В храме в праздничные дни службы шли каждый день. Иван ходил вместе с отцом, помогал ему. И каждый раз удивлялся, что народу на этих службах все только больше становится. Как мать и говорила, среди крестьян он частенько видел приезжих из города. Видно правда слава об удивительной певчей разносилась не только по деревням, но и по городу. Вот и приезжали люди послушать. В чаше для пожертвований на храм частенько оказывались рубли и даже червонцы. Вряд ли крестьяне смогли столько жертвовать.
Храм приносил все больше денег. Отец Николай посчитал и решил, что теперь они сами себя могут содержать, хватит денег и притчу платить, да еще и останется на содержание храма. На третий день января нового года, поехал батюшка к благочинному с ходатайством, чтоб стать церкви в Лисе самостоятельной, не быть приписанной к Галицкому.
С отцом поехал и Иван. Хотел он убедиться, что место обещанное ему сохранено и ждет нового священника. В храме, где отец Николай рассчитывал найти Беневоленского, его не оказалось. Служка доложил, что благочинный сейчас дома находится.
- Мне бы обязательно свидеться нужно. По делу важному.
Шустрый мужичонка подсказал, чтоб шли они к благочинному прямо домой. Может и примет он их, а не примет, так время назначит.
Где живет Илья Беневоленский, отцу Николаю не надо было объяснять. Все жители Царевосанчурска знали этот дом, большой, двухэтажный, рядом с которым раскинулся рукотворный парк с прекрасной оранжереей. Лошаденка быстро довезла их до нужного дома. Хозяева привязали ее на привязь. Сами вошли в дом.
Батюшка, хоть и сам был не из бедных, удивился богатому убранству дома. Благочинному было доложено об их прибытие. Иван даже удивился, что такой важный человек принял их незамедлительно. Мог бы ведь другое время назначить.
Им было предложено обождать в зале. Иван не успел даже оглядеться, как к ним вышел благочинный. Он был в домашней одежде. Странно, но от этого волнение у Ивана улеглось. Хоть он и не хотел его показывать отцу, но внутри все трепетало. Сейчас он чувствовал себя, как будто в гостях а не на аудиенции у большого начальника.
Речь зашла о церкви в Лисе. Отец Николай тщательно обрисовал состояние дел. У него все было записано, все учтено, и даже сделаны расчеты на весь предстоящий год.
- Ну отец Николай, ты основательно подготовился. Что же, пора видно стать церкви самостоятельной. Я сделаю соответствующие распоряжения.
Только потом батюшка осмелился спросить про сына. Ждет ли его место в Царевосанчурском храме. И тут все оказалось так, как и было обещано ранее. Благочинный посмотрел на Ивана и вдруг словно тучка проплыла по его лицу. Молодой человек невольно оглядел себя, подтянулся. Он не мог понять, что же в нем не понравилось.
Не знал Иван, что сыновья благочинного не пошли по его стопам, а пошли в науку, да мало того участвовали в каких то революционных кружках, чем немало досаждали именитому отцу. Поэтому и омрачился Илия, поглядев на будущего новоявленного священника, позавидовал даже отцу Николаю. У него то не будет такой заботы, в какой храм сыновей пристроить.
От благочинного отец с сыном вышли в хорошем настроении. Все, что они хотели, они сделали.
- Ну что, теперь Василия с Василисой навестим. Думают они домой возвращаться или все еще тут будут.
Молодых людей дома не оказалось. Была только жена истопника, которая на время присутствия гостей в доме, выполняла роль кухарки.
- Нету их. И к обеду не приходили. Видно в гостях где то. Они ведь мне не докладывают. Мое дело только наварить, а там уж как хотят.
- Ну что, Иван. Давай хоть мы вдвоем потрапезничаем.
Пока Иван с отцом обедали, пришли и Василий с Василисой. Они удивились, увидев неожиданных гостей на кухне.
- А мы в гостях были у матушки Ефимии. Батюшка, ты ведь помнишь ее.
Конечно же он помнил. Но помнил и то, что там есть Виктор, матушка Серафима которого уже спала и видела своим зятем.
- Вы что, домой то не собираетесь?
- Мы до Богоявления здесь побудем. Василий тоже по городу соскучился. Вот на Крещение за нами лошадь пришли, батюшка.
Василиса была веселой, все время улыбалась и многозначительно переглядывалась с братом. Если она только и посещала матушку Ефимию, то Василия приглашали то одни, то другие. Он с удовольствием отвечал на все приглашения друзей. Сестре же признался, что присматривает для себя невесту. Поэтому и хочет побывать у многих, присмотреться, чтоб не ошибиться в выборе. Хотя что ему спешить, сперва погулять надо. В деревне сильно не разгуляешься.
На Виктора Василиса поглядывала еще когда гимназисткой была. Но тот совершенно не обращал на нее внимания. Но в этот раз при первой встрече, Виктор был поражен. Перед ним стояла красивая девушка, даже и не скажешь, что она намного младше его. И как это раньше он не замечал ее. С первой встречи у них завязался пылкий роман, а матушка Ефимия всеми своими силами способствовала этому.
Поэтому будь ее воля, девушка бы вообще в деревню не стала возвращаться, осталась бы здесь. Но школа, работа, она не могла просто так взять и все бросить. Хотя бы этот год ей просто необходимо доучить своих учеников. А летом она уговорит батюшку с матушкой, чтобы нашли ей работу в городе. Может и учительницей получится у них ее пристроить. Тем более, что Василисе нравилось возиться с малышами. Да и вообще работу учителем она считала для себя самой подходящей.
- Ну что, Иван, домой поехали, больше никто не хочет с нами ехать.
- Батюшка, ну не сердись, - начала ластиться к отцу дочка.
