– Куда, вы? Всё же закрыто! – удивилась Мария.
Артан улыбнулся своей спасительнице.
– До встречи, керн! Жди билет, и… Хочу, чтобы ты встретила брата. Может ты его разбудишь? Я ведь говорил, он спящий керн. Верь мне, я вижу, что из вас получится чудесная пара.
– Да ладно тебе, – Машка хмыкнула и обняла его. – Лети на свободу! И учти, надо быть готовым ко всему, чтобы не оказаться босиком на снегу.
Артан кивнул, неодобрительно осматривая ноябрьский пейзаж, а Нирк шмыгнул носом.
– Ну, мы пошли. Тебя хоть как зовут, пробуждённая?
– Мария.
Парни ей помахали рукой. Артан воскликнул:
– Машка! Мы сумку с одеждой оставим на перекрёсте. Ты не против? Вдруг кому ещё пригодится?
Она кивнула ему, соглашаясь, а Нирк опять затараторил:
– Артан, нам друзья не поверят! Точно не поверят! Мы были в малом ледниковом. Как не простыли?
– Ну ты даёшь! Какой ледниковый период? Что болтаешь зря? У нас глобальное потепление, – возразила ему вслед Мария.
Однако он уже не слышал её, потому что уже был в дороге и торопливо говорил другу:
– А тебе повезло, уж так повезло! Надо же, встретил её. Поехали в Альмир. Поехали! Альмир – это же классно! Там столько солнца и воды! Ой! А вдруг меня унюхают? Но, с другой стороны, ты же ули. Вот те дуры расстроятся!
Они подошли к закрытой двери и, не открывая её, прошли внутрь кафе. Машка, не веря глазам, подошла к двери, подёргала ручку. Дверь была закрытой на замок. Она не понимала. Как прошли? Минуту раздумывала может ли все это быть галлюцинацией? Прислушалась к себе и улыбнулась. Ощущение свободы не прошло. Неожиданно снег повалил так, что, пожав плечами, она отправилась к машине.
Толстяк полицейский, который прятался недалеко, тоже не поверил и подёргал дверь. Он решил понаблюдать за этим местом, но вспомнил про таксиста и зарысил за девушкой. Он едва смог догнать такси, которое увезло объект наблюдения. Узнав, где она живёт, глазастый полицейский вернулся к закрытому кафе и уже через час понял, что не зря.
За время наблюдения в кафе, не открывая дверь, вошли четыре женщины в дорогих шубах, роскошных шляпах, пахнущие дорогими духами, потом оттуда вышли пятеро мужиков, очень дорого и незнакомо одетые. – меха и шелка. Почти на всех были настоящие меховые унты, расшитые какими-то драгоценными камнями. Все, кто вышел из кафе, не обращая внимания на погоду исчезли за сеткой падающего снега, который так валил, что казалось, что на Небесах именно сегодня, решили выполнить месячную норму по осадкам.
Полицейский собрался уйти и поразмышлять, когда мимо него в сторону кафе протопали два толстяка, одетых, мягко говоря, странно. И опять произошло то, что он видел на вокзале – никто, ничего не заметил.
– Ведь никто не видит, что на них розовые куртки. Розовые с рюшками! Идиотство какое-то! А на брюки натянуты подгузники что ли? Твою ж!... С вышивкой подгузники. Это что же за мода такая? – удивлённо бормотал он. – Почему же я вижу, а другие не обращают внимания?
Он прислушался. Толстяки попрекали друг друга за задержку и тащили роскошный телевизор. На них налетели при выходе из закрытой двери двое других толстяков, в не менее экзотичном наряде – на «подгузниках» были бирюзовые оборочки. Один, увидев телек, завистливо взвыл:
– Где взяли такой раритет?
– Да здесь всё раритет! – хором огрызнулись первые и исчезли за дверью.
