- Ой, душа у меня не на месте, - взволнованно говорила Клавдия Ивановна и держалась за сердце. – Как бы чего не вышло. Первый раз без взрослых, одни.
- Да все в порядке с ними будет, - успокаивал жену Степан Кузьмич. – Ванька наш парень с мозгами, ребят и девчонок нормальных позвал, мы их всех знаем. Посидят, поедят, может в игры какие поиграют, у них сейчас настолки какие-то в моде, Монополии всякие. Не то что у нас – карты, домино и шахматы.
- А вдруг они спиртное принесут? – возражала Клавдия Ивановна.
- Ну так и принесут, выпьют немного, чо ж, - пожимал плечами Степан Кузьмич. – Мы в их возрасте выпивали.
- Вот именно, выпивали, - нахмурилась Клавдия Ивановна. – А если они напьются до того, что скорую придется вызывать?
- Значит вызовут, - отрезал Степан Кузьмич. – Нас в их возрасте вспомни.
***
- Это где это мы? – спросила Клава, открыв глаза, и пнула Степу локтем в бок.
Степа никак не реагировал. Пришлось ударить еще раз, потом добавить ногой.
- А? – Степа разлепил глаза.
- Я спрашиваю, где мы? – повторила вопрос Клава.
- На кухне. Определенно на кухне, - ответил Степа, обозрев холодильник и газовую плиту.
- А на чьей кухне? – задумалась Клава. – Не в общажной, это точно, она не так выглядит.
- Значит, мы у кого-то дома, - сделал вывод Степа.
- Ты вообще что-нибудь помнишь? – вздохнула Клава.
- Помню, - с достоинством сказал Степа. – Сначала пили в общаге. Потом пошли за добавкой. У ларька встретили Витьку. Он тоже затаривался. Он сказал, что хата свободная есть, идите с нами.
- Значит, мы в хате, куда нас Витька привел? – обрадовалась хоть какой-то ясности Клава. – И нас положили на пол на кухне спать.
- Не, с Витькиной хаты мы потом ушли, - покачал головой Степа. – И стали гулять.
- Где гулять? – заинтересовалась Клава.
- Судя по всему, на кладбище, - просветил ее Степа. – Ты увидела кусты и деревья и стала кричать, что хочешь единиться с природой. Джунгли, прерии, пампасы. Ну мы и пошли единиться. Тебя там на муравейник стошнило, я тебе волосы держал.
- Бедные муравьишки, - огорчилась Клава. – Я не это имела в виду, когда говорила про единение с природой.
Степа поднялся, подошел к раковине и начал пить из-под крана.
- И мне налей, - попросила Клава. – Сушняк жуткий.
Утолив жажду, она предложила:
- Давай выходить из кухни на белый свет. Надо же хотя бы узнать, чья это хата и где мы.
Степа и Клава оправили как могли помятую одежду и вошли в комнату. Там на боку лежал большой прямоугольный стол, оборонительно выставив ножки в сторону гостей.
- Вспомнила! – обрадовалась Клава. – Ты на этом столе стриптиз танцевал.
- Тогда почему я одетый? – озадачился Степа.
- Потому что все закричали, что их сейчас стошнит от твоих танцев, и их жизнь больше никогда не будет прежней, и стали стаскивать тебя со стола. А ты сопротивлялся. И тебя уронили. Вместе со столом, - объяснила Клава.
- Вот нехорошие люди, никакого понимания высокого искусства, - Степа почему-то не огорчился, а радостно заржал. – Теперь понятно, почему у меня рука болит.
Они заглянули за столешницу. Там спали три человека, опознавать которых Степины и Клавины мозги отказывались. Заглянули в другую комнату.
- О, это же Санек! – возрадовался Степа, указывая на тело, передней частью лежащее на полу, а задней – на кровати.
Тело было в дезабилье, представленном синими семейниками и одним полосатым носком. Санька попытались растолкать, но безуспешно.
- Если мне не изменяет память, хата Санька не в Москве, а в Электростали, - стала вспоминать Клава. – Как мы тут оказались?
- Санек пригласил, надо полагать, - пожал плечами Степа. – Все равно надо выбираться. Пойдем. А у нас деньги на билеты есть?
И пара покинула гостеприимную квартиру.
***
- Ой, да, - утирала слезы Клавдия Ивановна. – Как вспомню, так вздрогну. Главное, мы потом у Санька выпытывали, где с ним встретились и как у него оказались. А он утверждал, что не было ничего такого, и нас на его хате не было. Ох, что только ни вытворяли в молодости. И как здоровья хватало.
