Продолжаем наш увлекательнейший разговор о русских героях острейшего противостояния двух великих империй – Российской и Британской, именуемого Большой Игрой. В прошлой статье мы рассказали об Александре Грибоедове, выдающемся русском дипломате, впрочем, больше известном нам как автор комедии: «Горе от ума». Сейчас мы тоже заведем разговор о выдающемся человеке, сыгравшую большую роль в утверждении интересов России в Передней Азии. Речь пойдет об Иване Виткевиче.
Наша история начинается вдалеке от той территории, где потом предстоит прославиться нашему сегодняшнему герою…. В конце 1823 года весь литовский городок Кражяй (или Крож) бурлил. В местной Крожской гимназии было раскрыто тайное антиправительственное общество «Черные братья», которое ставило своей целью восстановление независимости Польши. Среди участников этого общества был и Виткевич.
Иван (по другим источникам Ян) Виткевич родился 24 июня 1808 года в литовском местечке с трудно произносимым названием Пашяуше в мелкопоместной то ли литовской, то ли польской дворянской семье. Учился в гимназии, где вступил в тайное общество.
Все участники, старшему из которых было 16 лет, а младшему не было и 14, были приговорены к очень суровому наказанию, вплоть до смертной казни. Это-то и вызвало всеобщее возмущение среди жителей Вильно. Во-первых, это были совсем мальчишки, и, во-вторых, самое страшное, что они сделали, это распространяли антиправительственные стихи. В общем, расстрел мальчишек за стихи – это как-то уж слишком. Горячие головы даже хотели напасть на острог, чтобы освободить арестованных.
Чтобы не обозлять местное население, наместник Польши, великий князь Константин Павлович, был вынужден смягчить приговор. Двоим, приговоренным к смертной казне, наказание заменили пожизненным заключением в Бобруйской крепости. Остальных четырех человек, в том числе и Виткевича, приговорили к ссылке в солдаты.
«В солдаты. Без выслуги. С лишением дворянства. Навечно. Конст.» Вот такую резолюцию наложил великий князь Константин на личном деле Виткевича.
И отправился наш герой в ссылку далеко-далеко, в Оренбургскую губернию. С марта 1824 года Иван Виткевич начал свою службу солдатом в Орской крепости, в 5-м линейном батальоне Отдельного Оренбургского корпуса. Тянуть солдатскую лямку в русской армии XIX века было далеко не сахар, а тянуть солдатскую лямку на самых границах империи, на окраине степи, откуда могли в любую минуту напасть бандиты, было тяжело вдвойне, а то и втройне. Но Виткевич не опустился, не сдался перед обстоятельствами, не пал духом. Он учил иностранные языки. Благодаря хорошим способностям Иван Виткевич выучил английский, французский, немецкий, персидский (фарси), узбекский, киргизский, чагатайский. Если к этому прибавить родные языки – русский и польский, то список языков, которым владел наш герой, получается более чем внушительный. Как ему удалось выучить столько языков в условиях солдатской муштры – решительно непонятно. Это нам урок – в самой тяжелой ситуации не надо опускать руки, но стараться получить новое образование.
И знание языков нашему герою помогло. Правда не сразу, а примерно на пятый год службы… В 1829 году в Орск приехал немецкий писатель и естествоиспытатель Александр Гумбольдт.
Ему нужен был переводчик. Как вы понимаете, в Орске знатоков иностранных языков тогда было не очень много. И тогда начальство вспомнило о существовании солдата-полиглота… В общем, Ивана Виткевича приставили к Гумбольдту в качестве переводчика. А может и не только переводчика…. Кто же сейчас об этом скажет? Как-никак не просто ученый, а немецкий ученый, и приехал он на приграничную территорию Российской империи. А можно было быть полностью уверенным, что он приехал исключительно с научными целями? То-то и оно… В общем, я не удивился бы, если бы узнал, что Виткевич еще и присматривал за немецким ученым. Ну, на всякий случай... Впрочем, доказательств этого у меня нет. Кстати, эта фраза, насчет отсутствия доказательств, будет упоминаться очень часто в данной статье, по крайней мере чаще, чем обычно. Потому что очень много недосказанного в биографии нашего героя, очень много пробелов в документах. Приходится как-то выходить из положения.
Гумбольдту Виткевич очень понравился. Настолько понравился, что он ходатайствовал перед оренбургским генерал-губернатором Перовским и петербургским начальством о присвоении нашему герою унтер-офицерского звания. И, представьте себе, просьбу удовлетворили, несмотря на статус политического ссыльного.
