В тот день я зашёл, как обычно, на кухню, открыл холодильник и не поверил своим глазам.
Прямо на меня надулась пластиком подушка задней стенки холодильника, заняв собой почти всё свободное пространство в нём.
«Хорошо, что еды не было», — подумал я и выключил его из розетки.
Холодильник продолжил шипеть и надувать внутри себя подушку. Потом перестал и больше не работал.
И на следующий день, вернее, в ночь, нас с украшениями пригласили на «Ночь Стимпанка» во дворце на улице Казанской, у собора.
К участию подтолкнули: мне близкая тематика мероприятия и мой надутый холодильник.
Стимпанк — само это слово имеет мало отношения к оголтелым панкам моей юности.
Стимпанк — это определённая стилистика, отсылающая нас в альтернативную цивилизацию победивших паровых машин и механизмов.
Стимпанк — это прежде всего: латунь и механика, кожа и батист, это Жюль Верн и дирижабли.
Это всё очень красиво и было близко мне в некоторых мотивах создаваемых мной украшений.
Все посетители бала были в ту ночь прекрасны в своих образах и стиле, костюмы викторианской эпохи с элементами механики заставляли меня поверить в то, что мир изменился, тогда казалось, что навсегда.
После полуночи по мраморной лестнице дворца внесли на руках большие настольные латунные часы с открытым механизмом.
Они были бы интересны сами по себе, если бы не дракон, сидящий сверху.
Это была вершина стимпанка в моих глазах, ничего лучше я больше не видел. Не видел до тех пор, пока сам не стал их делать. Но это позже.
Дракон был создан из металла, нет, не отлит, был собран из латуни и скручен на винтах.
В нём угадывались тысячи унитарных предметов: вилки, ложки, витые дверные ручки, шестерёнки и части механизмов, детали флейты, шейка саксофона... Всё это сверкало зеркально отполированной поверхностью дракона.
Я стоял перед ним зачарованно и не мог отвести своих глаз. Но пришлось тогда вернуться к своим украшениям.
И как бы там ни было хорошо, но ближе к утру мы уехали на такси домой уже без украшений, мы их поменяли там на деньги.
Уже из дома заказали себе новый холодильник.
Та, многолетняя выставочная наша жизнь, она со стороны казалась беззаботной, лёгкой, легкомысленной.
Стоишь на выставках, люди интересные приходят, подходят, хвалят, покупают то, что ты создал. Блеск!
За этим блеском и не виден вовсе труд, когда сидишь по несколько часов и дней за рисованием эскизов, крутишь по ним податливый металл, вдруг крошишь камень, когда ведёшь нужную линию в оплётке и вдруг ломаешь, когда всё сначала, когда скоро выставка, а ничего не успеваешь.
Всё это скрыто и скрыто надёжнее всего твоё шаткое положение в обществе без денег, без зарплат.
И вот идёшь на выставку, курить охота, но нет на это денег, есть только на проезд, и есть охота.
А вечером шикуешь на такси и по дороге просишь обождать у магазина, берёшь там всё, насколько рук хватает, водитель помогает в дом всё занести.
Но это при условии, что то, что ты принёс на выставку, готовы покупать.
Вот так, от маркета к ярмарке, от ярмарки к выставке, как бродячие артисты, непонятны, непросты.
На одной из выставок в Ленэкспо к моему столику с украшениями подошёл интеллигентного вида человек в очках.
Похвалил осторожно мои стимпанк-кулоны с шестерёнками на камнях и скромно сказал, что делает нечто похожее.
На вопрос «Где можно посмотреть?» пригласил к себе, рядом на Васильевском, в мастерскую.
Я не сразу нашёл их на последних линиях острова, поднялся по крутой лестнице на последний этаж, вошёл и обомлел, там прямо в комнате дракон стимпанковский стоял!!!
Да-да, тот самый, которым я тогда налюбоваться во дворце не успел.
«Где вы это взяли?!» — спросил я.
И его создатели стояли передо мной, Александр и Алёна Мушкины, два гения стимпанка, их двое слились в одной работе, шедевральной.
Я так считаю.
Так посчитали на американском Арт-фестивале, где разместили своим логотипом изображение этого дракона, эмблемой своей выбрали (без спроса(!))