- Ну вот, с нами тогда ничего плохого не случилось. Кроме похмелья, конечно, и головной боли, - сказал Степан Кузьмич. – И с молодежью ничего не случится. Ну перепьют, ну бардак устроят. Это все можно пережить. Ну посуды может малость побьют. Вспомни, сколько мы ее перебили.
- Да-а, - ностальгически вздохнула Клавдия Ивановна. – А ты в курсе, что после этой ночевки у Санька я в тебя окончательно влюбилась?
- Да? – изумился Степан Кузьмич. – Это какой такой подвиг я совершил?
- А помнишь, мы уже к станции подходили, я жаловалась, что у меня голова совсем раскалывается? – напомнила Клавдия Ивановна. – А денег у нас было только на билеты. А там менты в машине дежурили. Так ты к ним подошел и спросил, нет ли у них чего от головы, а то твоей девушке совсем плохо, а денег нет. А от нас выхлоп, как от Шушенской ГЭС. Я думала, менты учуют, заметут. А они долго ржали, потом покопались в аптечке, ничего не нашли, один пошел в аптеку, купил аспирина и тебе вручил. Еще и водички дали запить. И велели пить меньше. Вот тогда ты окончательно стал моим героем. Я поняла, что ты в трудной ситуации обо мне позаботишься. Это ж какую силу духа и смелость надо иметь - в таком состоянии к ментам обращаться, тем более, выглядели мы как после бомбежки.
- Это помню, - кивнул Степан Кузьмич. – Я тогда старался рожу от них отворачивать и ухом дышать. Вот как, оказывается, нужно завоевывать женское сердце. А не цветочки эти.
Клавдия Ивановна и Степан Кузьмич окунулись в воспоминания о молодости.
- А помнишь, мы после рок-концерта с гопниками дрались?
- А помнишь, как опоздали на последнюю электричку и на вокзале ночевали, цыгане еще к нам приставали, а ты им начал на немецком что-то говорить, они испугались и отстали?
- А помнишь, нас пьяных замели и в обезьянник посадили за то, что беспорядки нарушали? А мы радовались, что не придется ночевать на улице. Там все отделение ржало – их замели, а они целуются и воркуют, и радуются. Потом чаю еще дали, плед нам откопали, чтоб не замерзли, а под утро сказали – метро через пятнадцать минут откроется, дуйте отсюдова, ничего оформлять на первый раз не будем, но больше не нарушайте.
- А помнишь, на даче у Лехи мангал разжигали и чуть сами не сгорели и всю дачу не спалили?
- А помнишь, в пригород ездили и в лесу заблудились? Еще решили шалаш сделать и там жить, пока нас не найдут, обсуждали, чем кормиться будем, какие грибы-ягоды искать и как кабанов ловить. А утром просыпаемся – в десяти метрах асфальтовая дорожка, по ней люди ходят и смотрят на нас как на ид*отов. Оказалось, в сквер забрели, там зеленый пятачок пятьдесят на пятьдесят метров, а мы по нему всю ночь кругами ходили. В самом центре города. Ой, это ж надо было так напиться.
- А помнишь, ты в яму провалился и кричал, чтобы несли веревки тебя вытаскивать? А Серега тебе говорит – ты на ноги встань. Ты встал, а там яма по колено.
- Да-а, хорошо, что наш сын об этих эпизодах нашей биографии не знает. Или знает?
- Кажется, только частично.
Полная женщина и плешивый мужчина ехали в машине и весело смеялись, и из глаз их исчезла усталость и озабоченность, они, глаза то есть, светились молодым задором.
- Нет, все-таки не могу я так, - сказала Клавдия Ивановна. – Разворачивай, поехали обратно. Все равно я себе места не найду, буду всю ночь переживать, как там Ваня, не спалили ли квартиру, может, соседи уже полицию вызвали. Поедем, проверим. Если все в порядке, обратно на дачу поедем. Все равно ночь не спать, сердце у меня не на месте. Разворачивай.
- Испортим молодежи весь праздник, - попытался вразумить супругу Степан Кузьмич. – Ну себя вспомни в его возрасте. Родаки свалили, свободная хата, день непослушания. Настроились до утра колобродить. А тут родители приезжают в самый разгар веселья, когда какой-нибудь Степа стриптиз на столе танцует. Хм, надеюсь, они нам стол не разломают. Ладно, возвращаемся.
Степан Кузьмич развернул машину, и они поехали обратно.
