Дарья сидела у окошка, пряла куделю. да изредка на волю поглядывала, когда кто проходил. Только не больно много желающих расхаживаться по такой дороге было. Апрель смело заявил себя весенним месяцем. Стояли теплые дни, даже по ночам нисколько не замерзало. Снег на светлой стороне почти весь растаял, только с темной стороны у плетней да у изб лежали его грязно-белые пятна.
По дороге с фадинского бугра вся вода стекала в Лисинку. Овраг на задах полон воды, да и на дороге вода глину размыла. Другой раз надо к Парасковье перейти, так примеряешься, примеряешься, чтобы не завязнуть.
Смотрит Дарья, по той стороне Нюрка с девчонкой к матери тащится. Она даже охнула. Что ей дома то не сидится. Хоть бы девчонку то дома оставила. Че ей сделается. Накормила, да и спит она. Если что, так ребятишки зыбку покачают, чай не маленькие уже. Видно нужда какая случилась.
Сидит Дарья, прядет, а у самой уж и не прядется. Только и думает, что это Нюрка прилупила к матери то. Ну не сидится женщине, не работается Походила по избе, попридумывала какое заделье, так и ничего не смогла придумать. Марфа на печи лежала, да и то заметила.
- Ты чё ето у окошка то мечешься. Чё выглядывашь.
- Да гляжу Нюрка с девчонкой к матери пришла. Вт и думаю, чё это по такой то грязище.
- Возьми да сходи, - не долго думая, посоветовала мать
- И правду, скажу, што увидела в окошко, да поглядеть на нее охота стало.
Дарья накинула фуфайку да платок на голову.
- Я сичас скоро обернусь. - И только ее и видели.
У Парасковьи в избе одни бабы были. Мужики видно стройкой занимались. Еще по осени начали они строиться. Все таки решил старший сын отделиться. Осенью то успели сруб срубить. Сейчас каждый день слышно было, как стучат у них топоры или пила ширхает.
Нюрка увидела вошедшую Дарью, обняла ее. Только теперь Дарья увидела на лице у Нюрки слезы.
- Чё у тибя? Ладно ли?
- Свекровь приказала долго жить. Седни. Она ведь неделю эту все лежала, и исть то ничё не ела. Видно чуяла, што конец ее близок.
- А девчонку то че приперла? Никифор от дома.?
- Дома.
- Больно уж время то плохое она выбрала. На погост то не проедешь, колеса завязнут.
Нюрка с матерью принялись обсуждать, что им надо сделать в первую очередь, а что потом. Дарья же, удовлетворив свое любопытства, пошла домой. Нечего ей там мешаться.
Марфа уж и с печки слезла, ждала, когда дочь придет. Хоть какую нибудь новость да скажет. Услышав, что умерла Фекла, она не удивилась. После того, как на погост увезли ее Авдея, та все время чахла. Вроде и не хворает, но силы не было никакой, есть ничего не хотела. Видно хотела туда, к нему. Ну вот, теперь встретятся там.
-Да чё уж говорить, развязала Нюрке руки. Сама то уж не поесть, ни слезть с печи не могла. Как дите малое. Ладно хоть Никифор помогал иё ворочать и с печки стаскивал.
- Все равно жалко иё. Хоть и ругалась она другой раз на Нюрку то, но вот парнишек то вырастила. Слава Богу, хорошо пожила.
Женщины еще поговорили немного, да и забыли о чужом горе. Потом сходят на отпевание, проводят в последний путь всей деревней, все как у всех. Не рассердится на них Фёкла, не останется в обиде. Ну а уж оплакивать есть у них кому.
После обеда в избу пришла Федоска.
- Посижу хоть у вас, покуда к матушке не пойду. Дома то тоска берет. Мать сидит, слова не скажет. Минька с Гринькой только собачатся. И чё все делят, не пойму. Делить то у них нечё.
- А отец от чё делат?
- Ходит он в Самодуриху. Чё то работает у мужика. Я не знаю чё. Работает и ладно.
Дарья самовар поставила. Чай то только по праздникам заваривала, а в такие дни и трава сойдет. Сегодня вот бруснижник заварила да веточки малиновые. Вместо конфеток да сахара, паренки из свеклы.
Любопытная Дарья опять расспрашивать девку начала, как там ей в поповском то доме работается, не забижают ли.
- Нет, не забижают. Матушка то только все миня учит, как правильно разговаривать надо, как ходить, как исть. Чудно.
- Ну и ладно, а ты слушай иё да запоминай. Плохо што ли, што учит.
Федоска уже привыкла к этому. И за столом у матушки есть старалась , как она учила. Потом Федоска начала рассказывать, что Василиса скоро замуж выйдет. Вот как пост пройдет, после Пасхи на Красную горку. У них уж все готово. Тут Федоска вздохнула. Василисе то что, приданого за ней уж припасено всякого. Любой бы к такой посватался.
- А Василий то, Василий чё? - Что то про него Федоска ничего не говорила, а Дарье хотелось узнать. Остыла ли девка к нему или нет. А Федоска и сказать про него ничего не могла. Уже давно перестало стучать ее сердечко, когда встречалась с ним. Не тревожил он больше ее душу. Да и он не смотрел на нее больше так. Видно мимолетное это все было, как снежок весенний, выпал и тут же растаял.
Но даже Дарье Федоска не решалась рассказать про Ивана. Как так получилось, она и сама не знала, но нравилось ей вести с ним разговоры обо всем. А уж когда они вдвоем молитвы пели, так ей хорошо было. И сколько они на кухне у матушки сиживали. Она бывало дела там свои делает, а Иван сядет за стол и сидит, даже не говорит ничего, а она чувствует на себе его взгляд. Матушка тут же хлопочет, но она нисколько не мешает.