-Да я и не сержусь. Знаю, что ты по городу тоскуешь.
Лошадь на улице уже заждалась. Скорее бы уж домой, в конюшню, где тепло и ветер не дует и сена вволю. Поэтому как только Иван с батюшкой сели в сани, лошадь затрусила быстрым шагом. Она уже знала эту дорогу, даже погонять и направлять ее не надо. Сама добежит.
Отец Николай завернулся в тулуп и задремал. В череде этих праздников он сильно уставал. Возраст давал себя знать. Целый день на ногах. Домой только поспать да поесть приходил. А то все в храме. Хорошо, что эту неделю Иван еще ему помогал.
Иван же привалился на локоть и любовался дорогой. Белоснежные поля, засыпанные снегом. Березки вдоль дороги. Пусть они сейчас темнеют забором, но он живо представил, как тут будет зелено летом. Вдруг впереди увидел Иван, как белый клубок катится. Что за наваждение. Присмотрелся, заяц скачет по снежной целине. Снег белый и он такой же. Сразу и не узнаешь косого. Видно голодно в лесу ему стало, поближе к деревне подался. Может стог где стоит, так поживится. В деревню то вряд ли попрыгает. Собак побоится.
Иван по мальчишечьи свистнул. От испуга косой подскочил вверх, перевернулся через себя и попрыгал в другую сторону. Но и отец Николай подскочил от неожиданного свиста.
- Ты чего, Иван?
Ему даже стыдно стало перед отцом. Надо же, совсем как мальчишка засвистел и даже не подумал про отца.
- Прости, батюшка. Зайца увидел, не удержался. Его то испугал, а тебя еще больше. Вот дурная голова.
- Да что ты. Не так уж я и испугался. Просто неожиданно все получилось. Вот и подскочил.
Они оба рассмеялись.
- Нет, заяц то сильнее испугался, подпрыгнул, да через голову перевернулся. А ты только подскочил.
И опять они рассмеялись. И на сердце у отца Николая тепло стало.
Матушка Серафима уже ждала их. Не успели в дом войти, как вопросами засыпала. Сперва о том, встречались ли с благочинным. Или день другой им назначили. И была она несказанно удивлена, что принял тот их на дому, да еще и сразу. Обрадовалась, что церковь станет скоро самостоятельной. И что Ивана место дожидается, тоже обрадовало ее.
Но даже не это матушку волновало. Больше то хотела узнать, как там Василий с Василисой поживают. Батюшка ответил, что живут, как Бог поставил. Он даже и не заметил счастливых глаз Василисы и то, как переглядывались брат с сестрой.
Но от цепкого взгляда Ивана ничего это не ускользнуло. Не стал он при отце всего говорить, что заметил. У него и так голова забита проблемами. Не зачем еще добавлять. Да и не проблемы это вовсе. Все когда то женятся и замуж выходят. Он потом, когда останутся с матерью наедине ей все расскажет. Видно ведь по ее глазам, что она хочет услышать.
- Вы с дороги то голодные. Давайте раздевайтесь, да есть будем.
В это время дверь отворилась, в дом вошла Федоска с пустыми ведрами. Она накормила скотину и ведра в дом принесла, чтоб завтра с утра наготове были. Глаза Федоски встретились с внимательным взглядом Ивана. Девушка смутилась, засобиралась домой.
- А что, Федосья, поужинай с нами. - Предложил Иван. Матушка его поддержала. Федоска противиться не стала. Чего тут скромничать, зовут за стол, так отказываться нечего.
Серафима поставила на стол еще одну тарелку с картошкой. Все встали перед едой помолится. И вновь голос девушки заставил сердце Ивана биться чаще. Ну не мог он оставаться спокойным, когда она пела или даже просто говорила.
Отец Николай от чая отказался. Он выпил стакан молока из печи. Пока корова своя была в запуске, приходилось покупать молоко у крестьян. Зимой еще не больно то найдешь, чтобы его продавали. Самое время такое, когда коровы не доятся. Пришлось поспрашивать. В мясоед отец Николай всегда на ночь пил молоко. Считал, что полезно это для здоровья, для крепкого сна.
А матушка любую трапезу завершала чаепитием. Она сама признавалась, что если чаю не попьет, то вроде как и не ела. Поэтому уже стоял на столе самовар и фыркал паром. Пришлось приглушить его заглушкой, чтобы успокоить.
- Федосья, а чем ты вечерами занимаешься.
Бесхитростная девушка начала рассказывать, что сейчас святки, работать грех, поэтому и гуляет она с девками все вечера. Про то, как гадают, катаются с гор, играют. Весело всем.
- Жалко вот только. Святки то скоро кончатся. А с ними и гулянья. Снова работа. Я буду лен прясть. Дарья мне дает свои кросна, штобы соткать полотно.
Потом она выложила все, как копит себе деньги на приданое. И прячет старательно их от своих домочадцев. Вот и полотно ткать стала, в сундук складывает.
- А что, Федосья, жених у тебя есть?
- Нету. Кому я без приданого то нужна. Парни то липнут ко мне, а свататься то не сватают. Но я коплю, стараюсь. Может и посватает кто. Да я ведь тоже не хочу, штобы совсем бедный жених был.
Ивану до боли стало жалко эту девушку. Вот никакой в ней хитрости нет, никакого жеманства. Что думает, то и говорит. Он вспомнил купеческих дочек, с которыми встречался на приемах с Василием. Как кичились они друг перед дружкой богатством своих папенек, а внутри их была пустота. Поговорить не о чем, разве что о нарядах, приемах, да слушать городские сплетни.
Вот и сбежал он из города. Среди множества красавиц тоскливо совсем стало. А эта неграмотная простушка раскрывает перед ним все свои секреты , а он бы слушал и слушал ее.