В 1831 году Виткевич переводится на службу в Оренбургскую пограничную комиссию, а в мае 1832 года ему присваивается звание портупей-прапорщика. Кстати, Оренбургская пограничная комиссия очень примечательное ведомство. Настолько примечательное, что нам стоит сделать нелирическое отступление и поговорить о нем подробнее.
Очень непростая контора с очень простым названием – Оренбургская пограничная комиссия была образована в 1774 году по инициативе уже известного нам Никиты Ивановича Панина. Правда, называлась она Оренбургской экспедицией иноверческих и пограничных дел при Оренбургской губернской канцелярии. В январе 1782 года ее переименовали в Оренбургскую пограничную экспедицию, а в марте 1799 года она получила уже привычное нам название – Оренбургская пограничная комиссия, сокращенно ОПК.
Первоначально основной задачей комиссии было разрешать земельные споры между киргизами, башкирами, оренбургскими и яицкими казаками. Еще она занималась освобождением угнанных в рабство русских людей, а после крестьянской войны под предводительством Пугачева комиссии было поручено вести следствие в отношении участников бунта, а также заниматься оперативным розыском скрывшихся бунтовщиков. Вот так, постепенно, ОПК стало органом разведывательной и контрразведывательной деятельности.
Основной задачей Оренбургской пограничной комиссии в начале XIX века - это сбор разведывательной информации, относящейся к Кокандскому, Бухарскому, Хивинскому ханствам, Кашгарии, Афганистану, британским владениям в Индии. Отдельно перед организацией ставилась задача противодействия британской разведке в регионе. Вот в такую замечательную организацию попал на службу наш герой.
И тут у Виткевича началась очень интересная жизнь. Сегодня он мог исполнять обязанности переводчика во время официальных переговоров, а назавтра с оружием в руках отбиваться от разбойников. А что делать? Дикая степь, знаете ли, тут разные люди шастают.
А потом Виткевича назначили адъютантом к оренбургскому генерал-губернатору графу Перовскому. Это тоже очень примечательная и неординарная личность.
Граф Василий Алексеевич Перовский был незаконнорожденным сыном одного из фаворитов Екатерины II Алексея Разумовского. Участвовал в Отечественной войне 1812 года, был ранен, попал в плен. После войны был близок к декабристскому движению, однако арестован не был. Да и на карьере его это никак не отразилось. Возможно, это было связано с тем, что после освобождения из плена Перовский оказался в свите великого князя Николая Павловича, будущего императора Николая I, который Василия Алексеевича ценил и всячески продвигал по службе. В 1833 году Перовского назначают оренбургским генерал-губернатором. Василий Алексеевич Перовский очень много сделал для продвижения русских интересов в Центральной Азии. Повторюсь, замечательный человек был. Обязательно напишу про него, если будет время.
9 ноября 1835 года Иван Виткевич отправился с купеческим караваном в казахские степи. Первоначально предполагалось отправить его в Хиву и Бухару, но Перовский эту миссию запретил, указав на опасность для жизни Виткевича. Поэтому было решено ограничиться казахскими степями. Но наш герой все равно оказался в Бухаре? Как? Почему? Непонятно. Сам он в своей «Записке, составленной по рассказам оренбургского линейного батальона № 10 прапорщика Виткевича относительно пути его в Бухару и обратно» (кстати, «Записка…» являлась секретной и была опубликована только в 1983 году), говорит об этом очень туманно.
«Назначение мое ограничивалось пределами степи, но обстоятельства принудили меня проникнуть далее и побывать даже в самой Бухаре» Что это были за обстоятельства, и почему они так сложились – Виткевич не сообщает.
Наш герой провел в Бухаре почти четыре месяца. Он собирал разведывательную информацию и провел ряд переговоров. О торговле, об освобождении русских пленных…
Переговоры часто проходили весьма и весьма бурно. Во время обсуждения торговых вопросов власти Бухары угрожали прекращением торговли с Россией и сближением с Англией. В ответ Виткевич резонно заметил, что англичане, в отличие от русских, бухарский хлопок и сушеные фрукты закупать не будут. И вообще, в этом случае Бухара остается без русских меди, железа, а также других изделий нашей промышленности. Виткевич предложил бухарским властям хорошо подумать над этим. А чтобы им лучше думалось, наш герой включил опцию «доброе слово и пистолет». Виткевич пригрозил арестом всех бухарских товаров, находящихся в русских городах. В ответ бухарские власти решили арестовать.. самого Виткевича. Тогда наш герой…. Впрочем, предоставим слово самому Виткевичу. «Я схватил пистолеты, пнул их за пояс, надел дорожный малахай свой и побежал к кушбеги (высшее должностное лицо Бухарского эмирата, типа премьер-министра – Н. Г.), где заявил ему, что в Бухаре не останусь, хоть умру, и что каждому, кто вздумает задержать меня дорогой, у меня ответ готов вот какой – и откинул полу халата и указал на пистолеты». Вот такие страсти бушевали во время дипломатических переговоров в Бухаре.
