И спросили меня: «Жив ли ты?»
Я сказал: «Если с ней, то да!»
Свои рабочие дни в том небольшом рекламном агентстве я ценил за их размеренный хаос и свои возможности.
Мы старались придерживаться определённого графика в работе, ориентируясь на пятидневку, но в то же время я всегда мог отпроситься, скажем, на свадьбу, и вернуться переломанным дня через три.
Такое порицалось без осуждений.
В тот день (это было 20 марта в Санкт-Петербурге, это уточнение избавит меня от описания серого неба, мёрзлой погоды, грязных сугробов и всего остального) в тот день ближе к обеду за мной зашёл Коля.
Коля не имел отношения к моей работе, только ко мне, Коля был мой лучший товарищ и друг.
Несмотря на мальчишескую внешность, он уже имел статус военного ветерана, чем подкупал родительское доверие тех, к кому заходил. С Колей меня отпустили с работы и дали с собой бутербродов))) Шучу, но в руках у меня была посылка, ящик с конфетами, я собирался её отправить другому другу, как раз скрывающемуся в это время в армии от бандитов.
С Колей и посылкой мы двинулись в путь, в сторону института девиц.
— Беликов, посылку отправишь позже, у них там сегодня только три пары, мы как раз к окончанию занятий сейчас подойдём. Я там видел одну кареглазую, ты даже не представляешь...
Коля был настолько очарован, что без умолку говорил только о ней.
Я стал декламировать вслух стихи.
— Беликов, ты зачем сейчас так?
— Разминаюсь! Мне кажется, я смогу с такой девушкой прожить целую жизнь. Коля, без обид, ладно? Я, пожалуй, на ней женюсь! )))
А ведь я тогда ни разу её даже не видел ещё, Лену мою.
Потом была прогулка по Петербургу и зимний сад «Олимпия», конфеты из посылки, лёгкое вино кружило юные головы, и были стихи, стихи, стихи...
Этот сад «Олимпия» на Московском проспекте стал местом нашей с Леной встречи, годами ранее я малышом гулял в нём с мамой, наш фамильный дом находится неподалёку, на 1-й Красноармейской на углу, прямо напротив метро. В этом доме я гостил у бабушки, в нём родилась моя мама, в него семья вернулась после войны, в нём осталась прабабушка Настя в блокаду.
Там сейчас «Бургеркинг» или что-то ещё на втором этаже, а над ним окна нашей квартиры. На широком подоконнике одного из них я мальчишкой любил сидеть, смотреть за окно на проспект, на редкие тогда проносящиеся мимо с нарастающим гулом автомобили, на бегущие по рельсам трамваи, созвучные звоном с заколоченным тогда Троицким собором неподалёку, на спешащих на занятия студентов Технологического института напротив, я смотрел и пытался представить себе свою жизнь.
Вовка, сынок, всё примерно так и было, как я тебе и рассказывал, мы с твоей мамой познакомились в зимнем парке во время прогулки 20 марта в Петербурге на стыке двух тысячелетий! )))
А года четыре спустя чуткий Борис Гребенщиков написал песню «Вброд» по мотивам нашей истории.
Продолжение по ссылке
Предыдущая глава
Оглавление.