Невидимый страж Корнелии
Он
В её длинных волосах золотилось яркими переливами солнце, играя в шелковистых прядях, свежий ветер обдувал её личико с пухлыми губками и очаровательным вздёрнутым носиком, она то и дело напряжённо поворачивала голову и смотрела, далеко ли от неё бегу я. А я тогда совершенно растерялся, глядя на неё, и даже не пытался догнать, не говоря уж о том, чтобы перегнать её стремительно бегущую фигурку.
Это был первый класс и какие-то нелепые спортивные соревнования. Конечно, я тогда проиграл ей, и проиграл бы ещё раз, и ещё, несмотря на возмущённые вопли моих одноклассников.
Не понимаю, почему я не видел её в школе раньше, почему не встречал взгляд этих бездонных голубых глаз, где я был, когда она ходила по коридорам, смеялась с подружками, дралась портфелем на спортивной площадке? Это потом оказалось, то она просто перевелась из другой школы, и появилась в параллельном классе непосредственно перед этими дурацкими соревнованиями.
Я тогда устроил матери жуткую истерику с требованием перевести меня в её класс, и та, привыкшая носиться со мной, как с писаной торбой, испугавшись, добилась этого правдами и неправдами.
Я долго не решался подойти к хрупкому объекту моей любви, долго не решался сказать ей о том, что она мне нравится, смотрел на неё сидя сзади, замечая любую мелочь – тонкую синюю жилку на шее, пульсирующую лёгкими толчками крови, пушистые ресницы над удивительными, чуть навыкате, глазами, красивый изгиб губ… Я стал её тихим стражем, идущим по пятам и желающим только одного – чтобы эти чудесные мгновения длились ещё очень долго. Я провожал её после школы, незаметно шёл следом, прячась за деревьями, а когда она однажды обнаружила меня, ответил ей честно на вопрос, почему слежу за ней:
- Ты мне очень нравишься. Давай поженимся, когда вырастем.
- Дурак – только и ответила она, презрительно скривив губки.
У неё было странное имя Корнелия, над которым смеялись в классе, а для меня её имя звучало, словно музыка. Она сама сократила это имя до Нелли, и всем, с кем знакомилась, так и представлялась.
Ради неё все школьные годы я творил безумства. Узнав неизвестно откуда, – то ли кто-то из старших подсказал, то ли где вычитал – что девочки не любят мямлей и «ботанов» я в один миг стал «плохишом», дерущимся направо и налево, гоняющим по дворам животных, прыгающим с моста в пруд, а после стал ещё и употреблять крепкие словечки, курить и метко сплёвывать сквозь зубы. И всё это только для того, чтобы она обратила на меня внимание.
Как-то раз я с компанией таких же оболтусов сидел в сквере при школе. Такие кучки, как наша, народ обходил стороной, и тут кто-то присвистнул:
- Ребя, смотрите, какая тёлка пошла!
Она спокойно, ничего не боясь, двигалась в нашу сторону, постукивая каблучками изящных туфелек. Я схватил за грудки того, кто назвал её тёлкой и сказал сквозь зубы:
- Ещё раз назовёшь её так – и получишь от меня, понял, козёл!
Отшвырнул его от себя, и пошёл ей навстречу, беспечно жуя какую-то травинку. Остановился напротив, пронзительно, как мне казалось, посмотрел ей в глаза и спросил:
- Погуляем?
Она лишь покачала головой, опять презрительно скривила губки и произнесла привычное:
- Дурак!
Я остался стоять, словно оплёванный, а она спокойно отправилась дальше, помахивая сумкой.
После школы наши пути разошлись – я не смог отыскать и следа предмета своего обожания, всё это время носил её в сердце, теша себя надеждой на встречу. Они сменили место жительства, а найти её в городе-«миллионнике» было бы не так просто.
Я услышал о ней только тогда, когда появились соцсети и каналы по телевизору самой разной направленности. Из соцсетей я узнал, что она стала довольно известной певицей, и её стали назвать популярным словом поп-дива. Жизнь её была очень бурной и насыщенной, в ней преобладали необузданность, страсть и похоть. Мужа у неё не было, детей тоже, но её волосы были по-прежнему такими же золотистыми, глаза – большими и бездонными, а фигура приобрела чудесные формы.
Она была и осталась моей богиней… Но связывалась с теми, кто был совсем недостоин её… Для меня она была такой близкой и такой далёкой, а все эти её романы… Мужики просто пользовались её красотой и телом… Я бы таким не был… Я хотел другого для неё – чтобы для всех них она тоже стала богиней…
Несколько лет я убил на то, чтобы всеми правдами и неправдами подобраться к ней максимально близко. Я был уверен, что она не узнает меня – ведь мы так изменились. Так и произошло. Да и кто я для неё? Она даже не знает, что я по-прежнему её невидимый страж…
Не знает, что пришло время уничтожить тех, кто всего лишь пользуется ею…
Марго
Я влетаю в комитет – так и знала, что опоздаю сегодня! Утро началось ужасно – мы поссорились с Русом из-за какой-то ерунды, я наорала на Юрчика, потому что он слишком медленно и, как мне показалось, специально, пил какао, потом сломалась кофеварка и мне пришлось варить кофе в турке.
