Итак Джону Грину удалось написать столь очаровательную, трогательную и «живую» историю, что прощание с книгой, кажется стало прощанием с самой Аляской.
Дерзкая, яркая, своенравная Аляска шла на перекор кажется всему, с первых страниц притягивая к себе, становясь рядом, становясь ближе, роднее. С этих же первых страниц начался и обратный отсчет, в конечном итоге разделивший книгу на «до» и «после». Автор ловко нас обманывает, и в своем заблуждении читатель думает, что пропадающие с каждой страницы цифры лишь подводят нас к очередному пранку. Цифры доходят до нуля, цветы, лежащие в машине подбрасываются в воздух, чтобы опасть Счет продолжается в совсем иную сторону.
Расследование заходит в тупик. Две версии: случайность или самоубийство. Отвергая саму смерть, я искренне, как и Майлз, изначально был убежден в невозможность такого поворота. Слишком быстро это очарование задело сердце, и столь же быстро исчезло. Сомнения придавали и закрытый гроб, и развязка в духе «надо жить дальше». Возможно, лишь предположу, что Грин намеревался иначе закончить сюжет. Возможно, Майлз не выдерживает мук и следует за ней. А возможно, в конце нам показывают их встречу, в которой обозначаются причины всего произошедшего. Возможно, все это Грин отверг, ведь в реальной жизни такого не бывает. И вновь «надо жить дальше». И вновь пустота.
Заинтересовавшись, я спросил у психолога: «Были ли причины для самоубийства?», и он ответил, что да, были. Давящее чувство вины за смерть матери, триггер в день ее смерти, активировавший программу поведения приведшую Аляску к смерти.
«Возможно это было не осознано - сказал он мне - Но когда человек садится в таком состоянии за руль, понимая вероятность последствий, скорее всего он жаждет собственной смерти».
И здесь, пожалуй стоит сказать, что вина друзей не в том, что они отпустили ее, а в том, что так и не узнали Аляску Янг. Когда наблюдаешь за смертью молодости, красоты, возможностей и стремлений, невольно возникает пугающая мысль о безумстве и несправедливости этого лабиринта. Входишь в него с «Великим возможно», а после бродишь с посылом «надо жить дальше». Парадоксально, но в этом Грин прав.
Мы не узнаем во что выросли и выросли бы отношения Майлза и Аляски, кем она стала и чего добилась. Мы не нашли Аляску потому что ее не оказалось в будущем, потому что она осталось в ушедшем, которое, к сожалению, можно любить безгранично долго. Боюсь, именно поэтому Аляска не покинула Майлза, боюсь именно там ее и следует искать. Замышлял то Грин или нет, но в искусственном озере «Калвер Крика» плавает один единственный лебедь - птица, символизирующая настоящую верность. Не сложно провести аналогию и сказать: сердце Майлза осталось навсегда там, с дешевым вином и сигаретами, своим ущербием любя свою ущербную Аляску.
