Глава 11.
Проснувшись утром, я обнаружил пустое место в кровати рядом с собою, там, где спала Инна. Часы показывали половину восьмого, по меркам сельского жителя я слишком заспался. Вчера, вернувшись в дом, я застал супругу мирно спящей, поэтому примирение пришлось отложить до утра. Я неторопливо поднялся, оделся и отправился умываться во двор. Из кухни ни звука, значит, Инночка где-то в саду. Отфыркиваясь от холодной воды, я прислушался. Из глубины сада доносились едва различимые звуки, и я узнал голоса матушки и жены.
- Красота неописуемая! – услышал я слова Инночки, подойдя поближе. – Я у Маринки их как увидела, глаз не могла отвести. Эти штамбовые розы просто прелесть. А она сама рассадила всё так, что куда тут профессиональному дизайнеру.
- Ух ты! Порасспрошу её обязательно. Давно хотела розарий разбить, вот и проконсультируюсь с опытным товарищем.
- О чём болтаем? – я неожиданно появился за их спинами. – Доброе утро!
- Какие люди проснулись! – улыбнулась Инна.
- Доброе утро, сынок! – матушка наскоро чмокнула меня в щёку и засобиралась уходить. – Вы хозяйничайте, а мне пора в больницу.
Кажется, она почувствовала, что между нами с женой «кошка пробежала» и догадывалась, что если не чёрная, то тёмно-серая точно, и поэтому поспешила ретироваться с ринга, дабы не попасть в гущу выяснения отношений. Матушка всегда была и остаётся исключительно мудрой женщиной, а также отличной свекровью, и это я не как её сын утверждаю. Просто она всю жизнь встаёт на сторону моей супруги, что бы ни случилось, а Инна всегда под её защитой. Нет, мама никогда ничего не знала о наших разногласиях, могла лишь догадываться, пока мы жили вместе. Конечно, мы старались скрывать, но при совместном проживании сложно утаить всё на свете. Этот период недолго длился, но именно тогда до меня дошла вселенская мудрость моей матери. Много позже, кажется, лет семь тому назад, я поинтересовался у неё: поему так? Нет, у меня не было ни претензий, ни обид, просто было очень интересно. Знаете, что она ответила? «Иннуся попала в чужую семью. И не спорь! Это ты для неё любимый человек, а мы с отцом, как ни крути, были чужими. Представь, как ей было неуютно, а иногда даже страшно. А если б ещё и я начала её шпынять, как это делают некоторые… неумные свекрови, то ей вообще стало бы кисло. Нет, сынуля, я всегда старалась поддержать именно её. Ты-то у себя дома со своими близкими, а она нет. Зато мы смогли стать близкими и даже родными», - вот так заявила мама. Не знаю, многие могут принять её позицию, или нет, но я считаю, что она права на все сто. Хотя… разные, конечно, ситуации в жизни складываются… Да и ладно, на то она и жизнь.
Матушка скрылась, я подошёл к супруге.
- Иннуся, я…
- Ром, да и я тоже, - не дослушав, ответила жена.
Мы осеклись и рассмеялись. Она подошла, чмокнула меня в щёку, я обнял её. Вот так обычно и происходят все наши «выяснения отношений». Оба хороши, и всё тут!
- Знаешь, о чём я подумал?
- Нет, конечно. Не настолько я фея, чтобы мысли читать, - хихикнула Инна.
- Хочу поговорить с этим новым соседом – Михаилом Николаевичем.
- Почему с ним? – нахмурилась жена.
- Очень интересно, что он появляется всегда там, где надо. Словно специально следит, как тогда, когда тебя встретил.
- Было ещё что-то? – с подозрением спросила Инна.
- Нуууу…. Как тебе сказать… Маринка тоже что-то такое рассказывала, - беззастенчиво соврал я, не желая пугать и нервировать супругу рассказами о подслушанных мною разговорах.
- Ты же понимаешь, что он вполне может принять тебя за, скажем так, не совсем здорового?
- Да и ладно, - пожал я плечами. – Нам детей с ним не крестить.
***
Данька сидел за столом в избе Катерины, народ уже разошёлся, ребятишек её пока соседка сердобольная с собою увела. Данька опрокинул в рот содержимое стопки, слегка мутноватая жидкость обожгла горло и упала в желудок, разливая тепло по всему телу. Дядька Егор посмотрел на своего воспитанника, взгляды их встретились, и Данила впервые увидел боль в глазах мужика.
