Дар перекатился на спину, крепко прижав и увлекая меня за собой, закинул руку за голову и уставился на меня прищуренными глазами. Я, чуть хмурясь, то поднимала взгляд на его расслабленное лицо, то вновь опускала, перебирая жёсткие тёмные колечки волос на мужской груди. То, что я видела в его пронизывающем взоре, не очень мне нравилось. Наверное, так смотрят на быстро сдавшихся защитников осаждённой крепости, когда собираются быть милосердными за уступчивость.
«Родин доволен, решает, что со мной делать… Самое главное – считает, что у него теперь есть это право – решать за меня!»
Но поднимать эту тему, которая точно закончится ссорой, первой мне не хотелось. В теле ещё плавились отголоски тягучего блаженства, в голове стоял розовый туман, вытесняющий любые неприятные мысли. Даже двигаться и разговаривать было лень. Положила голову ему на живот, рассматривая из-под опущенных ресниц. Какой он, всё-таки, красивый. Мужественное лицо, прямой нос, пронзительные зелёные глаза, тёмные, немного вьющиеся сейчас от пота волосы.
Дар в это время провёл рукой по моей ноге, медленно, по-хозяйски оглаживая. Добрался до складочки под ягодицей и свернул к внутренней поверхности бёдер, дотронулся пальцами до засыхающей крови, смешанной с его спермой и оставил руку там, как-то странно опять поглядывая на меня. Проследив за этими манипуляциями, осознала, какая я там грязная, и мучительно покраснела.
– Мне нужно в ванну… – попыталась подняться, но он только сильнее нажал на бедро, не давая.
– Пока не нужно. Мне нравится… так, – хрипло сказал и больше ничего не добавил.
И всё же я поняла, о чём он. Это было очевидное доказательство, что Дар, наконец-то, добился своего. Наверное, ему лестно быть первым. Протянула к нему руку, ласково провела по влажным от пота волосам.
– Всё останется между нами? – спросила тихо.
Его взгляд моментально стал холодным, закрытым. Пальцы на мгновение больно сжали бедро и тут же отпустили.
– Почему? Стыдишься меня?
– Я думала, лучше, чтобы никто из моих родных и на работе не знал...
– Значит, неправильно думала, – ответил тот резко, потом вздохнул, видимо считая, что переборщил, и продолжил уже спокойней, – Мы взрослые свободные люди. Какой смысл нам прятаться по углам?
Смущённо улыбнулась.
– Извини, конечно, но ты начальник, а я твоя подчинённая... Не думаю, что нам надо афишировать наши отношения...
И тут же замолкла, поняв, что разрушила блаженное спокойствие между ними. Родин сильнее сжал бедро, намеренно задевая пальцами влажные складки, и вперил в меня тяжёлый сканирующий взгляд.
– В смысле «не думаешь»? Тебе придётся, потому что ты теперь моя, будешь жить со мной и станешь моей женой, Лилия. Ты сама ко мне пришла! – прошипел Дар и выразительно покосился на следы крови под своей рукой.
– Я и не спорю. Сама! И я ни капельки не жалею, – погладила его по груди, призывая успокоиться и не сверкать так яростно глазами, – Но это не повод жениться, Дар. А родителям и всем остальным знать о нас, вообще, не обязательно.
– То есть, ты мне отдалась, а замуж за меня не хочешь?
– Я не, именно, за тебя не хочу замуж, Дар, а, вообще, не хочу. Ни за кого. По крайней мере, пока не окончу учёбу и не добьюсь чего-то в этой жизни! Я хочу увидеть мир. Неужели, я перевелась в МГУ, сбежала от родителей, чтобы сразу выйти замуж, встать у плиты и рожать детей. Понимаешь, о чём я?!
У моего мужчины, просто, челюсть отвисла от такой пламенной речи.
– Лучше бы не понимал, – сипло пробормотал он, откидываясь на подушки, прикрыв глаза рукой.
– Значит, всё останется между нами?! Ты ведь никому не скажешь, Дар?! – промурлыкала, поняв, что пик вспышки гнева уже миновал.
Привстала с него и, не скрываясь, уставилась на внушительное мужское достоинство, наконец-то, удовлетворяя своё любопытство. Дар проследил за моим взглядом и, сглотнув, теперь вместе со мной наблюдал, как член начинает наливаться силой, просто, от моего внимания, прикованного к нему. Я облизнулась, заворожённо следя, как орган встаёт и становится всё больше.
Дар провёл рукой по моим набухающим складочкам, раздвигая, погружая пальцы в жаркую глубину, и я судорожно вздохнула.
– Хорошо, никто не узнает, – хрипло пробормотал, – Ты, похоже, уже всё сама решила… Не поделишься со мной, что будем делать дальше, м-м-м?
– Дальше… – протянула задумчиво, отводя взгляд от его паха и посмотрев ему в лицо затуманенными страстью глазами.
Рука моя в это время заскользила по подбирающемуся животу, всё ниже и ниже, пока пальцы не сомкнулись на уже каменном члене. Сладко улыбнулась, чувствуя, как член подрагивает от моего бесхитростного прикосновения.
– Ну, ты же бегал за мной, как собачонка, больше двух недель, и никто не заметил. Ничего не мешает… Продолжить… – пропела, дразня, склоняясь к нему, чтобы поцеловать.
– Сейчас я покажу тебе «собачонку», змея! – Дар зарычал, прям, подтверждая эту обидную кличку.
