Мы летели самолётом из Петербурга в Прагу, летели устанавливать там свою работу, оставить навсегда своего стимпанк-дракона, величественно сидящего на больших часах с открытым механизмом, похожим на часы Леонардо да Винчи.
В тот раз дракон сложился у нас изящным, ажурным, в металлических антикварных узорах с подстаканников, с витражными крыльями из жидкого стекла и набранной из шестерёнок мельчайшей чешуёй.
Когда он был уже готов и выставлялся на Культурном форуме Санкт-Петербурга, при входе, за стеклом витрины им можно было любоваться. Так и делали
Но Мушкин решил ему добавить! Присыпать часовых рубинов вдоль позвоночника и там, где ляжет.
Рубины от часов нашли по объявлению, недорого, целый полиэтиленовый мешок рубинов. Настолько недорогих, что с пола мы их просто пылесосили.
Дракон стал ослепительным, он переливался в новых гранях и в самолюбовании сменил свой пол.
Потом уже я узнал стоимость рубинов. И не от того, кто вынес их в начале 90-х с завода по изготовлению часов. Так вот, при всей любви к нашей работе, при многой щедрости той покупательницы - мы продали дракона по цене рубинов!
Да-да! Примерно столько же мы их пропылесосили!)))
Дракон был прекрасен, вернее, она, сука, она была слишком прекрасна. Перед вылетом в Прагу она съела полтора года нашей с Мушкиными жизни, взамен заполнив их каждодневным творчеством.
Я вам сейчас расскажу, как рождаются драконы для аукционов и частных коллекций, как рождали их мы.
Всё начинается с эскизов?! Нет, конечно! Всё начинается с барахолок и антикварных магазинов, добавим немного старых будильников из интернета и древней мебельной фурнитуры, вперемешку с замшелыми керосинками и латунным крепежом.
Из полученной груды старого, местами заплесневелого,, помятого металла вытряхиваем засохших насекомых и вековую пыль, всё зачищаем, полируем до латунного блеска (только латунь, только её благородство).
И смотрим. Смотрим и видим, видим в этом: вот две ложки, сложить их вместе, подточить, подогнать друг к дружке, и вот смотрите — это чья-то голова!!! (За пару месяцев готова вместе с шеей.)
Вот эти вот дверные ручки, они же изогнуты, как лапы, берём и их, все две или четыре. (Мы их немного подогнём, и через месяц их в руках и не узнаешь.)
А тело? А тело — это супница старинная с витыми ручками, изъеденная до середины, до груди. (Всё остальное будет к ней крепиться в течение года.)
А саксофон нарежем кольцами, сегментами, и в каждом создадим свой мир механики и оптики, из них составим хвост! (Хвост делали полгода.)
И так до мелочей, до кончиков когтей. Саша с Алёной научили меня всё это видеть, не просто видеть, работать с этим головой и инструментом.
Дракона купила хозяйка пятизвёздочного отеля в центре Праги и пригласила нас установить свою работу в её гостинице и запустить часы.
Мы с Сашей деликатно, не желая обременять, сняли себе номер на окраине, неподалёку от её гостиницы, минут 50 пешком. В аэропорту нас встретили и отвезли, мы ненадолго в своём хостеле остановились, скинули в него всё лишнее, всё, кроме инструментов, и двинулись пешком в отель, где не терпелось нашему дракону застыть величественно при входе.
И вот, дракон замер при входе в холле отеля, часы под ним были запущены и тут же почему-то встали. Вернее, даже не пошли.
Мы с Сашей выставили на них время (точное на тот момент) и пошли обедать.
Ничуть не расстроившись, мы и приунывшая хозяйка, поднялись по приглашению к ней в ресторан. Она и повар очень старались нас удивить, и мне понравились «Бехеровка» и их традиционный тост «Na zdraví!».
Так кратко гаркнул, и ничего уже выдумывать не нужно.)
Не желая гонять официанта, я настоял, чтоб на столе поставили настойку. И мы с Сашей наелись.
Вечером нас чествовали в баре на нижнем этаже отеля, куда, уже после его закрытия, были приглашены хозяйкой и мы, и именитые гости для встречи с нами.
Какие-то известные чешские графини, люди искусств и им подобные. Все поднимали тосты и за нас и наши произведения. Я купался в лучах Мушкинской славы и улыбался. Иногда говорил.
Мы, кстати, одно время представлялись «Братьями Мушкиными», нас так назвали нерадиво в одном телевизионном репортаже, ошиблись, и мы их поддержали.)
Вообще, мы с Александром Мушкиным имели много общего, географически мы были разделены десятком остановок в Купчино на протяжении многих лет, но также были разделены во времени, он старше, и встретились мы с ним не сразу и в другом районе, когда вдруг оба стали жить в Василеостровском.