Через какое-то время из двери выскочили ещё двое в незнакомой форме фиолетового цвета. Что это была за форма полицейский не знал, но погоны двоих различались числом, серебряных молотков. Толстяк слышал, как один проворчал:
– Опять этих уродов проворонили!
Второй мрачно прохрипел:
– А что ты хотел? Это не обычная шушера, а контрабандисты с Герры, – и они скрылись в снегопаде.
Толстяка полицейского звали Захарыч. На работе давным-давно забыли начисто, что у него было звучное имя Дамир. Он и не обижался, привыкнув, как к тому, что его так зовут, так и к отсутствию продвижения по службе. Ничего сверх обычного ему уже никто не поручал. Он обычно опрашивал свидетелей или своих агентов и не рвался в герои. Ему всё стало скучным, и он молча тянул лямку изо дня в день. Но вот встретив босоного парня в ноябре, почуял, что происходит что-то необыкновенное. Что-то внутри его проснулось, и он, словно помолодев, начал отчаянную слежку.
Захарыч ещё просидел на лавочке вечер и ночь, обнаружив, что движение через кафе есть и ночью. Некоторые люди шли без всего, а некоторые несли багаж.
– Прямо вокзал какой-то, – расстроенно пыхтел толстяк. – Как же они проходят? Дверь-то закрыта! Может всё-таки гипноз? Но как это сделали? Может у них прибор какой-то. Это что же, штучки ФСБ? А почему нас не предупредили, чтобы мы не совались сюда.
Смущённый и озадаченный Захарыч отправился на работу и попытался объясниться с начальством, но ему посоветовали меньше читать фантастику. Что-то такого он и ожидал, и поэтому не расстроился.
Последний год или два Захарыч спрашивал себя, когда ему это надоест, и ждал знака судьбы. Видимо это время пришло, и Захарыч взял отпуск за свой счёт, чтобы всё разузнать про странное кафе. Он был одинок, считая, что ему повезло, и его некому пилить. Впервые за все время работы, ему было интересно и азартно.
Чем больше он следил, тем меньше понимал. Были дни, когда из кафе не появлялся ни один человек, а были, когда странно одетые люди шли и шли, причём в основном из города в кафе. Он недоумевал. Кто они? Почему их никто не видит? Куда они деваются из кафе? В отчаянии Захарыч даже подбил пожарников вскрыть кафе, но кроме пыли и мебели, сложенной штабелями по углам, ничего не было. Не было следов и с обратной стороны кафе. Однажды, когда мимо него прошли двое в знакомой ему фиолетовой форме, он решился и остановил их, показав корочки.
– Здравствуйте. Старший Лейтенант Кузнецов. Простите, но вы должны мне ответить! Я здесь по долгу службы.
– Смотри-ка, вэк глазастый! Что надо, вэк? – удивился один из них.
– Здесь что, пересадочная станция? – он и сам не понимал, как такое ляпнул.
– Конечно! Вы вэки слепые и глухие, удобно использовать ваш мир, как станцию перехода, да здесь она и не одна. Ваш мир закрыт для прямого контакта.
Столь прямой озадачил Захарыча.
– А почему Вы так откровенны со мной?
– Вам всё равно никто не поверит. У вас сама идея пришельцев из других миров полностью дискредитирована.
– Понятно. А почему я вижу то, что другие не замечают? – полицейский сердито засопел, понимая, как прав этот пришелец.
– Ну-у… – человек в форме задумался, но что-то решил для себя и сказал такое, отчего Захарычу стало не по себе. – Вообще-то, все вэки могут видеть, но не хотят. Видимо, ты и раньше развивал наблюдательность и вскрыл канал в мозге. Прими совет, вэк. Уезжай отсюда! Теперь тебе будет трудно здесь. Тебе уже плохо.
– Это почему?
– Ведь тебе уже не верят, и… Теперь ты сможешь многое видеть, но никогда не сможешь этого доказать. Никогда! Для разумных это тяжело. Такие миры, как твой, очень ценятся, за нежелание жителей развивать свой мозг, а у вас это прямо-таки, пунктик. Помнится, был период, когда у вас просто жгли не пробудившихся кернов. Ну, что ещё?