Резко схватил меня, переворачивая на живот, уткнув одной рукой голову в подушку, другой - приподнимая бёдра, ставя на колени. Всхлипнула, замирая в ожидании, скребя ногтями по простыне, чувствуя, как он водит шелковистой головкой по влажным складкам, примеряясь. И, охнув, вцепилась зубами в наволочку, крепко зажмурившись, когда с размаху вошёл, так, что ноги задрожали от напряжения.
«Ладно, уговорил! Больше это прозвище он от меня никогда не услышит!»
Рассвет. Разлепила веки, потянулась и поняла, что не одна лежу в постели. Мучительно покраснела от воспоминаний и окончательно проснулась, приложив ладони к горящим щекам.
«Уф алла, хазер улям! Это, правда, всё было вчера?!»
Каждая клеточка ответила приятной истомой, по коже прокатилась волна мурашек, натёртые губы и соски зудели. Мышцы ног подрагивали, как бывает после длительной нагрузки, низ живота странно тянуло. Всё тело покалывает, как будто нервные окончания никак не могут успокоиться. Между ног и ягодиц ощутимо саднит, и жаркие картины «почему» против воли всплывают перед внутренним взором. Не сон. Вся моя смелость и уверенность в своём поступке исчезли вместе со спасительной темнотой за окном.
Дар мирно спит, раскинувшись звездой на мятых простынях, и, наверное, чёрт знает, что подумает, когда проснётся рядом со мной. Пришла сама, торопила, просила его… В ушах предательски зазвучали собственные истошные крики, замелькали сцены, образы. И взгляд его, прищуренный, цепкий, шальной, смотрящий на меня, как на трофей на охоте, желанную добычу. Вспоминаю, как он бормотал перед сном, что завтра рано вставать, утром летим обратно в Москву, и нам нужно поспать, хоть чуть‑чуть.
Подскочила с кровати, не в силах оставаться на месте. Протопала босыми пятками в ванну, стянула махровый халат с вешалки, подхватила у двери с пола кучку тряпья, в которую превратились мои шёлковые халат и сорочка. Там в кармане должен быть ключ от моего номера. Сунула продрогшие ступни в одноразовые тапочки и тихо выскользнула из номера Дара.
У себя сразу пошла в ванную, скинула на пол халат и залезла в душевую кабину, включила обжигающе горячую воду, взяла побольше геля и принялась яростно драить нежную кожу в попытке стереть не только следы минувшей ночи, но и мысли о ней. Пар быстро заполняет стеклянный отсек, потоки «тропического ливня» смывают душистую пену с волос и головы. И я растворяюсь в тумане, меня окутывает мгла и пустота. Просто, вишу в пространстве, пытаясь определить хотя бы собственное тело. Всё пропало…
«Что со мной? Существую ли я?»
Когда не за что ухватиться ни взглядом, ни сознанием, это уже перестаёшь понимать. Реальна ли ты, если реальности нет. Нет ни звуков, ни образов, ни запахов. Я пытаюсь двигаться, но не понимаю, получается или нет. Ужас!
«Я умерла, наверное…»
И этот кошмар сковывает меня безраздельно. Я жмурюсь призрачными веками и открываю глаза. На меня смотрит няняй Мубаряк, мать моего отца. Молодая и прекрасная. Такой я её уже не застала и видела только на чёрно-белых фотографиях. Она мне что-то мелодично и певуче говорит по-татарски, но понимаю я только «атай» и «туган йорт», и сразу пропадает страх смерти, появляется нестерпимое желание скорее попасть в родной дом. Киваю ей, и няняй растворяется в плотном водяном пару, оставляя меня одну в полном смятении чувств.
Поразмыслив немного, выскакиваю из ванной, быстро одеваюсь и собираю свои вещи. Открываю приложение такси и вызываю машину от гостиницы «Мираж» до коттеджного посёлка «Голубое озеро».
«Я ведь так и планировала – утром поехать к родителям и провести с ними три дня. Дару сообщу позже, пусть выспится, я не готова сейчас к разговору!»
Секунду постояла, держась за ручку двери, борясь с ощущением, что вот, именно сейчас, вступаю в новую неизвестную мне жизнь, и сделала шаг вперёд. На улице было невероятно свежо и чуть прохладно, как бывает только в конце августа, когда лето уже сдаёт свои позиции. Ослепительное солнце поднималось на горизонте, разгоняя ленивые облака. Наверное, день будет ясный. Суббота. Вокруг ни души, как будто Казань ещё и не думала просыпаться, но наш отель стоял в отдалении от других домов, поэтому неудивительно, что я никого не встретила, словно, все вымерли. Неприятный холодок пробежал по спине.
Замерла посреди пустынной площади, напряжённо вслушиваясь. И тут произошло что‑то удивительное. Слух мой на секунду совсем исчез, уши чуть заложило, как будто я нырнула. А потом вдруг я стала слышать такое, о чём даже помыслить не могла. Внизу кто‑то быстро перебирал ножками. Я опустила глаза и увидела небольшой отряд муравьёв, переносящих веточку.
«Поторапливайтесь! Осталось совсем чуть-чуть!» – командовал кто-то.
«Как это возможно?! Галлюцинации?! Игры разума?! Помутнение рассудка на нервной почве?! Что со мной творится, в конце концов?!»
Прислушалась снова, вертя головой, так как усиленный слух действовал как‑то избирательно, распространяясь лишь в ту сторону, куда направлено лицо. Слева от меня шум колёс, и я поспешила туда. Странная способность исчезла сразу же, как только я перестала на ней концентрироваться.
«Интересно, что ещё я теперь могу?!»
Задумавшись, быстро шла в нужном направлении и чуть не упала, наткнувшись на неожиданно вынырнувшую из‑за угла машину такси.