Время было безнадёжно упущено, Руслан, чтобы в очередной раз не нарываться на мой скверный характер, выскочил из дома, прихватив ноутбук, а у меня в итоге спустило колесо. С досады пнув его как можно сильнее, я подхватила сына и почти бегом мы долетели до детского сада, откуда я помчалась на работу.
- Марго! – укоризненно сказала Диана – ну шеф ждёт, уже пятый раз спрашивал!
- Прости, Ди. Всё, как всегда – утренние нестыковки… Терпеть не могу утро понедельника, всё в этот день через одно место!
- У него, похоже, тоже сегодня того… - зашипела Диана – проблемы с головой.
- А что случилось?
- А ты зайди в кабинет к нему, и увидишь.
Я позвонила Игорю, который тут же присоединился ко мне, и мы отправились к Евгению Романовичу.
Шеф в нетерпении расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. Я отметила, что у него редеют волосы и начинает прорисовываться под кителем брюшко. Потом перевела взгляд на экран огромного телевизора, висевшего на противоположной от окна стене, и подумала, что Ди, пожалуй, была не так уж и не права.
На экране шёл концерт. Великовозрастная, как мне показалось, певица, с золотистыми волосами, развевающимися от её энергичных движений, одетая в кожаный чёрный топ с сильным декольте и открывающим полоску её живота, в кожаные же чёрные шорты на массивных бёдрах и в высокие блестящие сапоги красного цвета, носилась по сцене, как ураган и пела что-то нелепо-попсовое.
За спиной у неё прыгали, видимо, желая одержать победу в номинации «Кто выше – тот и умнее, и круче» молодые самцы в золотистых нарядах и идеальными, одинаковыми, как на подбор, торсами с выделяющимися «кубиками».
- Вот это ничего себе! – присвистнул Игорь.
Я же, подозрительно посмотрев на шефа, спрашиваю у него:
- Шеф, вы что, увлеклись попсой?
Он, словно опомнившись, и наконец оторвав взгляд от экрана, говорит нам бодро:
- Где ходим, товарищи? Где ходим? Время уже – он поднимает руку, не обнаруживает на ней часы и говорит – впрочем, это неважно. Важно другое. У нас новое дело! И тут же показывает на экран – итак, дорогие мои, кто эта такая?
Мы с Игорем переглядываемся и с недоумением мотаем головами, как послушные болванчики.
- Я как-то попсу не очень – пытаюсь оправдаться я, чувствуя какую-то странную вину за то, что не знаю всех престарелых девиц, плящущих полуголыми под почти одинаковую музыку.
- Это – продолжает Евгений Романович, не обращая на меня никакого внимания – поп-звезда местного разлива Корнелия Завадская!
Он произносит это так торжественно, словно эта девица с таким странным именем заплатила ему за рекламу.
Я начинаю нервно хихикать, а мужчины смотрят на меня так, словно мне пора отправиться кое-куда подлечиться. Чтобы объяснить свой хохот, говорю им:
- Это кто же наградил её таким имечком? Кто-то был большой оригинал!
- Дело даже ни в её имени, милая Марго! – с усмешкой отвечает шеф – я бы, наверное, больше посмеялся над её сценическим псевдонимом.
- И? - спрашиваю я – ну, не томите, Евгений Романович!
- Она взяла себе псевдоним Андромеда.
Мы с Игорем начинаем ржать, как ненормальные.
- Что? – говорит Игорь – эта звездулька возомнила себя дочерью Цефея, царя Эфиопии, и его жены Кассиопеи?
- Так, дорогие мои – останавливает нас шеф – давайте посерьёзнее. Итак, Корнелия Завадская, сорок лет, популярная певица, высшее образование, не замужем.
- Подождите, шеф – говорю я – Андромеда означает «заботящаяся о своём муже», а тут замужеством и не пахнет.
- Марго – шеф смотрит на меня испепеляющим взглядом – вот и сама у неё и спросишь, или я должен персонально этим заняться?
- Так это не её убили, что ли? – я сама не замечаю непонятного разочарования в своём голосе.
- Нет – спокойно отвечает шеф на мой тупой вопрос – убили не её. И убийство ли это вообще, непонятно. Так вот, я продолжу, да? Вчера на вечернем концерте, на малой площадке стадиона внезапно упал и скончался молодой человек из группы подтанцовки Завадской.
- Это вот эти прыгающие мячики? – спрашиваю я у шефа, показывая на молодых людей в золотых шароварах и с голыми торсами.
- Они самые, Марго. Но это не мячики, как ты выразилась, это – танцоры. Итак, танцор, который умер вчера прямо на сцене – это Кирилл Маркушев, двадцати трёх лет, и это первая подобная смерть в группе подтанцовки Корнелии Александровны.
