения. Приходили они преимущественно перед сном. Женщина отчётливо представляла себе Рябинину несколько лет спустя. В шубке из соболя, например, в ушах бриллиантовые серьги, на ногах сапоги из тончайшей замши. Или, скажем, за рулём золотисто-бежевого роскошного авто с салоном из натуральной кожи. А бывало, что стоя в белом бикини на борту белоснежный же яхты, мерзавка встряхивала волосами, что струились шелковыми, блестящими волнами по плечам и спине, достигая тонюсенькой талии, улыбалась победно, насмешливо, вызывающе. Вокруг искрилось, переливалось безбрежное ласковое море, а небо было нежно-голубым и абсолютно безоблачным. Дыхание у Евы перехватывало, пульс учащался, сердце тоскливо ныло, боль волной растекалась по телу.
- Изыди! - шипела она в темноту и неистово мотала головой по подушке.
Памятуя о том, как устроила сцену в кабинете директора, Ева собралась и не давала себе спуску. Следила за выражением своего лица и манерами, тщательно подбирала слова, не забывала улыбаться. Ещё не хватало, чтобы пострадала её карьера и предложенное место завуча уплыло к другой! Этому точно не бывать.
Надежда Ровицкая