Пришелец в форме смотрел доброжелательно. То ли из-за этого, то ли из-за того, что он уже изнемогал от информации, которой ни с кем не мог поделиться, Захарыч, издав фырк, достойный слона, проворчал:
– Я тут кое-что услышал… Э-э… От ваших… Про кернов.
Пришелец чуть нахмурился.
– Керны? Это серьёзно. Поподробнее, пожалуйста. Хотя… Зачем это тебе? Как только керн поймёт, что это за мир, то уйдёт отсюда.
– А если здесь этот керн – молоденькая девушка? Мне кажется, я даже знаю, кто она. Может ей защита нужна?
–Знаешь, а ведь ты можешь пройти в свой мир. Твой по предназначению. Ты сможешь пройти вслед за ней, когда ей здесь всё надоест. Да, совсем забыл. Её не смогут здесь обидеть, если она проснулась. Не волнуйся за неё, она никому не позволит обидеть себя.
– Уйти с Земли, что ли? – Захарыч поёжился. – Уйти…
Разговаривающий с ним военный широко улыбнулся.
– Это легко, ты уже сделал первый шаг. Прощай! У нас дела. Повторяю, за керна не волнуйся, она здесь долго не задержится.
Именно этот разговор и подвиг Захарыча начать слежку за синеглазой незнакомкой, благо дело отпуск у него ещё не кончился.
Проводив гостей, Мария приехала домой, не заплатив, так как догадалась в чём фокус, и остаток дня провалялась на диване, слушая музыку и размышляя о случившемся. В сознании прочно угнездилась надежда на то, что скоро всё в её жизни переменится.
Она давно поняла, что абсолютно не имеет значения, что вы думаете о жизни, главное, это то, что вы чувствуете, а её не покидало ощущение свободы. Отгул, который она использовала, приободрил её настолько, что вместо обычной одежды, которую она носила в офисе, она приготовила джинсы и яркую серо-чёрную тунику с абстрактным рисунком, которую купила давно, но не было настроения носить эту модную вещь. Теперь она заранее чувствовала комфорт и радость от того, как появится в ней на работе.
Утро следующего дня было необычным. Едва успела на уходящую маршрутку. Она бы ни в жизнь не влезла в неё, если бы какой-то встрепанный парень с пёстрым шарфом на шее, не выдернул ретивого мужика и не протолкнул её. На её спасибо, помощник осветился улыбкой.
– Странно. Раньше не замечала, что среди таких парней есть люди, – прошептала она себе под нос, потому что воспринимала их, как человекообразных. В маршрутке Мария ощутила безумную тревогу своей соседки, и без разговоров сунула ей сотовый. – Звоните, у меня есть на нём деньги.
Женщина, дрожащим голосом вызвала по телефону врача на дом, поблагодарила за неожиданную помощь и выскочила на следующей остановке. Машка мысленно пожелала ей удачи и обнаружила, что все в маршрутке ей улыбались.
Настроение упорно карабкалось ввысь. Войдя в офис, она с удовлетворением отметила удивление на лицах сослуживцев, вызванное её новым нарядом. (Пустячок, а приятно.) На работе день пролетел, как вдох.
Вечером, когда она вышла с работы, её что-то тронуло за плечо. Мария остановилась и обернулась. Никого не было. Она удивилась и… Увидела ноябрь… Не тот, который вызывает раздражение у городских жителей гололёдом, промозглым ветром, а истинным. Ноябрь – это время, когда природа готовится заснуть. Используя и дожди, смывая летнюю гарь и пыль, ледяную крупу, отдраивая всё до блеска.
Она чуть не заплакала, осознав, что вернула способность так видеть, которую потеряла после смерти отца.
