Спектакль поставлен по роману Тимура Кибирова и охватывает несколько десятилетий советской эпохи. В центре романа судьба генерала Василия Ивановича Бочажка и его семьи. Действие происходит в семидесятые годы прошлого века, в эпоху застоя. Фамилия героя говорящая и означает омут, ямку с водой во мху. Писателю интересен Бочажок, его след, его душа и питающие ее ключи. Но, как бы ни хотелось сразу броситься в обсуждение режима и нелегкой жизни советского человека, спектакль, как и роман, основан на двух вечных сюжетах: это сюжет о блудном сыне (дочери) и еще более грандиозном и главном - «Одиссее».
Поэма «Одиссея» - это всегда метафорическое путешествие человека внутрь себя и обретение главных ценностей. По мнению Борхеса, это один из четырех вечных сюжетов в литературе. В этом спектакле генерал выбирает свою «Пенелопу» - семью и тем самым совершает подвиг, невероятный для советского функционера: отказ от наград, заслуг и комфортной старости. И главное: от возможности видеть дочь Анечку (актриса Полина Рафеева) и воспитывать внука Сашку (актер Данила Гнидо).
Так почему же главный герой соглашается на отъезд дочери в Израиль, вопреки своим политическим взглядам? Чтобы не потерять ее любовь и уважение, а также уважение и любовь внука в будущем. Генерал, как Дон Кихот, как настоящий рыцарь веры, идет на большую жертву. Он не сразу, как и Одиссей, приходит к принятию выбора дочери. Но Бочажок понимает, что не может лишить дочь права выбора. Не может предать семью. Эту внутреннюю метаморфозу нужно было сыграть. И актер Максим Севриновский великолепно играет отца.
Автор романа создал образ очень неординарного генерала: его герой, несмотря на привычку «всех строить», любит классическую музыку и способен осознавать свои промахи. Лейтмотивом его образа является стихотворение В.Жуковского «Ночной смотр».
В двенадцать часов по ночам
Из гроба встает барабанщик;
И ходит он взад и вперед,
И бьет он проворно тревогу.
И в темных гробах барабан Могучую будит пехоту
Это стихотворение посвящено императору Наполеону, потерявшему власть и армию, но не смысл своей жизни. Так и генерал Бочажок видит свою жизнь в служении Родине. Как прекрасно сказал в «Сибириаде» герой Николай Устюжанин своему сыну: «Вот твоя родина! Хорошего, конечно, мало. А лучше ея все равно не найти». И генерал не потеряет дочь, а только службу.
Не буду давать подробную портретную характеристику этого персонажа, чтобы не "спойлерить". В спектакле целый калейдоскоп портретов: жены Травиаты-Травушки (актриса Мария Волкова), Степки-подростка (Семен Арзуманов), Льва Блюменбаума (Эюб Фараджев) и других. Все они точно передают взаимоотношения между людьми в советское время. Дружба, книги, добрые соседские связи - это предмет ностальгии автора. Но память хранит и ужасное: дедовщину, антисемитизм, сплетни, преклонение перед Сталиным. Отмечу одну важную черту сценографии. Режиссер сделал из спектакля музыкальную поэму. Поначалу меня удивило: время советское, а песни на английском языке. Потом поняла, что палитра исполняемых музыкальных жанров широчайшая: и опера, и поп-музыка, и музыка барокко, и баллада, и Бах, и Вивальди, и Верди, и Шуберт. Всех музыкальных цитат не вспомнить. На сцене играет живой бэнд. Персонажи и сами исполняют музыкальные речитативы. В спектакле вообще властвует музыка! Саундтрек говорит о ценности всех жанров, всех красок жизни, ценности любой личности.
Писатель «выясняет отношения с Советской властью», по словам режиссера Светланы Земляковой, и показывает, как советский человек жил в атмосфере страха и вины. И поэтому герои пьесы пропевают свои оправдательные речи, как будто они вызваны на суд общественности. Весь спектакль, можно сказать, музыкальное оправдание человека!
В связи с этой темой особую роль играют кресла, красного цвета, обращенные к зрителям. Такие стояли раньше в советских залах для заседаний. Это не только сиденья. Это и обозначение «единого в своих политических взглядах народа», и единых для всех правил поведения. Недаром они стоят монолитными рядами. Только в конце спектакля ряд стульев перережет сцену под углом. Монолит рядов сменится только одним рядом кресел. Перебирая спинки, больная Травиата (имя определяет судьбу) уже никогда не присядет, а двинется в свой последний путь. И чем ближе к концу спектакля, тем сильнее зал кресел будет редеть. Метафорически это будет обозначать, что генерал освободится от власти социума.
Образ дочери в спектакле тоже неоднозначен. В ее отношении с отцом просвечивает история короля Лира с дочерьми. Она то резкая, крикливая, своенравная и властная, вся в отца. А то обольстительная и жаждущая жизни. Недаром она меняет платья: то появляется в ярко-красном наряде, а то соблазняет своего будущего мужа в зеленом, змеиного цвета платье. После сцены страсти они будут жадно есть хлеб, откусывая от целого каравая.
Режиссеру удалось передать счастье жизни в самом проживании жизни: в сцене купания, в сцене пикника, в том, как дед-генерал играет с внуком, как генерал знакомится с женой, как слушает музыку, перебирая пальцами воображаемые звуки. Некоторые сцены напомнят фильм П. Тодоровского «Анкор, еще анкор!» с беготней и визгом и аккордами гитары, с точными сценами свадьбы, драки, встреч и расставаний в глубинке.
В спектакле много юмора, игры, иронии. Режиссер вызовет призрак Анны Ахматовой, и она будет соблазнять всех вокруг игривыми позами, словно воплощая прикленный ей советской властью ярлык «белогвардейской проститутки». Образ поэта станет лейтмотивом образа Анечки. Одно непонятно: полюбив настолько сильно Ахматову, как Анечка могла пройти мимо этих стихов?
Не с теми я, кто бросил землю
На растерзание врагам.
Их грубой лести я не внемлю,
Им песен я своих не дам.
Этот штрих только углубляет портрет Ани: прошла мимо чего-то важного.
Костюмы отражают общий замысел спектакля. Они передают время и преображение персонажей по ходу пьесы. В конце пьесы генерал окончательно расстанется со своей шинелью и превратится в обычного старика с точки зрения общества. Дочь покинет страну в черном. Ей еще предстоит доиграть сюжет «Станционного смотрителя». И концовка спектакля символическая: вой-лай отца и брата по блудной дочери и сестре, по прошлому и по идеалу.