По некоторым данным, это было не единственное посещение Виткевичем Бухары. Якобы это было единственное ЛЕГАЛЬНЫЙ визит, а было еще два нелегальных, то есть всего получается три посещения Бухары. Мало того, есть гипотеза, что Виткевич и Хиву нелегально посетил. Документальных подтверждений этому нет, но такое вполне могло быть. Учитывая характер деятельности нашего героя.
Переговоры закончились успешно. Успешно, по меньшей мере в том, что Иван Виткевич вернулся в Орск 18 апреля 1836 года. А мог, кстати, и не вернуться… Причем вернулся не один, а с послом афганского эмира Хусейном-Али. А так как Хусейн-Али ехал в Петербург, то в качестве сопровождающего туда поехал и Виткевич.
В столицу Российской империи они прибыли 2 июля 1836 года. Начались секретные переговоры, которые продолжались почти год. В которых самое непосредственное участие принимал, в качестве переводчика, и Иван Виткевич.
В мае 1837 года афганский посол Хусейн-Али выехал из Петербурга на родину. Его сопровождал… Виткевич. Сопровождал потому, что в российском министерстве иностранных дел было решено «… чтобы офицер этот (Виткевич – примечание мое – Н. Г.), как знающий восточные языки, сопровождал его до самого Кабула и вручил подарки, следующие к афганским владельцам». Он получил инструкцию, где предписывалось: «…собрание всяких сведений об Афганистане и других местностях», а также договориться с местными купцами о торговле с Россией. А еще Виткевич должен был постараться помирить Афганистан с Персией, а также пообещать афганцам субсидию в 2 млн. рублей наличными и еще на 2 млн. рублей товарами.
А теперь небольшое лирическое отступление, насчет того, почему России тогда так был важен Афганистан. Во-первых, Афганистан – страна, находящееся в самом центре Передней Азии, и которая только из-за своего географического положения оказывала очень серьезное влияние на положение всего региона. Во-вторых, Британская империя предпринимала настойчивые попытки подчинить Афганистан себе. Английские войска, вторгшиеся из Британской Индии, захватывали неконтролируемую официальными афганскими войсками зону афганских племен. В самом Кабуле было неспокойно. Там шла борьба патриотически настроенной партии во главе с афганским эмиром Дост-Мухаммед-ханом и партии проанглийской.
А теперь - чем непосредственно грозил России захват Афганистана Британской империей. Тем, что в этом случае англичане получали доступ в зону владения туркменских племен. А это уже было «мягкое подбрюшье» России.
Виткевич прибыл в Кабул в декабре 1837 года. И здесь, в столице Афганистана, состоялась одна из самых блистательных дуэлей русской и английской разведок. Нашему разведчику Виткевичу противостоял один из самых знаменитейших английских шпионов Александр Бернс.
Первый шаг в этой битве сделали англичане. Дело в том, что несмотря на все усилия, сохранить в тайне поездку Виткевича не удалось. Русское посольство обнаружил британский лейтенант Генри Роулинсон и сообщил кому следует. Генерал-губернатор Индии, узнав о миссии Виткевича, направил афганскому эмиру через Бернса письмо, в котором он потребовал в грубой, крайне вызывающей, оскорбительной форме не иметь никаких дел с русским посланником без одобрения полковника Бернса. Самому же Александру Бернсу предписывалось предупредить лично правительство Афганистана о последствиях, если они не примут во внимание это требование, и предпримут «недружественные» действия в отношении Британии. Как говорится: «Государственный суверенитет? Нет, не слышали!»
Бернс был, мягко говоря, не в восторге от этого письма, поскольку, будучи опытным разведчиком, прекрасно понимал, к чему это приведет. Но распоряжение вышестоящего начальства не выполнить не мог.
Афганский эмир принял Ивана Виткевича 21 апреля 1838 года. Это была первая встреча Дост-Мухаммеда с русским агентом, но далеко не последняя.
Действуя в соответствии с полученными инструкциями, полковник Бернс потребовал от афганского эмира отказаться от контактов с русским посланником, прибегнув к угрозам и шантажу. Афганскому эмиру это почему-то не понравилось, и он потребовал от Бернса покинуть Афганистан, что англичанин и был вынужден сделать 27 апреля 1838 года. Это было одним из самых серьезных и позорных поражений английской разведки.