– Ну что Машка-неваляшка? Красиво? – спросила она сама себя и ахнула, потому что бессознательно обратилась к себе так, как это делал отец, говоривший: «Это ты для всех Мария, а для меня ты всегда буде Машкой-неваляшкой. Ты когда в детстве падала, то всегда вставала и смеялась. Вот так-то, Машка-неваляшка». Она пошла по улице, вызывая изумление прохожих тем, что напевала детскую песенку.
– Красота! Красота!
Мы везём с собой кота,
Чижика, собаку,
Петьку-забияку…
Несколько дней девушка наслаждалась погодой. Несмотря на промозглость, всё было очень ярким. Она воспринимала красоту ноября, как аккорд, издаваемый валторнами приближающейся зимы.
Чёрные мокрые стволы на фоне жемчужно-серого неба казались нарисованными тушью. На кончиках веток переливались хрустальные капли, готовые в любой момент стать ледяными. За ночь ветер сдувал куда-то выхлопные газы, и воздух был «стеклисто» прозрачным. Утром можно было почувствовать запах будущих морозов. Взъерошенные воробьи днём деловито, как куры, ковырялись на газонах, склёвывая семена птичьей гречишки. За ними наблюдали вороны, которые карканьем предупреждали всех о приближении кошек. К вечеру, поднявшийся ветер и позёмка шептали всем: «Скоро!».
Ноябрь – время, когда каждый оценивает себя, насколько он готов к грядущим холодам.
Мария подружилась с собаками. Оказывается, она их просто не понимала. Они хотели защищать, а лаяли тогда из-за расстройства, что она не понимала этого. Девушка неделю гуляла по ночам в сопровождении стаи угрюмых кобелей, которые к ней ластились. Она их кормила специально купленным кормом, те принимали еду с достоинством работяг. Собаки никого не подпускали к опекаемой ими Синеглазке, доверившей им свою жизнь. Это позволило ей гулять в таких местах, куда раньше она даже днём опасалась бы заглянуть. Узнала, как красива местами Самара, если не смотреть на мусор, но по ночам его не было видно.
Однажды она проснулась с пониманием, что сегодня что-то произойдёт. Утро поразило сказочным инеем. Его сдул с деревьев и проводов торопыга ветер, но главное произошло, все, спешившие на работу, улыбались. На работе начальница, изводившая её по любому поводу, прошла мимо неё и не заметила. Это было радостно, и Машка не удивилась, когда небо очистилось от облаков, и засияло солнце. Днём ощущение радости усилилось, и не исчезло даже после звонка бэушного мужа, спрашивающего, когда можно зайти за вещами. Не скрываясь от всех, как раньше, потому что не любила, чтобы кто-то знал о её проблемах, Мария бросила:
– Не трудись. Я их отдала бомжам. Можешь не волноваться за то, что они занимали место в моём доме, – и положила трубку.
Она и не видела, с каким ошеломлением посмотрели на неё сотрудники. Большинство из них откуда-то знали её историю, хотя многие не понимали, как от такой красотки можно уйти. Однако, когда некоторые из них увидели, как Машка холодно и надменно говорит с мужем, стали сочувствовать им обоим. Пока в их офисе шёпотом обсуждали её поведение, высказывая разные гипотезы о её смелости, бэушный муж позвонил ещё раз. Не отрываясь от компа, Мария спокойно говорила, а окружающие слушали обмирая.
– А, это опять ты? Что надо? Ну, говори… – и положила трубку телефона на стол.
Из трубки доносилось бормотание, а потом обеспокоенный крик. Она подняла трубку и громко брякнула то, что так давно хотела сказать:
– Да-да, я всё слышала. Не волнуйся, не упустила ни одного слова. Так вот, не звони мне. Надоел, сил нет! Да, ещё… Всё хотела сказать, да забывала. Спасибо, что сам ушёл! – не обращая внимания на то, как на неё смотрели, девушка опять погрузилась в расчёты.
