Артан пару секунд моргал, потом, вздохнув, пробормотал:
– Как-как… Станцию проморгал! Конечно, стыдно, но это правда. Скажи, а что такое зима?
Да-а… Это был тот ещё вопрос. Машка закатила глаза под потолок, в надежде, что её озарит. Увы, на Небесах, видимо, были озадачены другими проблемами, поэтому она ляпнула:
– У вас что, нет смены времён года? И потом, я что-то не поняла, какую станцию? Как она называется?
– Называется? Не понял! – Лицо Артана стало озадаченным. – Это просто станция. Мы с другом что-то заговорились и пропустили свою, вот и вышли не на своей, и решили погулять. Интересно же! Незнакомое место, странные жители. К тому же здесь абсолютно безопасно. Прости, но из-за этого снега у меня все мысли кувырком. Да что мы обо мне? Нет-нет! Рассказывай ты. Пожалуйста! Я же в таком странном месте оказался. Давай, начнём с того, что ты расскажешь, что такое времена года?
Как назло, все сведения о том, почему возникают времена года, из головы вылетели напрочь, и Мария беспомощно пролепетала:
– Ну, это из-за смены температуры, которая возникает из-за наклона оси вращения планеты: весна, лето, осень и зима, а потом опять весна. А у вас, разве не так? – потом всполошилась. – А друг-то где? Бог мой! Он также одет как ты?
– Конечно также. Его ещё искать надо, как бы он не замёрз. Надеюсь, он догадается попросить помочь. Странно у вас здесь! Вот у нас времён года нет. Правда в горах, конечно, снег есть, и бывает листопад в долинах, – ответил гость и ахнул. – Слушай, я что-то не понял, о чём это ты сейчас подумала?
Машка стала багровой. Она думала много и о разном: о том, что Артан очень странный, что где-то его друг мёрзнет, что хотя ночь и утро были сказочными, но она не хочет опять переживать это с ним, что он прав, они теперь ничего не должны друг другу, что хочется пережить любовь, которую описывают в романах, и которой скорее всего нет в природе.
– Что же ты лазишь в голове без разрешения?
– Ничего не лазаю, ты просто вопишь от тоски! – возмутился он.
– Какой тоски, что ты несёшь?! – Мария не терпела никакого сочувствия к её личной жизни. – Я бодра и весела.
– Ты мне-то не ври! Ты тоскуешь о любви. Вот кому-то повезёт, когда ты станешь его возлюбленной… – помолчал и неожиданно для Марии ляпнул. – Слушай, а может, у тебя и детей-то нет из-за того, что ты не можешь любить в этом мире. Мне кажется, у тебя теперь получится родить ребёнка, но только в мире, предназначенным для тебя.
– Дурак! Молчи, дурак!
Она рассердилась. Дети были запретной темой. Муж долго таскал её по врачам, и в конце она смирилась с приговором, что детей не будет.
– Глупости! Ваши врачи – фуфло! – Артан чуть виновато посмотрел на неё. – Ведь ты не сердишься за то, что поделилась страстью? Я чуть не сгорел в её огне. Хорошо, что так горела, иначе бы я загнулся.
Машка озадаченно почесала в голове. (Интересная у них мораль).
– Слушай, а ты сам-то любишь кого-нибудь?
– Нет! Я ведь пока каи, хотя и младший керн в нашей семье.
– Не поняла…
– Что непонятного? В моём мире люби – не люби, всё равно тётки женят, когда найдут невесту. Уж потом, когда она родит мне дочь, смоюсь искать любовь… – он с удивительной честностью провозгласил. – Страсти мне хватит на задворках. Главное быть подальше от паучих, а то и тётки не спасут.
Мария чувствовала себя, как на просмотре японского фильма. Вроде и понятно, а смысл ускользает, но слово задворки её обидело.
– Что?! Здесь задворки? Ах ты, гад! Гад холодный и скользкий!
Парень какое-то время молчал, обдумывая сказанное ей.
– Я понял, это тоже ругательство. Подожди я соображу и сравню, – он тихо шевелил губами, а Машка хлопала ресницами, удивлённая такой реакцией. Неожиданно Артан ахнул. – Холодный гад – это же рептилия… Ой! Ты что же, считаешь, что я был холоден с тобой? Слушай, я и так весь выложился. Я ведь, как эхо, поэтому и загорелся.
Хозяйка дома повалилась от хохота на диван. Артан растерянно смотрел на неё, потом тоже стал смеяться.
– Ну, ты даешь! – просипела от смеха Мария, она даже не представляла, что можно так трактовать её ругань.
Смех, как известно, часто творит чудеса, вот и сейчас что-то давно сжатое внутри её распрямилось, и с души слетела шелуха из безнадёжности и тоски. У неё даже возникло ощущение, что за спиной с треском развернулись крылья, и теперь она парила и смотрела на себя сверху. Надо же, она и забыла, что всегда любила смеяться. Нежность и благодарность к странному парню излились на него с такой мощью, что он замер, задыхаясь, и пролепетал:
– Не надо! Прошу. Нельзя!
– Ты о чём?
Он почему-то испуганно всплеснул руками.
– Так нельзя! Ты так отдаёшь и даром! Тебя накажут. Разве можно?! И меня накажут. Ты так благодарна за рождение, а я не ули. Это же – право керна-ули! Это же просто из-за благодарности за жизнь. Пойми, мне до ули лет двадцать развиваться, – парень робко посмотрел на девушку. – Ой! Ты так смотришь! Я понял! У вас здесь нет запрета. Невероятно, нет запрета! А как же? Всё равно, ты имеешь право… Я прав? Ведь имеешь?
– Господи, да, ты о чём? – Марию потрясло, что у Артана почему-то брызнули слёзы из глаз. Она даже не предполагала, что взрослый парень может так запросто заплакать. – Да ты что? Ну полетали мы с тобой ночью, и всё. Дальше у каждого будет своя дорога.
Он нежно поцеловал ей руку и горячо забормотал:
– Полетали?! Конечно, да-а! Ты в своём праве! Да! Спасибо! Я это буду всегда помнить, пробудившаяся! Позволь, я подарю тебе билет на поезд. Это облегчит твой путь. Думаю, что теперь ты найдёшь свой мир. Я даже знаю какой. Уверен в этом. Зачем тебе этот? Поверь, я знаю, где есть тот, кто умеет гореть, как и ты. Однако там такой мир… Ох! Такой неоднозначный…
Мария опять ничего не понимала, но её гость так нервничал, что она торопливо пробормотала:
– А что ты имел в виду? Ты говоришь, что билет на поезд, а у меня загранпаспорт просрочен. Как я тогда туда попаду?
Почти минуту он всматривался ей в глаза, потом покачал головой.
– Я, наконец, разобрался, что ты говоришь. Не волнуйся, там не нужен этот паспорт. Подожди, я кое-что сделаю, – он положил ей руки на виски, у Марии закружилась голова, Артан подмигнул ей. – Ну вот, теперь ты сможешь понимать язык твоего мира.
Мария поморщилась.
– Ой! У меня почему-то звон и гул в голове.
– Я же работал без химических препаратов. Не волнуйся. Я был очень аккуратен. Даже странно, что так быстро всё получилось. Как будто ты раньше знала этот язык. Всё-таки я молодец! – он вскочил завернулся в простыню и заявил. – Хочу есть! Очень. У тебя есть какая-нибудь еда?
– Ну и ну! С тобой не соскучишься! – Машка убежала готовить кофе.
Настроение у неё было прекрасным. Может от того, что она пережила, ранее ей недоступное, а может потому, что вернулась вера в чудеса, которая в замужестве исчезла. А как если не чудом было то, что с ней произошло? К тому же ей давно не делали подарков, а этот чудак взял и подарил целый мир, пусть и придуманный им (она не сомневалась в этом), но всё равно. Она, закрыв глаза, переживала навалившееся счастье.
На самом деле Артан подарил ей не возможность наслаждаться, а свободу – не зря же она слышала, как шелестят за спиной крылья! Нет больше тех оков, которые не покидали её с первого дня замужества, и от которых она так и не смогла освободиться даже после развода. Мария сразу поняла, что это ощущение связано не с сексом. Было ощущение, что кто-то ей сообщил прямо в душу, что она теперь не калека бесчувственная, не свинья неблагодарная, не тварь бессердечная, как в гневе кричал её муж, а та, которая теперь может жить, а не терпеть.
Мария поставила в микроволновку разогреваться блины, фаршированные творогом, которые пару дней назад приготовила и заморозила, и побежала в душ. В комнату она втащила завтрак на подносе, который давно стоял, как украшение, решив, что пусть всё будет праздничным, потому что крылья свободы, так и шелестели за её спиной. Мария взглянула на Артана, и замерла – мало того, что он был невероятно бледным, так его явно бил озноб.