А ещё так посчитали на аукционе «Кристис» в Лондоне, где он был продан на их юбилейном аукционе.
Но всё это потом, а пока я не мог опять налюбоваться этой их работой. Я стал приходить в мастерскую Мушкиных, сначала к дракону, потом к ним самим.
В какой-то момент Саша предложил мне работать вместе. Для меня это была большая честь, но я сослался на то, что не сумею и инструмент в руках я толком не держал.
Он ответил, что это не важно, важно совсем другое, и что он всему научит.
И научил ведь.
6 лет мы проработали вместе, каждый день за редким исключением.
6 лет я делал драконов.
6 лет латунного блеска и нищеты во время работы над объектами для восхищений, персональных выставок наших созданий в музеях, поездок зарубежных по работе и невиданных до этого гонораров за свой труд.
Было по-разному и было интересно, я попал в другой мир и в нём прижился, расти начал, пророс, давал плоды.
Плоды работ расходились по частным коллекциям и больше не выставлялись.
Мечтаю выкупить их все обратно и всё собрать в один музей.
***
Мы сидели на 15-й линии Васильевского, недалеко от мастерской, вернее, сидели мы с Алёной на скамейке, курили, отгороженные помойкой с переполненными баками от улицы.
Перед нами нервно вышагивал из стороны в сторону Саша, он был зол, было утро, но не из-за него.
Пришёл ответ из Лондона, дракона были готовы взять на аукцион, оставалось приехать вместе с ним и подписать там документы.
Саша нервно ходил из стороны в сторону, недалеко.
— Деньги, денег нет даже на трамвай, какой тут Лондон?!
— А когда они ждут?
— Через две недели.
— Есть время.
— Время есть, а денег нет.
Только через год удалось переправить дракона в Лондон на пассажирском сиденье рядом с собой (по договорённости с начальником Пулково, приглашённым Сашей в нашу мастерскую накануне вылета).
Да, да, дракон летел в Лондон по билету как пассажир. Пропущенный год дал возможность участвовать не просто в аукционе, а в юбилейном аукционе (250 лет аукционному дому отмечали!), где было выставлено лучшее из того, что «Кристис» могли предложить.
Среди, по-моему, 250 лотов были в основном вещи знаменитостей: машина Маргарет Тэтчер, скрипка Чарли Чаплина, нижнее бельё королевы Виктории...
По условиям аукциона владелец может следить за ходом торгов онлайн в интернет-кабинете, так мы узнали о новом владельце дракона.
К тому времени был воплощён уже второй дракон, посвящённый водной стихии. Он был менее лёгкий и воздушный в восприятии, чем первый, но стал моим любимым.
На одну его голову мы потратили два месяца работы, потом ещё год до кончика хвоста.
Всего драконов было три.
ЬС третьим мы с Сашей улетели в Прагу, где он стоит теперь при входе в пятизвёздочный отель в специально изготовленном стеклянно-деревянном футляре.
Вернее, летели мы вдвоём, дракон со знакомыми на машине добирался вместе с сопроводительными документами.
По дороге он сломал себе часы и повредил крыло (исправлено).
Когда мы ездили получать для него разрешение на выезд, где было указано, что никакой ценности для России он не имеет (!))), женщина-искусствовед рассказала историю:
— Курьёз, конечно, но после того, как Михаила Шемякина признали национальным достоянием, он больше не может вывезти ни одной своей работы из нашей страны.
— Ну ведь он мечтал, чтоб его наследие осталось в России?!
— Мечтал, но не так.
Нас ждали в Праге.
По дороге в самолёт я взял в «дути-фри» сувенирную бутылочку с таллинским ликёром.
Когда мы пристегнулись и взлетели, я её достал и открыл. — Нет!!! — закричал на меня и так перепуганный Саша (он панически боится летать!)))
— Нет!!! Не делай этого! — он пытался вырвать бутылочку у меня из рук. Дело в том, что за всё время нашей совместной работы я ни разу ничего не выпил, ничего, и Саша знал меня другим лишь по моим рассказам.
А я ведь многое в них приукрашивал ещё, сглаживал все углы.)
— Всё будет хорошо, — сказал я и, немедля, выпил.
Продолжение по ссылке
Предыдущая глава
Оглавление.