В обед её вызвали на вахту. Она раздражённо фыркнула, обнаружив бэушного муж. Вид у него был потрясённый. Машка посмотрела на него и вдруг увидела то, что, видимо, раньше запрещала себе видеть – он был какой-то плюгавый. Хотела сказать, что не желает его видеть, потому что он ей никто, но неожиданно для себя ляпнула:
– Ты бы потренировался, что ли. А то какой-то дряблый стал, и вон лысина появилась, – и ушла на обед, оставив мужа глотать воздух.
Столовка была внизу. Кормили там, как во всех столовках, но из-за того, что руководство фирмы требовало, чтобы сотрудники не покидали здание во время рабочего дня, все ругались, но ели именно в этой столовке. Машка обычно ела одна, без соседей, и поэтому её поразило, когда к ней подошла начальница и, брякнув свой поднос на её столик, спросила:
– Ненавидишь меня?
Это было так неожиданно, что девушка разинула рот и чуть не подавилась салатом Оливье.
– Я подруга Ларисы, а она жутко ревнует тебя.
– Это кто? – прокашлявшись, просипела Машка.
– Как кто? Нет! Всё-таки ты надменная сучка! Правильно говорит Лариска, – Машка поморгала и, увидев, как краснеет начальница, сунула ей в руки свой чай, та ахнула чай махом и отдышалась. – И на меня смотришь, как… Как на вошь!
Это уже вообще ни на что не походило, и девушка осторожно спросила:
– У вас случилось что-то?
Начальница вдруг всхлипнула:
– Я тебя в командировку пошлю, в Москву. На месяц! Не мешай ты её счастью!
– Да про кого Вы?
– Ну-у… Она у тебя мужа увела. Он… Э-э… Он у неё сейчас живёт. Она моя подруга. С детства. Она так долго ждала свою судьбу. Так плакала, когда он женился на тебе. К бабкам ходила. Уж и я, и бабки отговаривали её, но она как помешалась на нём. Ну как же, красавец, альпинист... М-да…Твой бывший, хоть теперь и живёт с ней, а замуж не зовёт, да и тебе звонит всё время. Она же скоро спятит от переживаний! У меня в целом свете кроме неё никого нет. Она всегда помогала мне.
Машка вздохнула с облегченьем, она поняла из-за чего были бесчисленные придирки её начальницы.
– А-а… Вот Вы про что! Не волнуйтесь, он мне не нужен. Правда-Правда! Не дёргайтесь, я не соперница ей. Кстати, в командировку не надо. Я всё равно скоро уеду, – она сказала и удивилась, но понимание уже не покидало её. – Да. Очень скоро!
Начальница посмотрела на неё и вздохнула:
– Прости ты меня, ради Бога!
Девушка хмыкнула и, оставив обед на столе, ушла. Уже в конце рабочего дня её вызвала начальница.
– Иди, проныра! К тебе курьер из какой-то службы доставки.
Мария пожала плечами и вышла в коридор. Парень в странной форме (зелёное с оранжевым) посмотрел на неё и кивнул:
– Да, точно. Это тебе! – и сунул в руки конверт.
Она собралась вскрыть, но курьер выразительно покрутил пальцем у виска.
– Ты что? Хоть вещи собери. У меня машина там.
Машка озадаченно уставилась на него, и в памяти всплыли слова Артана, о каком-то билете.
– Ох! Это от Артана?! – Курьер молча кивнул. – Сейчас только сумочку возьму и куртку.
– Куда?! – вскрикнула начальница, когда увидела, что её подчинённая, забрав сумку и куртку, направляется к выходу.
– Прощай! Удачи твоей подруге! – Синеглазка, как звали её коллеги, кивнула ей.
Длинная, как крокодил машина, куда её посадил курьер, увозила Машку, а сотрудники, прилипнув к окнам, обсуждали событие дня. Никто не видел, что начальнице плохо, и она глотает какие-то капли.
Конец главы
Продолжение следует...
Предыдущая часть: