Марфа поселилась на заимке у Василея. Изба ей понравилась, добротная, крепкая, просторная, не то, что у нее курятник. В такой только и жить не тужить, но что-то все равно омрачало каждый день. Марфе казалось, что на нее кто-то смотрит, следит за ней. Она оглядывалась, долго всматривалась в частокол пытаясь посмотреть сквозь толстые бревна, но никого не видела. Ей казалось, что опасность исходит оттуда из леса, женщина стала бояться оставаться на заимке одна. Да Василей и не оставлял ее, ему нравилось быть подле Марфы. Наконец-то он был счастлив. Долго ждал он, когда приведет Марфу в избу, как жену, и наконец дождался.
-- Ой, Василей, что-то мне не по себе здесь, так и кажется, на меня кто-то смотрит, следит, оглянусь, а никого нет. Вон даже икона твоя, матерь Божья и та на меня с укором смотрит. Видать не место мне здесь. Может, перейдем в мою избу?
-- Да ты что Марфа? Ну что ты выдумываешь? Я можно сказать только жить начал, а ты назад уже захотела. Пойдем-ка, я тебе что покажу, -- он повел Марфу в сарай. Там в сарае был полумрак, маленькое оконце давало мало света, но Василею он и не нужен был. Он прошел вглубь сарая, в углу засунул под стреху руку и достал большой сверток завернутый в грязную тряпицу.
-- Что это Василей? Марфа во все глаза следила за ним.
-- А вот сейчас в избу придем и все тебе покажу. Они вышли из полутемного сарая, прикрыли двери и пошли в избу. Василей нес сверток, а Марфа шла за ним, ей показалось, что в спину кто-то смотрит, спина вдруг заныло и ее опалило жаром.
-- Ой, да что же это такое? Вскрикнула женщина.
-- Ты чего Марфутка? Василей остановился, с тревогой посмотрел на свою зазнобу.
-- Да показалось мне, что в спину будто кто смотрит, так кипятком окатило со спины. И на сердце тревожно стало, -- пожаловалась Марфа.
-- Да будет тебе, успокойся, я вот тебе покажу что, у тебя сразу настроение улучшится. -- Пообещал Василей. Они зашли в избу, Василей подошел к столу, сгреб в одну сторону чашки и положил сверток на освободившееся место. Сверток был довольно массивный, тряпица на нем испачкалась. Василей оглянувшись на дверь встал из-за стола и подойдя к двери накинул крючок в петельку. --Заложимся от греха подальше, -- сказал он Марфе. Когда разворачивал сверток руки его подрагивали.
-- Да что же там такое? Думала Марфа и какой-то тревожный холодок заползал в душу. Василей между тем уже размотал тряпицу в которой оказалась малахитовая шкатулка ручной работы.
-- Ух ты, красота какая! -- Восхитилась Марфа.
-- Ага, это отец матушке купил у одного умельца в подарок. Матушка как раз перед самой смертью велела забрать шкатулку со всем содержимым. -- Он открыл тяжелую крышку шкатулки, и Марфа увидев, что там внутри тихо ахнула.
Фотинья продолжала слежку за отцовской заимкой. Она каждое утро бежала проверить, не окачурился ли душегуб? Когда видела его на подворье, ненависть со страшной силой закипала в ее израненном сердце. Фотька стояла и смотрела как отец со своей новой женой пошли в сарай. Они шли озираясь и оглядываясь.
-- Интересно, зачем они пошли в сарай, да еще так крадучись? Надо проследить, -- решила Фотька. В сарае они не долго были, девушка видела как они вышли и отец держал под рукой огромный сверток.
-- Что это там у него? -- Гадала Фотинья. -- Когда мы жили еще на заимке, что-то я не видела этого свертка, хотя нам не до этого было. От отца-душегуба все бежали в россыпную, как черти от ладана, -- вспоминала девушка. Она смотрела как отец с женщиной пошли по направлению к избе и у нее в душе поднялась огромная волна ненависти к этой парочке. Вот тут она и вылила всю свою ненависть в спину отцовской зазнобы.
-- Сто гвоздей вам в ноги, ни пути вам, ни дороги, -- прошептала начинающая ведьма в спину уходящим. Марфа вдруг остановилась как вкопанная и стала со страхом озираться.
-- Ага, долетело значит проклятие, -- с ядовитой ухмылкой подумала Фотька. Ей хотелось посмотреть, что в этой тряпице понес отец. Она привалилась спиной к частоколу, широко открыла глаза и замерла. Сознание ее постепенно успокаивалось, она сама себя вводила в такое состояние, что тонкое тело, отделилось и поплыло по направлению к избе. Сама же Фотька стояла привалившись к частоколу, будто заснула, только с открытыми глазами. Секлетинья тихо вышла из-за дерева, подошла к девушке, та стояла и не видела ведьму, широко открытые глаза не мигали и в них потух огонек жизни.
-- Что же ты творишь, девонька? -- Тихо спросила ведьма. -- Не отвечаешь? Ну-ну, я подожду пока твоя душа вернется из путешествия.
А Фотька в это время стояла рядом с отцом и следила за его действиями. Вот Василея что-то испугало и он побежал к двери, и накинул крючок, что бы никто не помешал. Астральное тело девушки зыбким воздухом переливалось рядом, только ее никто из этих двоих не видел.
-- Вот Марфушка смотри, -- вымолвил отец, открывая крышку шкатулки. Все наклонились над ней заглядывая внутрь. А там были богатства, каких и не снилось никому из этих троих. Золото лежало в больших и маленьких самородках внизу шкатулки. А сверху были золотые украшения искусной работы. Кольца сияли камнями, серьги переливались всеми цветами радуги. Толстое золотое ожерелье с зелёными каменьями лежало сверху и завораживало своей красотой.
-- Вот Марфуша, смотри какие мы богатые, выбирай, что тебе по душе здесь. Марфа стояла застывши, не могла оторвать взгляда от этой переливающейся всеми цветами радуги шкатулки.
-- Выбирай, все твое, -- Василей хватал драгоценности из шкатулки и осыпал ими Марфу:
-- Твое, все твое, -- повторял он с выпученными глазами.
Фотька вздохнула и прикрыла глаза.
-- Вернулась? -- Спросила Секлетинья.
-- Непутевая, ты Фотинья, такие вещи в одиночку не делают. И на что ты тратишь свою силу, свой дар, на месть к ироду? Зачем ты таскаешься сюда каждый день? Ненависть тебя сожрала Фотинья, остановись пока не поздно.
-- Я не могу, во мне будто огонь пылает, который погаснет со смертью душегуба. -- Сказала Фотька.
-- Ой, девонька на скользкий путь ты становишься, -- печально покачала головой старуха.
-- Ну, и где была? Почему покинула тело без подготовки? Ведьма с укором смотрела на Фотьку.
-- В избе была с этим извергом и его лахудрой. Смотрела, что они понесли из сарая. -- Сказала Фотька.
-- И что? -- Секлетинья с интересом смотрела на девушку.
-- Золото, много золота, и драгоценности: серьги, кольца, браслеты, и ожерелья, в общем много чего, -- сказала Фотька. Он свою, эту, обсыпал золотом, а матушке за всю жизнь платья нового не купил, -- со злостью сказала Фотинья.
-- Послушай Василей, а откуда столько золота и добра этого у твоих родителей? Спросила Марфа.
-- Так отец на золото наткнулся однажды. Как он рассказывал, тогда с рыбалки шел. Да, в этот день ему везло, удачный день. Улов богатый, считай полный мешок рыбы, вот он по берегу шел и под ногой что-то блеснуло, он туда, а там самородок золота с голубиное яйцо. Он, говорит, рыбу сбросил со спины и давай лазить, собирать и еще нашел. А потом он отнес рыбу и пришел уже к вечеру с лопатой и ситом. И еще намыл золота. Вот так мы и разбогатели. Отец про то место никому не рассказывал, даже нам с матерью. Он потихоньку стал обменивать золотишко на то, что нам нужно, на одежду, муку, и вот на эти побрякушки для матушки. -- Василей загреб в руку серьги да кольца, так и стоял рассматривая их будто в первый раз.
-- Вот эта шкатулка их и погубила, -- с горечью промолвил Василей.
-- Как погубила? -- Не поняла Марфа.
-- А вот так, я тогда уже отдельно жил, здесь на своей заимке, а они там на Ирени остались. Отец слишком часто менял золото на все, ну его и проследили.
-- А кто проследил? -- Не поняла Марфа.
-- Так лихой народ и проследил, они вели его до самой заимки. А матушка как раз перед самой смертью мне шкатулку передала, отец даже и не знал. Вот к ним ночью разбойники и влезли. Матушку сразу порешили, а над батюшкой поиздевались, пытали, видать спрашивали, где богатства? А батька и сам не знал, где, матушка не успела ему сказать. Ладно, не хочу вспоминать, тяжело очень.
-- Послушай Василей, а нас за это золото не порешат как твоих родителей? -- С испугом спросила Марфа.
-- Да отчего нас убивать? Мы золото с умом будем продавать, ведь о том, что оно у нас никто и не знает. -- Успокоил он Марфу.
-- Ну, я возьму вот эти сережки и перстенек под стать им, -- молвила Марфа разглядывая на руке перстенек с изумрудом.
-- Бери моя красавица, все твое..
Фотька теперь не находила себе места, как отомстить душегубу. Она еще сильнее возненавидела его.
-- Фотинья, а когда ты стала путешествовать по мирам? -- Спросила ведьма.
-- Да вот недавно, когда матушка мне приснилась, я проснулась, и так мне тоскливо стало, так с ней увидеться захотелось. Вот тогда в первый раз у меня получилось покинуть свое тело.
-- А ходила куда? -- Спросила ведьма.
--Да.. -- Фотька вдруг замялась, стала что-то невразумительно придумывать..
-- Где была? -- Строго спросила Секлетинья.
-- Говори мне правду, а то я и так вырву из тебя ответ магически. Пригрозила ведьма.
-- К матушке, на тот свет ходила, в гроб к ней заглянула, -- выкрикнула Фотька.
-- Лежит родненькая, тихая и спокойная, и тлен ее не тронул. Я посидела там подле нее, а потом попрощалась и вернулась.
-- Да ты девка ополоумела что-ли? Где это видано мертвых беспокоить? А если бы ты ее разбудила, и что тогда делать? Мать неуспокоенная бы бродила по земле. Не смей больше этого делать, не смей! -- Ведьма разбушевалась ни на шутку.
Фотька сидела втянув голову в плечи.
-- Ну, не буду больше, хватит меня отчитывать. -- Бубанела себе под нос Фотька...
Продолжение следует...