– Господи, что опять случилось?! Опять температура?
– Спасибо, сестрёнка! Я так тебе благодарен! Спасибо сто раз! – он почти прокричал это.
– Ничего не понимаю. Ты хоть поясни. Я же думала, что у тебя опять температура… Прости, мне как-то не по себе…
Артан, волнуясь и заикаясь, торопливо заговорил:
– Ты мне тоже подарила свободу. Понимаешь?! Свободу! Я сводный в помыслах… Тётки лопнут со злости. Теперь я сам найду свою любовь. Сам! – он взял из рук Марии бокал с кофе, обжигаясь сделал несколько глотков. Машка уселась напротив и молча смотрела, ожидая продолжения, а он покраснел. – Я понимаю, что ты в недоумении от моих слов. Просто не знаю, как рассказать. Не ко времени, да и не имею я права на это. Поверь мне, все каи мечтают об истинных чувствах. Все!
Он смутился и замолчал, а Мария покачала головой.
– Вот что, ты ешь блины, половина твои. Значит, говоришь истинные чувства… Хм… Я не очень верю, что они существуют. Нет, что это я. Ненавидеть все умеют, но любовь… Среди моего окружения я редко встречала способных переживать чувство любви. Мужиков тянет на секс, у женщин мечта о семье, а семья… Не знаю, нужна ли она? Большинство живут вместе, потому что им удобно. Ведь удобно жить с тем, с кем приятно встретить утро.
Артан покраснел.
– Невероятно! Ты говоришь точно, как мой старший брат. Ты не права, потому что истинные чувства, это когда ты хочешь вместе с избранником прожить жизнь. Может я и романтик, но мне кажется, что то, о чём ты говоришь связано с редкостью истинных чувств. Мой брат хоть и скрывает это, но мечтает о любви. Я уверен в этом. Ведь это восхитительно, когда любишь сердцем, а не обязательствами и удобствами. Брат хоть и посмеивался надо мной, но не спорил, – Мария, немного позавидовала ему, потому что была абсолютно одинока в этом мире. Артан взволнованно взял её руки в свои. – Как я давно хотел ему это сказать, но не успел. Хоть тебе скажу. Верь мне. Любовь есть!
– Думаю, что твой брат более трезво смотрит на жизнь, – Мария улыбнулась ему. – Радует, что он не стал разочаровывать тебя. Я удивлена, как ты его любишь, нет, ты буквально восхищаешься им! Это ведь редко встречается.
Сначала, он удивился её словам, потом смутился, а потом на его лице появилась необычная улыбка. Мария даже поёжилась. Она видела такую улыбку у отца, когда он рассказывал ей о матери, поэтому она немедленно всунула ему в руки блинчик и чашку с кофе. Она не ошиблась, он волновался и печалился о брате, и, как не удивительно, он беспокоился и о ней. Артан, съев пару блинчиков, допил кофе, успокоился и заговорил с ней, спокойно и размерено так, как рассказывают сказки.
– Ты права! Я люблю брата и восхищаюсь им, а ещё я очень за него боюсь. Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь увидеться с ним. Он невероятно смелый и сильный. Представляешь?! Он ушёл в Ваирт, а ведь это закрытый мир для кернов. Ушёл очень опасным путем. Ничего не побоялся! Единственно, что меня успокаивает, что там живёт наша тётя. Думаю, что она сможет его защитить, но мне в этот мир не попасть. Тебе непременно надо с ним познакомиться. Вы очень подходите друг другу. Конечно, комплексов у вас обоих миллион, но вы оба уже созрели для любви. Только трудно вам придётся. Ведь любовь…
– Стой! – Мария, заметив, что её гость готов и дальше говорить в этом же духе, насупилась, не любила она всякие возвышенные речи, возможно потому, что её бывший муж всегда обожал говорить о возвышенном. – Пошли на кухню, ты не наелся, я же блинчики сделал маленькими. Пошли-пошли.
– Я что, всё смолотил?
– Не смущайся. Блинчики, это баловство, а не завтрак, как говорил мой папа. У меня есть замечательный сыр и хлеб, а ещё у меня есть ветчина. Пошли! На улице холодно, и надо как следует покушать, чтобы не замерзнуть.