А дальше Виткевич смог добиться заключения договора о примирении афганских властей (кабульских и кандагарских), а также Афганистана с Персией. Россия должна была выступить гарантом этого договора. Это был большой успех русской дипломатии.
Но тут вмешались англичане. Они потребовали отзыва Виткевича, обвинив его во враждебной деятельности, которая «серьезно угрожает отношениям между двумя державами». Министр иностранных дел граф Нессельроде, опасаясь войны с Британской империей, уступил. Виткевич был отозван.
Иван Виткевич прибыл в Петербург 1 мая 1839 года, с большим архивом, а 9 мая 1839 года его тело, с огнестрельной раной головы, было обнаружено в номере гостиницы «Париж», где Виткевич остановился после приезда в Петербург.
Камин был забит пеплом от бумаги, а на столе была записка, в которой было написано следующее:
«Не зная человека, которого участь моя занимала [бы] в каком-либо отношении, удовлетворительным нахожу объяснить, что лишаюсь жизни самопроизвольно. Как Азиатский департамент министерства иностранных дел есть присутственное место, от которого в настоящее время завишу, то покорнейше прошу сей департамент распорядиться приходящимся мне за два года жалованием от 1 Оренбургского полка следующим образом: 1. Удовлетворить купца Лихачева на Невском проспекте, против Гостиного двора, за взятые мною в магазине офицерские вещи, всего около 300 руб. асс. 2. Дать портному Маркевичу 500 руб. ассиг. в удовлетворение за платье, заказанное у него, но еще не полученное. 3. Находящемуся при мне человеку Дмитрию прошу позволить воспользоваться всеми вещами, какие при мне теперь находятся. Все бумаги, касающиеся моего последнего путешествия, сожжены мною, и потому всякое об них разыскание будет тщетно. Всякие расчеты с хозяином трактира «Париж» кончены мною по 7-е число сего мая, буде за 7 мая окажется какое требование, то покорнейше прошу департамент приказать удовлетворить из означенных выше денег. 8 мая 1839 года в 3 часа утра. Виткевич».
По поводу случившегося было выдвинуто несколько версий. Одна из них – граф Нессельроде очень грубо отчитал Виткевича, и именно из-за этого он и застрелился. Эту версию очень активно выдвигали английские историки. Например, Перси Сайкс, не просто английский историк, а генерал английской армии, то бишь «историк в погонах».
«После возвращения Виткевича в Петербург, ему было отказано в аудиенции у гр. Нессельроде, заявившего, что «не знает никакого поручика Виткевича, хотя слыхал об авантюристе с такой фамилией, который недавно занимался интригами в Кабуле и Кандагаре». Виткевич, зная о недавнем британском протесте и полагая, что является жертвой бездарного Нессельроде, написал ему письмо, полное упреков, и пустил себе пулю в лоб».
А вот тут есть нюансы. В действительности Нессельроде сам послал Виткевича в Афганистан и составил ему подробнейшую инструкцию, которой Иван Виткевич старался придерживаться. Кроме того, мы выше привели это самое письмо. Как мы видели, имя Нессельроде там не упоминается вообще. Так что английский «историк в погонах» лукавит.
Мало того, у нас есть письмо вице-директора Азиатского департамента министерства иностранных дел Российской империи Л. Г. Сенявина к Перовскому, в котором он пишет совсем другое.
«В Петербурге Виткевич пробыл... только 8 дней; он был очень хорошо принят министерством, и в самый день его смерти приготовлен был доклад о переводе его в гвардию и о награждении сверх того орденом и деньгами. При свидании с ним я ему сказывал, какое благосклонное участие Вы принимали в нем, как Вы беспокоились, услышав, что он будто бы заехал в Хиву и был там убит, как пред отъездом Вы мне особенно рекомендовали устроить приличное ему вознаграждение за трудную его экспедицию. Притом я присовокупил, что он может надеяться на получение награды. Казалось, он был очень доволен и весел еще за день до его смерти... Накануне его самоубийства, говорят также, видели его в середине дня, и он тоже был весел; вечер же он просидел у Симонича и, возвратясь оттуда, заперся в своей комнате по обыкновению, велел себя разбудить на другой день в 9 часов, а сам между тем застрелился».
Вы меня извините, но между версией английского генерала-историка и версией непосредственного начальника Виткевича, изложенной в письме к генерал-губернатору Оренбургской области я доверяю версии непосредственного начальника Виткевича.
