Из романа "Цзи": 1. Неизвестно где — 2. Китайская рулетка — 3. Смерть и археология — 4. Новая жизнь
На выходе из гостиницы пришлось подождать, пока мимо пройдет хмельная процессия празднующих Китайский новый год. Покричали «лаовай-лаовай», как водится.
Андрей повел Стасю в узкий переулок, к тому самому дому с выбитым окном, на который выходило окно покойного. Оторвал толстую доску, которой был заколочен вход.
Похоже, это было одно из бесчисленных зданий, предназначенных под снос. В Китае, одержимом строительным бумом, все дома старше лет двадцати считаются устарелыми и без сожаления уничтожаются, чтобы освободить место для новых.
Вошли в пустое, пыльное помещение. Было темно, лишь через грязные стекла пробивался мутный уличный свет. Пробрались через сумрак и грязь на второй этаж.
Сербка не спорила, только морщила от пыли изящный нос. На втором этаже Огневский подошел к разбитому окну. Через дыру в пыльном стекле падал красный луч неонового света.
— Ага! — Огневский показал на пол.
Стася увидела на полу среди осколков стекла темный сверток. Андрей поднял его — что-то небольшое завернуто в толстую ткань и перетянуто изолентой. Огневский начал стягивать обертку, под ней сверкнуло в красном свете серебро.
— Шта!? [Что?! — сербск.] — воскликнула Стася. — Это она, она! Андрей, какой ты молодец!
— Это Боян молодец, Царство ему, бедняге, Небесное, — ответил Огневский. — Видимо, понял, что за ним пришли… Знал, что в комнате шкатулку точно найдут. Открыл ставни да и бросил сверток через переулок, в окно заброшки. Ты ведь сама заметила, что покойный зачем-то распахнул окошко, несмотря на зиму. Гляжу — а на той стороне стекло разбито. Окно давно не мытое, все в пыли, но пробоина совсем свежая, с блестящими краями. Боян очень не хотел, чтобы эта штука попала в чужие руки… Что там внутри, кстати?
— Ой, — спохватилась Стася, — надо же проверить!
Она сорвала остатки обертки, посмотрела на ларец — он был очень изящно сработан, тончайшие завитки серебра изображали кудрявые облака.
— Хорошо хоть обмотка была толстая, — выдохнула она, — вроде бы ничего не повредилось… Иначе Го бы меня убил!
Осторожно открыла ларец, нахмурилась. Внутри оказалась сложенная вдвое стопка каких-то листов, густо исписанных от руки и сшитых скрепкой. Девушка схватила бумагу, быстро глянула, яростно отшвырнула в сторону — и вздохнула с облегчением. В неоновом свете блестели серебром два ряда крохотных кубков, скорее даже рюмок, граммов на тридцать каждая.
— Все на месте… — прошептала Стася, быстро пересчитав. — Шестнадцать штук.
Андрей посмотрел на сшитые листы, сиротливо лежащие на грязном полу.
— А это? — спросил он.
— Не знаю, да не важно! — Стася даже не обернулась. — Какие-то записи Бояна. Он много всего сочинял, больше всякую безумную фигню.
Огневский, сын учительницы литературы, поколебался, но все-таки не смог оставить рукопись валяться в пыли — сказалось с детства привитое уважение к слову. Поднял сшитую пачку листов и положил за пазуху.
Снаружи снова послышались хлопки — неужели и в этом глухом переулке нашлись свои гуляки?
Раздался звон стекла, в одно из окон влетела и закрутилась на полу, большая праздничная петарда. Ярко-красная трубка длиной с ладонь завертелась на полу, сверкая огненным хвостом.
Андрей напрягся, Стася подняла руки, чтобы успокоить его — ерунда, просто хлопушка. Он и сам так подумал в первую секунду. Но какой-то рефлекс, вбитый прямо в спинной мозг, сорвал его с места. Огневский кинулся к девушке, сбил с ног и откатился вместе с ней за опорный столб.
Хлопушка рванула так, что стекла вылетели наружу, в бетонном полу осталась маленькая воронка, а осколки вонзились в голые стены.