- Дядька Егор, ну как же так-то? – прошептал парнишка, и злые слёзы тихо покатились по его щекам. – Как же так?
- Вот так-то, брат Данила, - тяжко вздохнул Егор. – Вишь, как вышло-то? Ты попомни: все под Богом ходим, а такие, как мы, ежедневно и еженощно головушкой рискуем.
Схоронили Катерину, как положено, на третий день, аккурат сегодня. Егор всё устроил, как надобно: поминки там, все нужные церемонии… Теперь вот сидит, и думы его одолевают: с дитями-то чего делать? Четверо их у Кати осталось, куда ж их теперь, сердечных? Неужто, в приют отдавать? Родни не было у бабы, только вот муж, да и тот помер. Сама сирота, а у мужа-то две сестры имелись, но у тех самих ртов хватало, куда им ещё брать? Душа изболелась у мужика за них, да и за Катерину. «Не сберёг! Не сберёг!» - пульсировало в его голове. Хлопнул тоже стопку, утёр усы рукавом и голову опустил.
- Не сберёг я Катю, - произнёс он вслух. – Не сберёг!
- Да ты чего энто удумал казниться, дядька Егор? – взвился Данька. – Ты каким боком виноватый, а?
- Эх, Даня, тут утешайся, не утешайся, а совесть, вон она, грызёт, не отпускает, - тяжко вздохнул Егор. – И куды ты денешься от неё, а? Куды, коли ни спать не даёт, ни кусок в горло не лезет. Эх!
Егор махнул рукой и замолчал.
- Дядь Егор, - тихонько потряс его за плечо Даня. – Ты энто, бросай давай. Негоже так. Не виноватый ты, никак не виноватый.
- Знаю, Даня. Умом знаю, а вот душа мается. Потеряли мы Катю, а какая баба была! Весёлая, расторопная, храбрее любого мужика! А как билась одна да детишек поднимала? А ну-ка, без мужика бабе одной! Это тебе не пироги на печке трескать!
- Сам сказывал: коли выбрали путь свой, так на ём всяко может случиться. Ты ж сам мне всё время так говорил, дядька Егор! Ты вспомни! Катерина, она же тоже сама выбрала, не неволил никто. Жалко её, ох, жалко! Да не ты ж тому виною. А тварей энтих мы с тобою изведём. Коли уж поймали, то изведём, неча им доле род людской морить.
- Молод ты, Данька. Молод да неопытен, знаешь маловато. Потому и мыслю пристроить тебя к человеку одному. Что до тварей, то извести их нету возможности. Можем только схоронить, постараться так схоронить, чтоб ни одна душа живая не нашла. То мы и сделали. Дай Бог, навсегда.
Егор стукнул по столу своим огромным кулачищем, так, что Данька всерьёз испугался, что стол сейчас в момент в щепы разлетится. Однако, нет, выдержал. Мужик поднялся и, пошатываясь, ушёл за штору. Данька слышал, как наставник тяжело опустился на лавку, а спустя время донеслось до парня его ровное дыхание. Егор, наконец, уснул. Парнишка вздохнул и вышел на крыльцо. Уснуть ему вряд ли сейчас удастся, уж больно забита голова, лезет в неё всякое – нужное и не очень. Нужного меньше в разы. И ведь не впервой сталкиваться ему в своей недолгой жизни со смертью, а вот на поди, душа не на месте, как и у дядьки Егора. Только наставнику своему парень ни за что не признается в этом, потому как довольно с мужика метаний, пусть отдохнёт хотя бы малость. А то ведь при такой его жизни покою не бывать.
Данька поёжился: ночная прохлада пробрала. Он пожалел, что не накинул кафтанчик, сейчас как раз кстати пришёлся бы. Но ворочаться в избу не хотелось. Он спустился с крыльца и прошёлся по двору, осматриваясь кругом. За прошедшие после смерти Катерины дни возможности такой не представилось, да и всё, как в тумане было, не заметил бы ничего.