Уехал Иван в Казань. Умом Федоска понимала, что не пара ему. Да и вообще не думала об этом. Но прошло время и стала тосковать, так хотелось, чтобы сидел он тут рядышком и смотрел на нее. Пусть бы молчал, пусть бы ничего не говорил.
Потом письма стали приходить от него матери с отцом. А Серафима рассказывала, что ее сынок пишет. И каждый раз передавала Федоске поклоны от Ивана. А ей стыдно перед матушкой. Что это он перед ней, крестьянской девкой, кланяется. Не бывает так. Она даже не знала, что ей сказать в ответ. Поэтому только смущалась да краснела.
На вопрос Дарьи о Василии, только и ответила, что тот каждое воскресенье в город ездит, невесту там ищет. Только вот все не выберет какую. По тому, как Федоска рассказывала об этом, поняла Дарья, что прошла у девки блажь в голове. Не натворит она бед. Но даже в самых своих смелых думах, Дарья и подумать не могла, что сердце Федоскино занято теперь Иваном. Да что Дарья, сама Федоска об этом даже не догадывалась. А что тоскует, так это потому, что Иван относился к ней по доброму.
С разговорами время незаметно пролетело. Федоска засобиралась на свою работу. Теперь она уходила раньше. В связи с тем, что намечалась свадьба, появились в поповском доме разные дела. Да еще и корова в конце февраля отелилась. Приходилось теперь еще и теленочка обихаживать, да корову доить.
До Пасхи оставалась неделя. В доме все было вычищено и блестело. Все что можно постирать, все перестирано. Каждый уголок, каждая дощечка натерты до блеска. Серафима только диву давалась, как Федоска со всем этим справляется. Казалось, что она устали не знает.
Уже привезли из города свадебное платье. Василиса примеряла его в зале, крутилась перед зеркалом от пола до потолка. Матушка любовалась на дочку. Красавица. И как хороша она в этом наряде. Только в глубине у нее сидело, что не приучена дочка ее к домашним делам. Ведь есть такие, которые прислуге не доверишь. Самой надо делать. Хорошо , что с матушкой Ефимией жить будут. Та все знает. Да и прислуга у них в доме есть.
Федоска подглядывала из за занавески на разряженную Василису. Никогда она и не видывала таких нарядов. Полюбовалась, да опять на кухню, дела делать. Всю жизнь она будет работать, таких денег не заработает, чтоб хотя бы одно такое платье купить. Тряхнула головой, обругала себя. Нашла о чем думать. Да куда бы она в таком наряде пошла. В родительскую избенку.
В Чистый Четверг по дому разносились вкусные запахи. С утра красили яйца, целую корзину, делали пасху из творога. Федоска такую никогда и не пробовала, не то что делать. Матушка учила ее, показывала, да рассказывала. Жгли соль в печи, завернутую во ржаное тесто. В пятницу опять целый день стряпня была. Матушка из города повариху привезла с помощницей. На Пасху гостей ждали, поэтому и старалась Серафима, чтобы все у нее было не хуже, чем в городе.
Вечером, когда Федоска собиралась уходить, матушка подозвала ее к себе.
- Ты завтра сюда не приходи. Тут у меня городских помощников много. Нечего толкаться. Да и потом до свадьбы тоже только в храм ходи петь. Она протянула Федоске сверток. Вот в храм в этом приходи. Ведь из города на тебя люди смотреть приедут. Если что надо будет, я тебя в храме найду.
- А скотину то кто обихаживать будет.
- Не переживай, и скотину обиходят.
Федоска взяла сверток и вышла. На душе у нее кошки скребли. Как же так, почему матушка отказалась от нее в эти праздничные дни. Ну ладно, кухню не доверяет, но ведь даже к скотине ее не хочет подпускать. Чем больше думала, тем все обиднее становилось. А потом вообще слезы полились из глаз рекой.
И невдомек девушке было, что Серафима не хотела, чтобы городские гости увидели Федоску на кухне, а уж тем более убирающую навоз во дворе. Кто знает, может и вправду Иван надумает жениться на этой девушке. Не зря же он в каждом письме про нее спрашивает. Серафима его желание приняла бы без возражений. Но не хотелось матери, чтобы потом по городу слухи пошли, что Иван ее женился на ее же прислуге. Пусть уж лучше они увидят Федоску как певчую в хоре.
Но девушка не знала тайных мыслей матушки. И поэтому ей было сейчас очень горько. Она понимала только одно, что ее выгнали, пусть ненадолго, но выгнали. Всю ее работу будет делать кто то другой. И от этого слезы лились еще сильнее.
Проходя мимо Дарьиного дома, девушка не удержалась, повернула к ней. Ей просто необходимо было сейчас выговориться и выплакаться. Только Дарья могла ее поддержать. Дома бы никто даже и не понял, чего она ревет.
Федоска сильно испугала Дарью, когда зашла в избу, чуть ли не упала в ее руки и горько заплакала.
- Ты чё? Кто тибя?
Икая и вздрагивая, Федоска чуть выговорила.
- Миня выгнали?
- Кто выгнал?
- Матушка выгнала.
Дарья ничего не понимала. Увидев в руках Федоски сверток, она спросила.
- А ето чё?
Федоска и сама не знала что это. Она прошла вперед, развернула тряпицу на столе.
Там лежала черная юбка из тонкой шерсти и белая кофточка из тонкого батиста с длинными рукавами и узенькими кружавчиками. А еще шелковый белый платочек на голову.
Все смотрели на наряд и не могли ничего понять. Если ее выгнали, то что все это означает. Даже Федоска перестала реветь и всхлипывать и уставилась на это великолепие.