Спустя мгновение Огневский был на ногах. Стася стонала, но спрашивать, как она, было некогда. В окна влетели еще два снаряда.
— Бежим! — Андрей поднял ее на ноги, потянул по лестнице вниз.
Сбежали на первый этаж, сопровождаемые грохотом и волной пыли. Андрей бросил взгляд в проход, через который они входили с улицы — туда нельзя, наверняка уже ждут. Вышиб ногой рассохшуюся раму в одном из окон. Подтолкнул Стасю — умница, молча полезла наружу. Они оказались на довольно широкой, но почти пустой улице. Андрей посмотрел по сторонам, лихорадочно соображая, что делать.
— Моя машина! — сказала Стася. — Она вон там, за поворотом!
Подбежали к авто — какая-то неведомая китайская модель, ярко-красная, самый популярный тут цвет. Стася достала ключ из сумочки — руки не дрожат, но сжимают его так, что побелели.
Андрей успел восхититься самообладанием девушки, редкость среди гражданских.
— Куда? — спросила она, когда машина тронулась.
— Надо убраться из города, — ответил Андрей. — А там разберемся.
Стася кивнула и надавила на газ.
Когда они, проскочив по полупустым улицам, выехали на шоссе, девушка достала телефон.
— Позвоню Го, — сказала она, — Боян со своей шкатулкой впутался во что-то… Чтобы такое случилось в Китае! Убийство, бомбы среди бела дня!
Андрей удивился, когда Стася, дозвонившись до шефа, заговорила по-английски, называя начальника «Алан». Потом вспомнил, что деловые китайцы любят брать себе западные псевдонимы для общения с иностранцами, используют их вместе с китайской фамилией.
«Алан Го» — вполне себе красиво. «Го» ведь, кажется, значит «царство». Как это было бы по-русски… «Алексей Царственный»? Звучит.
Начальник выслушал Стасю, не перебивая. Ответил что-то ровным, спокойным тоном.
— Едем в Инчжоу, — объявила девушка, положив трубку. — Отсюда часа полтора. Там у Алана свой отель, он обещал прислать туда охрану на всякий случай. Сможем спокойно отдохнуть, а завтра Го сам приедет, заберет шкатулку.
— У вас в Народной Республике всегда так весело? — усмехнулся Андрей. — На Новый год принято друг друга взрывчаткой забрасывать?
Стася в растерянности покачала головой.
— Как тебя отблагодарить? — спросила она спустя какое-то время. — Ты спас и шкатулку, и меня.
— Мой персональный цирк всегда к твоим услугам, — поклонился Огневский. — Выпить бы чего-нибудь… И покрепче, — Огневский машинально потер шрам.
— Сделаем, — улыбнулась девушка. — Вот это навыки, ты настоящий детектив! Вас правда такому учат в разведке? Ну или где там…
— Учили, — кивнул Андрей. — А я даже там выделялся... Это, видимо, с рождения. Чувства обострены, а мозг моментально цепляется за каждую мелочь, все хоть немного нестандартное. Задолбался я уже с этим, если честно… Потому я и не против сейчас принять на грудь. Пара стаканов вырубает этот проклятый радар. Хотя бы на время…
Стася выжимала педаль, до Инчжоу добрались довольно быстро.
Отель, принадлежавший Го, назывался аж «Цюрих» и был на порядок лучше «Чанбайшаня». По звонку от владельца Огневскому выделили целый двухкомнатный номер и снова — с большим балконом. Похоже, в этой части Китая на них особая мода.
Часов после девяти вечера в дверь номера постучали.
— Вот! — провозгласила Стася, держа в руках пузатую бутылку с золотыми иероглифами. Ни одного из них Огневский не знал.
— Лучшее, что здесь есть, — торжественно подняла она неведомый напиток. — Если байцзю, здешняя водка, это слишком жестко, а вино «Великая стена» наоборот, кислый компотик, то вот эта штука в самый раз. Вроде портвейна, крепкая и терпкая!