Они сидели на крохотной кухне опять пили кофе и ели бутерброды. Артан неожиданно засмеялся.
– Столько миров, а по утрам почти все пьют тонизирующие напитки и едят разные бутерброды.
Мария фыркнула, посмотрела на часы и нахмурилась. Они уже почти час сибариствовали, а там его друг замерзает.
– Что-то мы засиделись! Пора! Когда твой поезд?
Артан порывисто встал и закружился с ней по комнате, напевая:
– Не волнуйся за меня -няня! Ты красивая и сильная. Тра-ля-ля. Жаль, что я не могу полюбить тебя. Тра-ля-ля. Ты такая бешеная, а я другой. Тирампам-пам-пам-ой. Зато я теперь полноценный ули. – Тирли-ли-ли-ли.
У Марии возникло ощущение, что она залезла в чужой сон и никак не может выйти из него, кроме того, в этом сне всё время говорили по-японски. Русский текс, сопровождающий этот сон, не столько пояснял, сколько запутывал её. Ведь чем больше она общалась с этим парнем, тем меньше его понимала. Тем не менее, её не покидало чувство радости, как в детстве, когда летом, на рассвете, бежишь по росному лугу и вопишь от восторга.
– Не понимаю. Что же ты со мной сделал?
– Я тебя вылечил, – Артан гордо улыбнулся. – Понимаешь? Вылечил! Я решил, что ты сама дала мне право снять с тебя шелуху твоего мира. Класс, как говорят у вас! Я свободен и без долга, и я ули.
Её охватил жар нетерпения, когда ты готов к приключениям, и всего-то надо выйти за порог.
– Я же вся горю, – ошеломлённо призналась она.
– А ты всё время горела. Нет, не так сказал. Ты выгорала изнутри. Кто-то тебя здорово загасил. Прямо зверство какое-то учинил, – он насупился, потом хлопнул себя по лбу. – Машка, мы теряем время за разговорами. Я всё равно не смогу тебе рассказать всего. Если хочешь помочь, то помоги! Мне на поезд надо. Не волнуйся, я пришлю билет. Ты только дорогу запоминай.
– Ладно, запомню! Иди-ка в душ! А потом подберём тебе одежду, чтобы ты здесь не загнулся от холода.
Пока Артан что-то распевал в душе, Мария решительно достала вещи бэушного, как она его называла, мужа. Эти вещи тот в качестве издевательства оставил ей, когда уходил. Он их не забирал, мотивируя тем, что нет времени. Вспомнила, как муж бормотал:
– Я буду забегать и понемногу уносить, по мере надобности. Они ведь просто лежат, хлеба не просят. Да и помочь смогу, если что…
– Что значит «если что»? – взбесилась тогда Мария. – Нужно будет мастеров вызову. Помнится ты не больно то умеешь что-либо делать.
– Ну, мало ли, а вдруг возникнет надобность во мне, – муж сверкнул глазами и ушёл, а она так и не смогла возразить.
Много позже она догадалась, что это был какой-то способ причинить ей боль. Зачем это было нужно ему, она так и не поняла. Ведь совершенно ясно, что они оба не могут и не должны быть вместе. Зачем же он это делал? От его друзей, Мария узнала, что он хотел и квартиру отца продать, но у него не вышло. Она пожала плечами, у него же была шикарная трехкомнатная квартира на одной из просек с видом на Волге, но он ушел к своей новой женщине.
Машка угрюмо рассматривала вещи бэушного мужа – новые, стильные. Выкинуть вещи Машка не могла, потому что выросла в семье, где достаток приходил только с трудом, и поэтому к вещам относились, как произведениям труда. Представила, как её бывший муж, взбесится, узнав, что она использовала его вещи.
Неожиданно всё связанное с ним: и обида на то, что тот ушёл, как только она потеряла престижную работу, а не тогда, когда его просила уйти; и на то, что старался, чтобы она знала, что он сплетничает о ней с их знакомыми; и на то, что забрал все деньги с их счёта, хотя и знал, что это нечестно; и на то, что считал её фригидной, но всё время звонил, спрашивая, не нужны ли его услуги, как мужчины. Всё это стало исчезать из памяти, как будто кто-то тряпкой стирал с доски, записанные ею обиды. Мария глубоко выдохнула остатки обид и вывалила на диван перед своим гостем вещи.
