Первые несколько часов Катерина не проявляла никакого беспокойства. Она вела себя так, словно ничего не произошло.
Евгений пытливо смотрел на неё и не мог разгадать, что же случится в следующую минуту. А он знал, что будет непросто.
— Где она? — поинтересовалась Катерина у художника.
— О ком вы, ледяная царица, желаете быть осведомлены? — с издёвкой спросил Евгений.
Иногда он голосом Урманчи называл Катю царицей, отчего та сильно напрягалась и могла одарить его ненавистным взглядом.
От этого взгляда художнику не то, чтобы становилось не по себе. Он, наоборот, ликовал, оттого, что мог затронуть струны Катиной души.
"Черносошница" 44
Глава 43
Глава 1
Любил ли он её?
Да… Даже больше да, чем нет. И он точно знал, что Катерина — его судьба. Но судьба отнюдь не простая, а со своими резкими поворотами.
И сколько уже было пройдено бок о бок, и сколько в разлуке — всё равно она манила его.
И сейчас он точно знал, что может позволить себе и поиздеваться над ней. Ту грань, которую нельзя было ломать, он ощущал и мог быть осторожен.
Катя не ответила на его вопрос.
Евгений повторил:
— О ком вы желаете быть осведомлены?
Катерина вытаращила на него глаза.
— Я о чём-то спрашивала? Ах, да! Где пропадает эта чудная женщина, ставшая моей матерью?
Художник усмехнулся.
— Дак она же ушла. Вы её выгнали.
— Как это выгнала?
Из горла Евгения вырвалось что-то вроде «охо-хо». Он уже задрожал, чувствуя, как сейчас начнётся всё самое интересное.
У художника тряслась челюсть, он даже жадно стал хватать воздух.
В такие моменты у него был прилив вдохновения. Евгений хотел писать картины на этом одухотворённом состоянии.
Но Катерина схватила его за рукав и неожиданно влепила пощёчину.
— Ах так! — взвизгнул Евгений и ударил Катю.
Удар был сильным, Катя схватилась за голову.
Евгений ушёл в свою мастерскую.
— Мама, — прошептала Катерина, — где же ты…
Но женщины, которая раньше заполняла пустоту в сердце Кати, рядом уже не было.
Её поиски не дали ничего.
Евгений почти не показывался на глаза, он боялся, что лишится такого тёплого места, поэтому старался не выходить.
Дети всё время были с няней.
Катя слонялась по дому, стала выпивать.
Она просила няню не сталкивать её с детьми. Мальчикам сказали, что мама болеет и к ней лучше не подходить.
Прошло две недели.
Помощник по-прежнему настаивал на встрече с неизвестным человеком.
Катя сдалась.
Для храбрости с утра она уже была навеселе.
Всё думала, что кто бы там ни был, она сможет вести себя довольно уверенно, потому что слабость уже давно не была её спутницей на людях.
***
Иван Андреевич стал чувствовать себя лучше после некоторых процедур, предложенных немецким доктором.
Няня не могла нарадоваться и втайне от Ивана доплачивала ему.
Доктор смекнул, что с семьи можно поиметь немало денег и стал жульничать.
Он лечил Ивана уже не в полную силу, но при этом и не давал тому возвращаться в нормальное состояние.
Сам Иван Андреевич искренне радовался, что сейчас он хотя бы может мыслить здраво.
Идея оставить своё наследство Катерине сначала казалась бредовой.
Это вообще пришло к нему во сне. Но потом в обычном состоянии это стало навязчивой идеей.
Как бы то ни было, Катю он любил. И даже стал жалеть о том, что так с ней поступил.
Зная, что гордая женщина больше никогда не захочет увидеться с ним, пригласил к себе её помощника, пообещав тому крупную сумму.
Помощник, верный своей хозяйке, не смог отказаться от предложения.
Он думал так: у Катерины будет наследство, ещё у неё есть активы покойного Михаила, а у него, помощника, есть только оклад, на который не сказать, что нельзя прожить, но иметь что-то в запасе было бы неплохо.
И он согласился. Не стал говорить Катерине прямо, кто её ждёт. Знал, что она ни за что не согласится. А от её согласия зависело всё.
Как-то в присутствии «матери» он ляпнул, что Катя глупа и отказывается от наследства. Говорил сам с собой, не придав значения присутствию любопытной женщины. А она услышала и посоветовала Катерине согласиться, отчего и была послана подальше.
Прекрасно понимая, что Катя уже привыкла к ней, «мать» решила исчезнуть, чтобы набить себе цену.
***
Ганна Соломоновна Берг была актрисой. Довольно ранняя слава настигла её совершенно предсказуемо. Отец был талантливым постановщиком, музыкантом и хористом.
Маленькая Ганна практически жила в театре. Ей было дозволено многое.
Актёры баловали её, покупали игрушки, привозили с гастролей сувениры, кормили сладостями. Соломон, похоронив жену, решил посвятить себя театру и Ганне.
Двухлетней девочке было хорошо в том мире, который для неё создал отец.
Казалось, она никогда не нуждалась в матери. Она просто не знала, что может быть иначе.
Она не знала этого и во взрослом возрасте, поскольку не было такой потребности.
Ганне восемь, и она впервые вышла на сцену с небольшой ролью. Но яркая запоминающаяся игра была настолько успешной, что отец, до этого не особо желавший видеть дочь в качестве актрисы, резко изменил своё решение.
Ганне быстро надоела слава. Она играла больше ради отца, потому что любила его всем сердцем. Он чувствовал её нежелание, но намекал на то, что обратной дороги нет.
Гастроли всегда были самыми лучшими моментами жизни.
Но в родном театре одолевала скука. Репертуар мог не меняться месяцами. Нужно было дожидаться разрешений на ту или иную постановку. Запреты, касающиеся евреев, больно ударили по статусу отца. Он стал едва сводить концы с концами.
— Ганночка, — говорил он, — тебе в самую пору нужно выйти замуж, чтобы нас с тобой не оставили у черты. Ты присмотрись, пожалуйста, к некоторым мужчинам. Вот как раз завтра нас пригласили на бал. Надень самое красивое платье, а я покажу тебе тех, кто может нам помочь.
Ганна замуж не собиралась. Несмотря на свою известность, боялась мужчин. Случилось это после того, как в одном из провинциальных городков её десятилетнюю сторож театра перепутал с беспризорницей и очень по-хамски с ней обошёлся. Натерпевшуюся страха девочку отец едва разыскал. Подняв огромный скандал, он затребовал большую сумму за страдания дочери.
Полгода Ганна боялась выйти на улицу, ей всюду мерещился тот сторож, ей всё время казалось, что вот он опять схватит её за руку и начнёт стягивать юбку, приговаривая: «Воровка эдакая! Платье у артистов украла!»
Соломон нанял для дочери охрану, состоящую из женщин, потому как дочь мужской пол возненавидела.
