Разбирали их ситуацию, что называется, по косточкам. Взывали к благоразумию, призывали к примирению. Грозились самой страшной карой – лишить ослушника партийного билета. Славка был неумолим и неприступен, как крепость Измаил.
А Юлька, слушала и смотрела: то на него, то на соперницу. Сердце её немело. Она, вдруг, встала и гордо заявила: - Да пошел ты, золотце бочковое! И ушла. Её душили слёзы, но она выдержала, и вышла с гордо поднятой головой.
*****
Не прошло и года, как в доме, напротив, у Славкиной мамы появилась свежая невестка, во главе с самим Славиком, и очаровательными двойняшками. Видимо, с кооперативным «шалашом» у Славика что-то не срослось. И живут они, такие счастливые, и сидят по вечерам на их с Юлькой любимой лавочке с вырезанным сердцем, пронзенным стрелой, и формулой любви: «Славик плюс Юля», а рядом бегают дети. Не Юлькины дети. Славкины дети. В выходной, к соседнему дому подкатывает красная «тройка» и счастливая семейка отправляется на дачу, или в деревню к теще, а то и вовсе на теплое ласковое море.
*****
А «соломенную вдову», сердобольные соседи втайне жалеют, и, шушукаясь, на все лады «промывают кости» безжалостному и беспринципному Славке, вкупе с пигалицей-женой, и его бессердечной мамой. Ещё бы не жалеть! С измальства знают, и помнят добродушную Юльку-веселушку. И не возьмут они в толк, с какого рожна этот охальник и тать, приволок сюда вертихвостку, да еще с «хвостом», а не снял квартиру, где нибудь на выселках, подальше, с глаз долой, что б сраму не имать от честного народа. Мамане его в глаза высказывают, мол, не по-людски это. А она своё:- Ну, не заладилось у них, так, что нам теперь уезжать из-за нее? Ишь, мимоза, какая нежная! Пусть другого мужика найдет! Славка ж вот, нашел? А кому не нравится, так сами пусть съезжают.
*****
Масла в огонь подливали чересчур жалостливые товарки, поющие в Юлькино восприимчивое ухо о нелегкой бабьей судьбе, при живом-то муже, под сурдинку, разливая по стаканчикам «красненькое ». Юлька размякала, пуская пьяненькую слезу, все больше и больше жалея себя, пока голова её не падала на стол. Утром было ещё хуже. Юлька сливала остатки из стаканчиков, морщась, пила и, нашарив в карманах измятые дензнаки, понуро брела в обшарпанный ларек за дешевым Вермутом. Снова усаживалась за стол, и, обхватив голову руками, пьяно рассуждала, где, та жизненная верста, на которой она проглядела своего Славку, и дорожки их разошлись в разные стороны. Так, потихонечку, себя жалея, Юлька опускалась все ниже и ниже.
*****
Отец седел, и старел на глазах, и тоже принялся за «горькую». В подпитии он выходил во двор, и кричал, что оторвет голову этому проходимцу. Славка ухмылялся, качал головой, и крутил пальцем у виска. Мать, глядя на всё это, плакала в укромном уголке, и чахла.
*****
А Славка жил в меру своих незаурядных способностей, уже превосходящих потребности, успевая бежать впереди событий. Одним из первых, на пустом месте, организовал кооператив, но быстро сориентировался, поняв, что ничего не «выгорит» и, в один прекрасный день «исчез за бугром», погнавшись за стремительно жиреющим долларом. А новодельная невестка, обеспечивая надежный тыл, завела и укрепила дружбу и полное взаимопонимание с «горячо любимой свекровью», ненавидимой ею до печеночных колик.