– Наряжайся! Думаю, если размер чуть не подойдет, то это не страшно. Сейчас, что только не носят.
Пока она одевала гостя, тот нервно улыбался, так синеглазая красавица показывала, что за чем одевают. Под горячую руку назвала тупым, а тот вместо того, чтобы обидеться, разулыбался, и опять поцеловал ей руку. Мария вспомнила, как это было навязчиво и демонстративно у её бывшего мужа, и передёрнулась. Она и не заметила, что её гость опечалился, слушая её беспорядочные мысли.
Артан знал, что скоро такая способность исчезнет, но сейчас, благодаря полученной энергии он мог слушать её мысли. Он был так рад, что освободил её. Его спасительница уже размышляла, не является ли то, что произошло с ней протестом против той жизни, которую она вела. Будучи замужем, она действительно заковала себя в броню, избегая знакомств и поиски друзей. Смерть отца и последующее замужество, погрузили её в серую и унылую череду обязательств. Артан покачал головой натягивая яркие носки, которые Мария освободила из магазинной упаковки. Похоже, что её бывший муж даже после расставания считал необходимым, производить на неё особе впечатление, иначе никак не объяснить, почему он её терроризировал таким образом после своего ухода.
Мария, натягивая на парня вещи, размышляла, что она ничего не может вспомнить из прожитых пяти лет без отца. Сплошной серый кисель. Посмотрела на Артана и улыбнулась. Даже встреча с этим парнем была не событием, а ключом к дверям, за которой была полноценная жизнь.
– Возможно, – неожиданно для самой себя произнесла она.
Артан улыбнулся, теперь, став керном, благодаря ей, он решил завершить лечение её души, которое начал, и поэтому также вслух произнес:
– Обязательно!
Машка улыбнулась ему, вызвала такси и захватила сумку с вещами мужа, полагая, что друг Артана такой же раздетый, как и её гость.
Как только они сели в такси, её нежданный подарок от судьбы доверительно положил руку на плечо таксисту и проворковал:
– У нас есть деньги. Не волнуйся!
– Понял. Куда едем?
– На вокзал, – и не спрашивая ни о чём, таксист привёз их на железнодорожный вокзал. Спустя двадцать минут, Артан попросил водителя. – Пожалуйста, остановитесь!
– А я не забыл, парень, что ты говорил про вокзал, – отозвался тот.
Артан выскочил и закричал худенькому бомжу, который, озираясь, стоял на углу улицы Льва Толстого.
– Нирк! Нирк, иди сюда! Я тебя почувствовал. Это же я! Иди, скорее!
Стоявший в невероятных обносках парень счастливо заулыбался и побежал к ним, а Машка нахмурилась, потому что за бомжом торопливо шёл толстенький, в возрасте, полицейский, который с подозрением на них уставился. Лицо толстяка полыхало гневом.
– Это ваш?! Значит, он не врал, когда говорил, что его найдут. Что же вы его голым оставили?! Я его на вокзале нашёл. Стоит босиком. Маечка и шелковые брюки. Это что такое, спрашивается? Вы что, ополоумели? Ведь ноябрь, снег идёт! Хорошо, что моё дежурство, я его к нам сунул, там бомжей распотрошил, и они поделились, обмотки ему состряпали.
– Ты прости, так получилось, – Машка виновато развела руками и повернулась к бомжу. – Что стоишь? Переодевайся! Артан, помоги ему.
Нирк, молча, разделся догола и, абсолютно не смущаясь, пробегающих мимо него людей, стал натягивать вещи, которые ему последовательно выдавал Артан. Мария обратила внимание, что никто не обращал внимания на происходящее. Люди шли мимо и, по-видимому, не видели этого стриптиза наоборот.
– Ловко, – пробормотала она.
– Ты тоже научишься этому, – шепнул ей в ответ Артан. – Он просто не захотел, чтобы его видели. Вот его и не видят.
Преображённый «бомж» повернулся к полицейскому и просто убил того тем, что обнял и поцеловал того в нос.
– Спасибо и прощай, глазастый!
– Садись! – заторопился Артан. – Нам надо ехать дальше.
Все сели в такси, и машина увезла парнишку и его спутников по улице Льва Толстого в сторону Волги.