«А хозяйство у бабы хорошее было, крепкое, - одобрительно подумал Даня. – Эх, как же теперя? И детям куды?» Парнишка тяжко вздохнул и двинулся дальше, проходя мимо птичника, мимо сарая с похрюкивающей в нём свиньёй, мимо второго сарая, где хранились всякие необходимые для работы в огороде и поле вещи и стояли деревянные бочки с квашеной капустой и другие запасы на зиму. Было там, внутри ещё кое-что, о чём не догадывался никто из соседей: потайная комната, вход в которую Катя тщательно прятала за кучей разного барахла. В той самой комнате и находилось то, что являло собою настоящую жизнь женщины, жизнь, о которой никто не знал. Данька вздрогнул, вспомнив, ЧТО ещё совсем недавно было заперто там, когда наложенное заклятье напрочь сковало ИХ покрепче самого надёжного замка, и чувствовал, как лицо покрывается потом, несмотря на студёную ночь.
Третьего дня они с дядькой схоронили ЭТИХ. Схоронили так, чтоб ни одна живая душа не знала, так, чтобы никто не добрался и помыслить не смог открыть ту крепкую могилу, что приготовили для ЭТИХ Егор с Данькой. Внезапно парнем овладела такая лютая ненависть, что кулаки сами собою сжались, а зубы заскрежетали. Дикое желание сокрушить что-нибудь охватило Данилу, и он со всей своей недюжинной силушки ударил кулаком по скамье, одиноко примостившейся рядом с сараем. Послышался треск, сиденье несчастной скамейки треснуло пополам и упало наземь. «Ну вот, - вздохнул Даня. – Ещё и имущество попортил». Он вернулся в дом, снова уселся за стол и прикрыл глаза. В памяти снова возникло видение недалёкого прошлого…
- Готово, дядька Егор.
- Хорошо, - кивнул наставник, погладив седую бороду.
Ночь стояла совершенно безлунная, темень, что в твоём погребе, но их парочке тьма не помеха, они полностью погрузились в своё таинственное занятие. Старик протянул руку, подвинул к себе ЭТО и спихнул в яму.
- Закапывай поскорее, мне что-то не по себе, - шепнул он Даньке.
Тот принялся скоро-скоро забрасывать яму землёй, поднимая клубы пыли. Со дна донесся писк, затем рычание, он дёрнулся, но продолжал закапывать. Когда то, что Егор скинул в яму, покрылось слоем земли толщиной в аршин, до слуха их донёсся пронзительный истерический визг, перемежающийся с ужасающим воем. Лихорадочно перекрестившись, Данька принялся закапывать яму ещё быстрее, дядька же в это время, прикрыв глаза, шептал что-то на непонятном парню языке. Постепенно возгласы со дна стихали, пока, наконец, совсем не прекратились.
- Готово, дядя Егор!
- Хорошо, Даня, давай-ка теперь поднатужимся и вот этот валун перетянем и сверху поставим, чтоб уж наверняка. На-ка, глотни для силушки, а то измотался, погляжу.
Он протянул напарнику маленький стеклянный флакончик, и тот опрокинул его содержимое себе в рот. В тот же миг парень встрепенулся, почувствовав небывалый прилив энергии, и вдвоём со старцем они легко передвинули огромный валун, будто это был не камень, а набитая пухом подушка.
- Ну вот, - Егор отряхнул руки и отёр пот со лба. – Готово. Теперь можно и до дому ворочаться. Дело сделано. Больше они вреда не сделают.
- Эх, - тяжело вздохнул Даня. – Сколько уже натворили… Людей жалко…
Старик скривился и покачал головой. Да… нелегко им далось всё это, непросто быть палачом, ох, непросто…
Данька открыл глаза. Непросто быть палачом… А кто сказал, что Дозорным быть легче? Вон, как дядьке Егору досталось, душой мается… А он сам? Каково это – быть Стражем? Это парню лишь предстояло выяснить. Данила не заметил, как уснул сидя на лавке и уронив голову на сложенные на столе руки. Ему приснилась Катерина…
- Данька, Данька! Да проснись же! – Егор усиленно тряс парня за плечо.
Данила поднял голову, протёр глаза и, увидев льющийся из окон дневной свет, усиленно замигал. Это что же? Сколько ж он проспал?
- Вот что, Данила. Я решил: мальцов Катиных сам на ноги поставлю! Я остаюсь тут.