*****
С некоторых пор, обескураженные соседи стали замечать удивительную картину: «святая троица», в составе свекрови, и двух невесток, бывшей и ныне действующей, мирно сосуществуют на новой лавочке, поставленной руками Славика взамен старой, компрометирующей, и мирно беседуют, самозабвенно лузгая семечки. Соседи, постоянно «грызущие» вероломную семейку, махнули рукой, и принялись покусывать смирившуюся с действительностью Юльку. «Совсем, дура, гордость потеряла! Чего ты с ними валандаешься? Они ж тебе столько куч навалили, а ты проглотила, и винищем запила, дура!» А Юлька- своё: -Это же и наша бабушка тоже! Соседи, качая головой, стыдили Юлю: -Вот дурища! Совсем мозги водярой поотшибало! А эта, пигалица тебе, кто? Дедушка, что ли??
*****
Как ни старалась Юлька держаться, а душа ныла и плакала. И пустилась она, очертя голову, во все тяжкие. Нашелся таки, отзывчивый и понимающий собутыльник, и она, толкаемая чувством никому не интересной мести и безысходности, и ни о чем не думая, сочеталась с ним законным браком, избавившись от тяготившей её Славкиной фамилии. Да и где-то подспудно, теплилась маленькая надежда, что и к ней придет маленькое семейное счастье, и домашний уют. В пику Славке родила, двоих детей. А призрачное счастье и уют снова обошли её стороной. Ещё глубже она стала тонуть в пьяном угаре, теряя вместе с «сочувствующим мужем» человеческий облик. При живой матери осиротевшие дети, бурьяном росли у престарелой, немощной бабушки, под приглядом не по годам повзрослевшего старшего сына.
*****
Наверное, Бог заметил несправедливость и неподъемную тяжесть житейского груза, тяжелой, каменной плитой лежащего на плечах замотанной жизнью, заблудившейся женщины.
Последний раз она с брезгливостью посмотрела на храпящего пьяного «мужа», обвела взглядом грязную, заваленную пустыми бутылками жалкую келью. «Боже! Какой ужас!» - подумала Юлька, собрала жалкие пожитки, и, хлопнув дверью, не оглядываясь, ушла. Ушла навсегда, оставив за дверью всю прежнюю, неудавшуюся жизнь, в свою старую, опустевшую хрущевскую квартирку.
Ни Славки, ни его жены, ни свекрови уже не было. В их квартире жили совершенно незнакомые люди. Двор опустел.
- Съехали куда-то, не попрощавшись, дом построили, двухэтажный, - сказали соседи. «Съехали, и съехали», - отрешенно подумала Юлька. – «Черт с ними. Было бы, о чем жалеть. Жизнь надо начинать сначала».
*****
С тех пор минуло много, много лет. Время лечит. Прошли любовь, ненависть, обиды. Душа выжжена болью и горечью. Дети выросли, разъехались. Появились внуки. Давно уже нет ни папы, ни мамы. О них напоминает только старая, выцветшая фотография на стене, где она, маленькая Юлька застыла в счастливом смехе у папы на руках. Все чаще стало напоминать о себе подорванное здоровье. Не осталось никого из старых добрых соседей. Седая, сильно постаревшая Юлия Петровна, сидела за столом, и невидящим взглядом смотрела в то место, где когда-то, в незапамятные времена, стояла их со Славкой заветная лавочка с сердцем и стрелой, вырезанным Славкой перочинным ножом. «Стоит ли жалеть о том, чего уже никогда не вернуть? Да и было ли оно, это прошлое? Погоня за призрачным счастьем. Молодость неразумная! Страшный сон, и больше ничего».
Завтра ей семьдесят. Детки приедут. Юлия Петровна тяжело поднялась. «Надо идти, тесто замесить. Любят мои мальчишки пирожки с капустой». Больно кольнуло под сердцем. «Ничего, пройдет. Ещё поживем», - подумала Юлька.
Вот такая история из жизни. Понравился ли Вам рассказ, уважаемые читатели? Ждем Ваших оценок и комментарии.
Будем рады новым читателям.
Возможно этот рассказ Вы не читали.