И вот только тут сошлись во многих взглядах, ну и по работе тоже.
И стали «Братья Мушкины» на время, один с Софийской, возле яблоневого сада, другой — напротив той помойки у «Балкан».
Потом мы переименовались в студию, и всё пошло иначе.
Потом мы гуляли по ночной Праге, чуть ли не до утра, и разговаривали с людьми по-русски, и они по-русски же нам отвечали, они учили язык в школах.
Не все. Вся молодёжь молчала по-английски, делали вид, что нас не понимают.
А что там понимать?! Всё ведь ясно им было сказано, вон у них надписи и граффити нашим матом пестрят по стенам ихней Праги.
На утро рано я проснулся от того, что кто-то смотрит. Передо мной сидел неспящий Мушкин с горячей чашкой кофе и пончиками для меня. И видно, что давно не спал. Я умилился и тоже перестал спать.
Оставив кофе на столе, мы с ним отправились, немедля, в Прагу. Не сразу, через один чешский магазин.
Меня вся Прага не впечатлила, была похожа с нашей Петроградской стороной, я больше ожидал средневековья. Но вдоль широкой речки, текущей под громоздкими мостами, вдоль берегов очень красиво и безлюдно, лишь только конная полиция вышагивает верхом из тумана.
А то, что дёрнул я коня за хвост, осталось жить в рассказах Мушкина, и я не верю.)
Не думаю, что мог бы навредить коню, но если бы он стал неисправен, вполне могли его выкупить. У Мушкина были карманы полны денег, и мы ни в чём там не были обделены и при желании хватали, что хотелось.)
А деньги мы с собой брали для местных барахолок, надеялись прикупить деталей для следующих своих работ.
Но не сложилось с этим. Те барахолки, куда нас так любезно катала по выходным хозяйка нашего дракона, там ничего похожего на части тела мы из латуни не нашли.
И деньги все истратить так и не смогли, сначала времени ни на что не хватило, мы много в городе гуляли, а потом не нужно стало ни за что платить.
На второй или третий день Иванна, так назовём нашу хозяйку отеля и дракона, вдруг предложила за обедом к ней переехать жить и не обижать отказом. Мы с этим согласились.
И вот тут выяснилось, чего мы стоим. Мы прошли втроём в один из свободных ВИП-номеров, и я сразу спросил, где тут курят.
— Вам можно прямо здесь, — ответила Иванна и протянула мне блюдо от графина как пепельницу и как разрешение курить, после чего нас этот номер всем устроил.
Затем мы с ней спустились в холл, где был весь выстроен обслуживающий персонал отеля. Иванна представила нас с Александром и назвала «серебрити», я ничего не понял, лишь понял, что нам тут всё теперь можно, а персонал впредь должен нам стараться в этом помогать.
Шеф-повар дал свой номер телефона и был готов по нашему звонку готовить что угодно в любое время суток. Чтоб мы не загрустили без присмотра, а у неё были свои дела помимо нас, Иванна выдала нам ключ от бара, он по ночам закрыт, и извинилась, что бармена ночью нет.
Мы согласились со всеми её условиями проживания, и по ночам справлялись как-то без бармена.)
Решив, что нужен режим дня, иначе я погибну в этом изобилии, каждый из дней я посвящал лишь одному напитку.
Из них сложились мои разные дни в Праге: пивной день был очень насыщен, через меру; «бехеровский» день приторно затянут («Бехеровка» — чешский национальный напиток); день винный прерван был портвейном; шампанский день меня воодушевил и проч. Саша — любитель рома, и ничего с ним не поделаешь.
Кстати, в один из дней был вызван чешский часовщик и починил часы, ведомый по их механизму нашим часовщиком из Петербурга с переводом. Но некоторые восклицания в ходе работ у них ничем не различались и синхронизировались, несмотря на расстояние.
В последний день, отмачивая себя в ванной из мрамора в отеле, я вспоминал, как быстро пролетело время, и думал, что вот в этот раз всё складывается наоборот, и улетает не дракон, а мы, на завтра билеты в самолёт, и становилось грустно.
Очарованная Иванна очень хотела нас поддержать, планировала открыть в Праге музей наших работ, а на прощанье в аэропорту купила Вовке моему крота из чехословацкого мультсериала моего детства.
Крот был в штанах с карманами и до сих пор живёт у нас, штаны лишь только потерял.)
Я на прощанье расцеловал дракона в холле, Иванну в аэропорту, и мы улетели на свой остров, на свой Васильевский, чтобы продолжить делать то, что больше никогда никто не делал. Я в этом уверен.
Продолжение по ссылке
Предыдущая глава
Оглавление.