***
Ноги сами принесли меня к калитке с номером семнадцать на соседней улице, будто шли сами по себе безо всякого вмешательства с моей стороны. Однако, остановившись у забора, я вдруг застыл в нерешительности. Разум взрослого человека взял верх над эмоциями и фантазиями и начал нудно «клевать» меня: «Остановись, это же глупо! Что ты ему скажешь?» Когда у взрослого дядьки возникают такие мысли, ноги перестают жить своей жизнью и снова возвращаются под высшее руководство, тут уже мозг командует: «Стоп!» Наверное, в такие моменты включается система защиты от неудобных ситуаций, в которые не стоит попадать ни при каком раскладе. Однако, я осознавал, что, стоя, как сейчас, у калитки и пялясь на табличку с нужным мне номером, я выгляжу ничуть не умнее, и мне следует как можно скорее решиться на что-то: ретироваться или идти в своей отчаянной бесшабашности до конца.
Судьба сделала выбор вместо меня.
- Роман?
Невольно вздрогнув от неожиданности, я обернулся. Как это ему удалось – бешумно подойти почти вплотную? Вернее, не ему. Им. Рядом с Михаилом стоял угрюмого вида мужчина примерно его же возраста и довольно хмуро пялился на меня. Или мне показалось? Может, просто человек устал с дороги, например. Хм… А с чего я взял, что он приехал откуда-то? Ну да, я его раньше здесь не видел, но разве это достаточное объяснение?
- Здравствуйте, Михаил Николаевич, - приветливо поздоровался я.
- Здравствуйте-здравствуйте, - улыбнулся хозяин. – Ну, что же, милости прошу.
Он открыл калитку и сделал широкий жест рукой, приглашая войти. Я подчинился, следом за мной тут же во дворе оказался тот мрачный тип.
- А я вот друга старинного встречать ходил. Позвольте представить: Роман, Николай Никифорович.
- Очень приятно, - сердито буркнул гость. – Николай Никифорович Булавин.
- Роман Алексеевич Белкин. Просто Роман. И мне очень приятно, - ответил я.
- Белкин? – переспросил он, словно плохо расслышал.
- Да, - кивнул я.
Он протянул мне руку. Я сам немаленького роста и телосложения, но моя ладонь полностью утонула в его огромной шершавой ручище. Мужик настоящий гигант, роста, вероятно, около двух метров. Мускулистые руки, широченные плечи. О таких, кажется, говорили «косая сажень в плечах». Довершали картину грубоватые черты лица: глубоко посаженные пронзительно-чёрные глаза под густыми бровями, крупный нос и тонкие губы со слегка опущенными уголками. Волосы с довольно заметной проседью зачёсаны аккуратно назад, открывая высокий лоб. Впечатление в целом: передо мной скала, глыба. Николай Никифорович пристально смотрел на меня, явно заинтересовавшись. Что именно вызвало его интерес, то мне было неведомо, но от взгляда его мне почему-то захотелось стать в разы меньше.
- Прошу в дом, гости дорогие, будем чай пить. Ты, Роман, за мёдом, небось? – подмигнул Михаил Николаевич.
Точно! Мёд! Вот же я голова садовая! Причины визита выдумывал и никак не мог найти, а всё же просто: у него пчёлы. Мне же не раз говорили об этом со всех сторон. Значит, я за мёдом, - такова официальная версия. Дальше будет видно по ходу пьесы, но при его госте я точно ничего не буду выяснять.
- Да. Мне супруга все уши прожужжала: сходи да сходи за мёдом.
- И правильно сделала. Мёд, он целебный, и это не считая того, что просто вкусный. Вот сейчас к чаю как раз поставлю, попробуешь.
- Простите, руки где можно сполоснуть? – спрашиваю я.
- Вон там, за этой комнатой направо.
Откровенно говоря, мне не столько хотелось вымыть руки, сколько скрыться хотя бы ненадолго от изучающих меня глаз Николая Никифоровича. Он, кажется, даже не мигал, настолько пристально рассматривал меня. Что ему нужно, интересно знать? В ванной я не стал задерживаться надолго, просто вымыл руки и вернулся, не желая показать свою тревогу и вызвать ещё больший интерес к своей персоне. Подходя к кухне, я услышал обрывок разговора, от которого мне сделалось малость не по себе.
- Ты уверен, что он из них? Фамилию не назовёшь редкой, - это говорил гость. – Мало ли Белкиных на свете?
- Я уверен, - ответил Михаил Николаевич.
Следующая глава будет опубликована 18.04.2024
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)
Продолжение СЛЕДУЕТ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ
Мой второй КАНАЛ (кулинарный) "Щепотка колдовства и капелька любви"