- Что-то подозрительно тихо, - шепотом сказал Степан Кузьмич, приложив ухо к двери. – Спят, что ли, уже? Двенадцати еще нет.
- Точно, их всех в полицию забрали, потому и тихо, - схватилась за голову Клавдия Ивановна. – Открывай.
Степан Кузьмич осторожно, стараясь не греметь ключами, отпер дверь. Супруги зашли в прихожую. Там висела незнакомая верхняя одежда и стояла незнакомая обувь.
- Дома все, - сделал вывод Степан Кузьмич.
- Или им одеться-обуться не дали, так выносили, - высказала предположение Клавдия Ивановна.
- Тьфу, не каркай, - шикнул на нее Степан Кузьмич, на цыпочках подошел к двери комнаты, послушал, недоуменно пожал плечами и открыл дверь.
Первокурсник Иван и еще девять первокурсников обоего пола сидели за столом, на диване, в креслах, некоторые прямо на полу. Молча. Смотрели каждый в свой телефон, некоторые сосредоточенно тыкали в экран. На столе лежали пустые коробки из-под пиццы. Стояла наполовину опустошенная бутылка шампанского. В*дки не наблюдалось. Пустых бутылок из-под разнообразных спиртосодержащих напитков тоже.
Иван поднял голову от телефона и заметил отца.
- О, пап, забыли что-то? – спросил он.
Остальные не реагировали, глубоко погруженные в то, что происходило в телефонах.
- Ну… Да… Хм, да забыл одну вещь тут, - в замешательстве промямлил Степан Кузьмич. – Сейчас возьму и уходим.
Прошел через комнату к своему столу, там покопался в ящике, обнаружил отвертку, вынул ее, продемонстрировал всем присутствующим, которые, впрочем, высказали полный игнор, и прошел в прихожую. Наблюдавшая за всей этой безудержной вакханалией молодежи Клавдия Ивановна просочилась в комнату и жалостливо сказала девушкам, сидящим на полу:
- Девочки, что ж вы на голом полу-то. Подушки вон подложите, все мягче будет.
После чего взяла две диванные подушки и раздала их девушкам.
- Ага, спасибо, - сказали девушки, подкладывая подушки под опы.
- Все, уже уходим, - извинительно и почему-то шепотом, видимо, чтобы никого не отвлекать, сказала Клавдия Ивановна сыну. – Отец тут забыл, пришлось вернуться, все, уезжаем.
- Да-да, продолжайте веселиться и развлекаться, - поддержал жену Степан Кузьмич, пряча отвертку в карман.
- Ага, давайте, - кивнул Иван, не отрывая глаз от экрана.
И они покинули безбашенную молодежную вечеринку.
- Мдя-я-я, - сказал Степан Кузьмич, заводя машину. – Вот как выглядят современные вечеринки. Так что зря ты беспокоилась – ах, напьются, ах, кто-нибудь забеременеет, ах, а вдруг что похуже, чем спиртное.
- Ага, вдруг действительно что похуже? - нахмурилась Клавдия Ивановна. – Ты видел, десять человек, и только полбутылки шампанского выпили. Наверняка вещества принимают.
- Не, под веществами так не выглядят, выглядят по-другому, нам ли не знать, насмотрелись, - хмыкнул Степан Кузьмич. – Просто другое поколение, у них своя жизнь, свои интересы.
- Неинтересные какие-то интересы, - вздохнула Клавдия Ивановна. – Сидят, каждый в свой телефон уткнулся, даже не разговаривают. Зачем тогда собирались?
- Может, они переписываются. Я слыхал, молодежь сейчас предпочитает так общаться, - сказал Степан Кузьмич.
- Да-а, это не мы, - согласилась Клавдия Ивановна. – Совсем развлекаться не умеют. А помнишь, мы в Питере были, к разводу мостов не успели, и всю ночь гуляли и сидели на ступеньках набережной?
- Ага, тогда еще бомжи нас пожалели. Что ж вы, говорят, на камнях сидите, застудитесь. И принесли нам каких-то картонок.
- Да, а потом еще пивом угощали, а мы их – бутербродами с плавленым сырком «Дружба», и вместе пели песни Летова и Цоя.
- А они нам Гумилева читали и обещали экскурсию по дворам Достоевского провести.
- И мы еще «Белую гвардию» обсуждали, и «Обломова», и проблему лишнего человека.
- А еще помнишь…
Еще рассказы про конфликт поколений:
«Главный герой нажил геморрой»
Впереди вас ждет много чудных открытий