- Я бы не удивилась, если бы она была не первой. Она их, наверное, гоняет, как сидоровых коз. Сам вон как скачет…
- Марго – шеф теряет терпение – я признаю, что за это время ты отточила свой язык до максимальной остроты, но может быть, ты дашь мне договорить?
- Простите, шеф.
- Да, я продолжу с твоего разрешения. Так вот, Кирилл Маркушев упал и умер. На первый взгляд, никаких следов убийства на теле не обнаружено. Труп уже доставили к нам в лабораторию, Роб с ним разбирается. Малое помещение стадиона закрыто. Вам необходимо поехать туда, осмотреться на месте, ну и поговорить с этой самой Андромедой.
- Шеф – говорю я – так может, это не убийство?
- А что это, по-твоему? Думаешь, он нахлебался яда непосредственно перед концертом? Специально, чтобы упасть на сцене? Этакий пиар-ход?
- Ну, может, у него сердце не выдержало нагрузок?
- Вот это, дорогая Марго, нам и предстоит выяснить! И потом, сердце просто так не даёт сбой – должна быть какая-то причина. Всё-всё, работайте! А я ещё раз посмотрю на этот спектакль…Кстати, я вам там на почту скинул запись этого концерта, можете посмотреть, как всё произошло.
Мы выходим из кабинета, и я говорю Игорю:
- Послушай, давай сейчас посмотрим запись, и ты поедешь к родным танцора, ладно. Я отправлюсь на стадион, возьму с собой оперативников.
- Хорошо, как скажешь.
Мы внимательно смотрим запись – шеф прислал нам описание внешности Кирилла. Проходит примерно полчаса от того момента, как началось выступление. Иногда танцоры сменяют друг друга, чтобы иметь возможность отдохнуть. Ближе к тому времени, как Кирилл должен упасть, он тоже меняется и выходит на сцену после небольшого отдыха.
- Надеюсь, это не пер…н из твоего дела о маньячке – бубнит Игорь - а парень не отравлен контактным ядом тетродотоксин из дела о Барсуке и его гареме…А то у меня будет дежавю.
- Смотри, Игорь, у него начинает нарушаться координация движений – тыкаю я в экран – гляди, вот у него на лбу выступают бисеринки пота. А вот он облизывает губы, словно ему жарко и у него сохнет во рту.
Мы внимательно наблюдаем тот момент, когда танцор, подпрыгнув особенно высоко, вдруг падает на пол и его безжизненные глаза смотрят наверх.
- Ну, и как ты думаешь – что это?
- Кто знает, похоже, что у него резко схватило сердце. Ладно, поеду к его родителям, постараюсь выяснить, может, он жаловался на него…
Он уходит, а я, прежде чем ехать на стадион, захожу к Робу.
- Роб?! Ну и? Это яд? Контактный? Или н.aркотики? Или что ещё?
Он разводит руками:
- Нет, Марго, на первый взгляд всё чисто. Я пока провёл предварительный осмотр тела, но могу тебе сразу сказать – это не яд. Причину нужно искать внутри, я думаю, поэтому сейчас я начну вскрытие. Но сначала… На его животе я обнаружил следы пока непонятной мне субстанции, какие-то капли. Хочу исследовать их состав. Взял у него подногтевое содержимое, проверил желудок…
- Он употреблял что-то перед выступлением – энергетики, кофе, алкоголь?
- Нет, в последний раз он ел примерно за пять часов до выхода на сцену. Следов алкоголя и возбуждающих напитков нет, употреблял он только воду. Пока всё.
- Спасибо большое, Роб. Пожалуйста, как только ты определишь состав этой жидкости на его животе – позвони мне.
- Замётано. Да, ещё кое-что. Примерно за два часа до выступления у него был незащищённый половой контакт.
- Вот это да! Впрочем, секс даёт дофамин, после него скакать козлом – милое дело.
- Маргоо! – возмущённо говорит Роб – тело молодого человека в морге, побойся Бога.
Я сажусь в машину и еду на стадион. Телефон звонит, оповещая меня весёлой мелодией о том, что это звонок от Руса.
- Марго, любимая, прости, что сегодня утром наехал на тебя!
- Ладно, Рус, проехали, с тебя – мытьё посуды!
- Ты в хорошем настроении. Новое дело?
- Угу. Причём, не совсем обычное – я рассказываю ему о Андромеде и внезапно скончавшемся парне из подтанцовки.
- А я её немного знаю – заявляет мне Руслан – она моя одноклассница. Правда, мы триста лет не виделись.
Вот это да! Ничего себе, новости!
- Подожди секунду, Рус, у меня Роб на второй линии. Да, Роб. Да, говори, ничего страшного, я скоро уже к стадиону подъеду. Что? Ты это серьёзно?
- Нет, я шуточки с тобой шучу – язвительно говорит он – повторяю для особо одарённых – жидкость на животе танцора – это женские слёзы.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