Они сидели на балконе, над огнями ночного Инчжоу. Город был похож на все прочие в Китае — огромные здания, ядовито-яркие огни. Но тут неон растворялся в гладкой воде каналов — начиналась сеть великих рукотворных рек, построенных еще в древности и соединяющих центр Китая с морем.
Было довольно прохладно, Стася достала из шкафа запасное одеяло, большое и белое. Смешно завернулась в него вместе с креслом, на котором сидела. А Огневскому на температуру, как и на все на свете, было плевать. Он даже снял пуховик и повесил на спинку стула.
Сначала, не чокаясь, выпили за покойного Бояна. Но Стася не умела долго грустить, траурный настрой быстро улетучился.
Они и не заметили, как бутылка неведомого напитка опустела наполовину. Девушка зарумянилась и блестела черными глазами.
— Ах вот как это читается! — сказал Андрей. — Друг подарил на память… Чуть не потерялась, елки-палки.
Он взял алую открытку из Стасиных рук, матово белевших в полумраке. Убрал в карман, закрыл его на липучку.
— Значит, Китай для тебя это удача? — улыбнулась девушка.
Андрей пожал плечами, но Стася, провозгласила:
— Обожаю эту страну, хоть тут и нелегко… — у нее была забавная привычка говорить с пафосом, не поймешь: это она иронизирует, или всерьез. — Вот ты здесь уже целый месяц. Почувствовал, что такое для тебя Китай?
Андрей вдруг понял, что они говорят не по-английски, а по-русски вперемешку с сербским. Хмель здорово помогает сближению народов: то ли у Стаси развязался язык, то ли Огневский вспомнил былые уроки, но теперь они неплохо понимали друг друга.
— Не знаю… — честно ответил он. — Не разобрался пока.
Стася не поддалась его занудству:
— А для меня Китай это новый мир, новая жизнь! Я попала в Китай восемь лет назад, еще девчонкой, родители привезли. Тогда в Инчжоу были в основном одноэтажные трущобы, рядом большая помойка, за ней рисовые поля… А теперь, посмотри вокруг! — она обвела рукой лес высоток в неоновом мареве. — Как в фантастическом фильме! Китай — это будущее, оно наступило. Скоро Америка с Англией окажутся глухой окраиной мира, а центр всего будет здесь, в Народной Республике. Будущее наступает сейчас, и я хочу быть тут, хочу участвовать в этом, уже участвую!
Огневский впечатлился. Типично славянская черта — прикрываться иронией, а внутри гореть какой-нибудь страстной идеей о светлом будущем.
— Знаешь… — проговорил он медленно, осушив бокал. — Пожалуй, и для меня Китай это своего рода новая жизнь. Только… это жизнь после смерти.
Она удивленно подняла черные брови, а Огневский заговорил, медленно, чтобы сдержать внезапное возбуждение. Стасина склонность к пафосу и откровениям заразила и его.
— Все, чем я жил, погибло. У меня была любимая работа, где я чувствовал себя воином и мужчиной. Была родная страна, которой я служил. Была женщина, с ней я хотел быть до конца. А теперь… — он поежился, хотя холода не чувствовал. — Воевать я больше не могу, — он коснулся пальцами шрама. — Для страны я преступник. А женщина… ее тоже больше нет. Моя жизнь закончилась. Я умер и попал непонятно куда… — он обвел рукой сверкающие небоскребы и огни пагод, расквашенные в воде пруда. — В какой-то странный загробный мир…
Даже сердце у Андрея забилось быстрее: впервые высказал то, что накопилось за долгое время. Увлеченный своим монологом, он не сразу заметил, что Стасино одеяло сползло на пол, а кресло опустело.
Он почувствовал затылком ее теплое дыхание. Длинные пальцы скользнули по его волосам, обжигая, коснулись шеи, нырнули под воротник.
Это отрывок «Цзи» — авантюрного романа о Китае. Книга основана на моем опыте жизни в Народной республике и на многолетнем изучении Востока.
Из романа "Цзи": 1. Неизвестно где — 2. Китайская рулетка — 3. Смерть и археология — 4. Новая жизнь