И еще, есть информация, которая не подтверждена, но о которой я умолчать не могу. Вроде бы количество пепла, обнаруженного в номере, явно не соответствует тому количеству бумаг, которые привез Виткевич из своего путешествия. Так что вполне возможно, что было сожжено что- то не очень важное, а главные бумаги были похищены. Кстати, пропал и проект договора, заключенный в Кабуле и привезенный Иваном Виткевичем с собой в Петербург. И еще одна трогательная подробность… Оригинал якобы предсмертного письма Виткевича не сохранился. Или, по крайней мере, пока не обнаружен в архиве. Есть только рукописная копия. Так что мы даже не можем сличить почерк, которым написано письмо, с почерком Виткевича. Случайно пропал подлинник или нет – это тоже сказать не могу.
Есть еще одна точка зрения на гибель Виткевича. В 1905 году, вышел рассказ Я. Я. Полферова «Предатель. Из времен графа Перовского» где автор, ссылаясь на записки полковника Сунгурова, много лет прослужившего в Оренбургском крае, пишет, якобы в ночь перед царской аудиенцией в номер к Виткевичу зашел его старый друг пан Тышкевич. И выслушав восторженные рассказы Ивана Виткевича про его подвиги и будущую награду, сказал ему: «Стыдись, пан Виткевич... Ты говоришь про свое поручение, как про какой-то святой подвиг... И это ты, который не задумался принести в жертву свою жизнь, богатство и почет во имя идеи освобождения дорогой родины от рабства... И вдруг сам же способствуешь порабощению самостоятельных государств. Ты, презиравший предателей, сам стал шпионом и предателем...» После этих слов Тышкевич почти убежал из номера, а Иван Виткевич зарыдал и "качал головой и скрежетал зубами. - Предатель... Да, верно, предатель..., - шептал он. - Так да будет же все проклято!" Короче, после этого разговора Виткевич в расстроенных чувствах сжег все бумаги и застрелился.
Не кажется ли вам, друзья мои, что в этом рассказе Иван Виткевича выглядит и действует скорее как экзальтированная гимназистка или воспитанница института благородных девиц, чем боевой офицер, неоднократно смотревший смерти в лицо? Или от кого Сунгоркин узнал о произошедшем? От пана Тышкевича? Ведь в номере находились только Виткевич и Тышкевич. Виткевич застрелился, и остается только Тышкевич…
И еще, до кучи… О существовании записок полковника Сунгоркина историкам ничего не известно. Автор рассказа Полферов допускает ряд явных неточностей, и вот лишь наиболее заметные: Виткевич у него красавец-офицер, сосланный за участие в польском восстании 1831 года (как мы видели выше, он не был никаким офицером, а был гимназистом, и сослан был не за участие в польском восстании, а за участие в тайном гимназическом обществе), помолвленный с графиней Потоцкой (Виткевич не был помолвлен ни с какой ни с какой графиней, просто в силу малолетства). И т. д. и т. п. Кстати, а кто такой пан Тышкевич?
Я бы не упоминал про этот рассказ, если бы версия о самоубийстве «на почве угрызений совести», порожденная этой чухнёй, не зажила своей самостоятельной жизнью и не попала бы не только в статью из Википедии, иностранный владелец которой нарушает законы РФ, но и в статьи уважаемых исторических журналов.
И да, если кто-то не верит автору статьи, может сам прочитать рассказ Я. Я. Полферова «Предатель. Из времен графа Перовского». В интернете, он есть.
Официально Виткевич покончил жизнь самоубийством. А по моему мнению он был убит, став жертвой русско-английского противостояния. Понятное дело, это моя личная точка зрения. Никаких стопроцентных документальных доказательств ни той, ни другой точки зрения нет и не будет.
Что касается соперника, противника, «спарринг-партнера» Виткевича в Большой Игре Александра Бернса, то его судьба была еще более страшной. Изгнанный, как мы помним, из Афганистана, он вернулся туда вместе с английскими войсками после Первой Англо-Афганской войны. И был убит во время кабульского восстания 1841 года. Истерзанное тело Александра Бернса восставшие таскали по улицам Кабула. До сих пор неизвестно, где он был похоронен и был ли похоронен вообще.
Ничего тут не сделаешь! Ставка в Большой Игре была – человеческая жизнь! Ни больше и ни меньше !
На этом по Виткевичу все. Надеюсь, читатели статьи узнали немного больше об этом удивительном, но незаслуженно забытом человеке, сделавшим очень многое для упрочения положения нашей страны в Азии .
Следующая, заключительная, третья часть, посвященная русским героям Большой Игры , будет рассказывать о не менее достойном человеке. Следите за публикациями.
Автор: Николай Ганчук
Автору на посещение библиотеки
Сбер 2202 2023 2828 3621