Полицейский какое-то время молчал и смотрел им вслед, потом просипел:
– Гадство! Мужик поцеловал, тьфу! – и вдруг нутром почуял, что что-то не то. Он огляделся, мимо равнодушно спешили люди. – Почему же никто не удивился? Ведь тот на глазах всех раздевался! Ведь догола! Что же это было? Гипноз что ли какой? Интересно, а как это я сразу не заметил, что мой-то бомж эту девицу-то видел впервые в жизни?! Ах ты, веник-соль! Что же это происходит?
Вскоре он сидел в машине и понукал шофёра, чтобы тот догнал уходящее такси.
Мария рассматривала ребят, которые уютно расположились на заднем сиденье. Они были совершенно непохожи, только складка возле губ Артана делала его чуть старше. Внезапно Нирк, стал принюхиваться к Артану, а потом затараторил:
– Вот это да! Это за что же тебе так повезло? Где же ты встретил керна, да ещё спящего? А мне говорили, что судьбы нет. Помнишь, как один каи сказал, что мы идём навстречу судьбе?! Надо же, ты теперь ули! Поздравляю! Завидно! Тебе судьба быть свободным, а мне женатым.
– Ничего не понимаю! – Мария поджала губы.
– А что тут понимать? – Нирк печально шмыгнул носом. – Мы из дома сбежали, чтобы нас не женили. Отцы теперь волнуются, они же не знают, где мы! Мы же тщательно заметали следы.
Таксист, услышавший это, захохотал:
– Вы что, пацаны? Где ваша гордость. Наплюйте на всё и не женитесь.
– Эх, мужик! Трудно отказаться от всех благ ради свободы. Вон его братец свободный. Представь прямо со своей свадьбы сбежал. И что? Теперь от тёток невесты прячется. Э-хе! Нелегко ему досталась свобода! Да и трудно жить в таком мире, куда он ушёл, – грустно возразил Нирк.
– Ты за него не переживай, он везде проживёт! – возмутился Артан.
– Ха! А охотницы?! Это ведь зверьё! Они его не оставят в покое. Мой отец из-за того, что я сбежал, места себе не находит. Он даже наводить справки боится, чтобы Охотниц на след не навести, – Ник расстроенно хлюпнул носом.
– А наш отец, всё знает о брате и терпит упрёки, – гордо сказал Артан.
Таксист сочувственно крякнул.
– И что такого твой брат натворил, что за ним охота?
Артан остро взглянул на Машку, которая слушала, раскрыв рот, и принялся рассказывать:
– Да ничего особенного. Был бы он просто, как все, плевать, а он каи. И опять, ладно бы просто каи, но он спящий керн. Нас зажали долговыми обязательствами, и семейный совет решил хоть частично вернуть долг, если семья согласится на тот брак. Брат сначала пытался по-хорошему договориться, а как понял, что всё бесполезно, то и спланировал побег. Невесте-паучихе, прямо в лицо сказал, что ненавидит её, – Артан зарычал в ярости. – Она, тварь подлая, сказала, что ломать – это удовольствие! Хотела перед свадьбой продемонстрировать свои силы, а он её так отвозил кнутом, что эта мазохистка теперь влюблена по уши. Когда брат сбежал, его невеста, она ведь каи, всех подняла на уши, чтобы его остановить, но брат ушёл в Ваирт через «Перевал Теней», а туда паучихам поганым ходу нет. Хорошо, что двоюродные братья помогли, теперь они все в Ваирте. Вот такие дела.
Мария слушала всё, как сказку, а таксист, сочувствуя смелому парню, вздохнул. Нирк переглянулся с Артаном и проговорил:
– У нас есть деньги. Ты её потом довези до дома.
– Да уж довезу, – таксист кивнул и подумал, что и не представлял, что такие порядки бывают, и пожалел парней. Вспомнил, как с ним убежала из дома его жена, и расправил плечи. Оказывается, матери не только дочерей сватают за кого попало, но и сыновей. Хорошо, что его родители, как родную встретили его избранницу.
Подъехав к речному вокзалу, машина остановилась напротив небольшого кафе. Мария удивилась, как таксист догадался, куда ехать, ведь ему ничего не говорили? Неужели прикосновением можно столько рассказать? Таксист кивнул ей.
– Проводи их, я здесь подожду. Ты только не тяни!
Они быстро шли по набережной Волги по снегу, смешанному с водой, мимо речного вокзала к закрытому кафе «Причал» и не видели, как за ними крался толстяк мент.
Продолжение:
Предыдущая часть: