Дарья после обязательных утренних дел, проводила Романа с Нюрашкой в школу, а сама села за свою привычную работу, прясть лен. На душе ее было спокойно и хорошо. Любила она эту, пусть нудную и однообразную, работу. Крутится веретено, тянется нитка. и мысли тянутся, цепляются одна за другую. Марфа к ней подсела. Прядет шерсть. Носки потом будет всем вязать да варежки.
Дверь распахнулась и в избу вошла Нюрка, с ребенком на перевязи.
- Нюрка, тибя че, из дома што ли выгнали. С дитем то по морозу шляешься.
Женщина рассмеялась.
- Што ты, кто миня выгонит то. Нет сил уж дома то сидеть. Скушно. Одна да одна. Никифор все по делам. А с баушкой то больно не поговоришь. Она все больше спит. Вот и надумала до тибя дойти. Никифор от седни батюшке воз сена повезет. Обратно поедет, так заедет, увезет миня.
- Давай, давай, разоболокайся тогда. Да и Даренку то разворачивай из одьяла. Доперла то ты иё как. Тяжелущее одьяло то.
- Одьяло то тижолое, да девчонка то не больно тижела. На перевязи то и не почуяла, как дошла.
Женщины склонились над ребенком. Счастливая в своем материнстве, Нюрка до сих пор не могла нарадоваться на свою дочь. Хоть досталась она ей тяжело, но как говорится, крута гора, да забывчива. Она и не вспоминала, как уже на тот свет собиралась. Развернули одеяло. Огибку развязывать не стали. Малышка спала, чего зря ее тревожить.
Дарья про всю работу забыла. Поставила самовар. Она уже ловко с ним управлялась и подумать было страшно, как они раньше без него обходились.
- Вот, Нюрка, глико, самовар от какой у нас типерь. Не нарадуюсь. Сперва Ивана то ругала, што столь денег извел, а сичас радуюсь, што не пожалел.
Нюрка с нескрываемой завистью смотрела на это чудо. Вот ведь, только поставила, только зашумел, и времени совсем немного прошло, а стоит уже на столе, фыркает кипятком. А Дарья для гостьи не пожалела, чай городской, фамильный в чайнике заварила, поставила сверху на канфорку, чтобы распарился. Дух чайный по всей избе разлился.
- Дарья, и мине как охота такой. Сколь, чай, дал за нево Иван от.
- Я и не знаю. Он мине сразу то не сказал, штобы не ругалася. А потом я и сама отступилася. Мне то чево. купил да купил. И сколь отдал ево заботушка.
Марфа достала из печи горшок с кулагой, положила ее в блюдо. Резкий калиновый запах шибанул в нос.
- Вот, кулага то сладенькая получилася. Чай от с ней прихлебывай. А то вон паренки бери.
В другом большом блюде лежали ломти пареной репы и свеклы. Вчера парили, Вот остались еще. Три женщины сидели и гоняли чаи. К ним и Прошка подсел.
- Налей чаю, - сказал он матери.
- Матушки, так он говорит у вас, - удивилась Нюрка и погладила мальчика по спинке. - Глико какой молодец.
- Начал понемножку. Слава Богу. Чаю то сичас попьем, так он тибе и почитает ищо.
У Нюрки глаза на лоб вылезли. Как это так, говорить то только начинает, а уж сможет почитать.
- Не ори хоть. Али читать умеет?
- Так он сперва и начал читать, а потом уж только говорить. Он и молитвы петь умеет. С Федоской поет.
Женщины и не заметили с разговорами, как весь самовар выхлебали. Дарья наклонила самовар, вылила остатки в кружку, подлила чаю из заварника. Протянула Нюрке.
- На вот допивай остатки те.
Нюрка поднесла кружку к носу, вдохнула запах в себя.
- Уффф. До чево хорош. Так бы и пил и пил.
- А Никифор от чё, продает сено то али как.
- Батюшка в долг взял покуда три воза. Летом сказал отдаст. Они видно корову то одним сеном напурачивают. Солому то не добавляют.
Дарья всплеснула руками. Да где это сена то напасешься. Ишь, какая барыня. Вон и солому хорошо едят. Сена то пока немножко, для сладости. Вот уж отелятся, там и сено пойдет, теленка надо будет кормить.
Возле избы остановилась лошадь.
- Некак Никифор подъехал.
Прошка подбежал к окошку. Из розвальней выбралась Федоска. Они вместе с Никифором пошли в избу.
- Федоска приехала! - Радостно закричал мальчик.
И вправду, через минуту дверь распахнулась и в избу зашли Никифор с Федоской.
- Ну, Дарья, гостей тибе седни, - засмеялся мужчина. - Ну чё, нагостилась? Домой давай собирайся.
Никифор повернулся к жене. Она сидела за столом разрумянившаяся от выпитого чая, такая желанная и родная. Никифор и сам удивлялся, столько лет уж прошло, троих детей нажили, а у него сердце чаще стучать начинает, как увидит ее.
- Никифор, глико какой самовар Иван купил. - Нюрка показала на самовар. Муж конечно же понял к чему она клонит. Охота ей, чтобы и у них на столе красовалось такое чудо. Но он помнил, сколько тогда Иван отвалил за эту покупку. Нет, не способен он выкинуть столько денег на забаву.
- Вижу, вижу. Ладно, не заглядывайся покуда. Вот разбогатеем и мы купим. Потерпи.
Нюрка и сама понимала, что вряд ли купит Никифор. Женским своим чутьем понимала, что денег это стоит немалых, раз Иван до сих пор Дарье не сказал сколько отдал за него. А вот у Никифора она выпытает, узнает. Он то знает, вместе тоггда в городе были.
Она встала из-за стола. Даренка так и спала, не проснулась. Снова в одеяло ее завернули.
- На перевязь то не буду привязывать. До санейц то и так донесу.
Гости ушли. Осталась только Федоска.
- Чай от мы весь выхлебали. Хошь, так садись, кулаги с паренкой поешь. Из печи налью воды то горячей.
- Миня матушка накормила.
Она взяла ломтик пареной репы, принялась его жевать.
- Я уж домой то не пойду. Попряду тут у вас.
Опять началась работа. Сидели в избе три пряхи, тянули свои бесконечные нити и вели разговоры.
- Ох, все прибрали в дому то. Все аж сверкает. Я седни и в сенях обметала, и на мосту. Потом Никифор приехал, сено сваливали, да на верх закидывали. А к Рождеству то чё только не накупили. Вчерась батюшка в город ездил, поросенка молочного привез, гуся. Да так всяково баловства. Я все то не видала. Гуся то с поросенком в чулан в клеть убрала. Матушка сама потом сходила, да проверила, штобы кошки не залезли.
- Деньги есть, так чё не покупать то. Празник то большой. Да сына, баешь, встречать будут.
- Мы к празнику то молитвы новые учим. Певчих то типерь больше стало. Ох, Дарья, баско как получается. Иван от если поспеет, так он батюшке службу то вести будет помогать.
Матушка Серафима и вправду перед праздником развернула бурную деятельность. Хотелось ей, чтоб и в церкви все было не хуже, чем в городе, да и дома устроить настоящий праздник. Приезд старшего сына послужил сильным толчком для этого. Обычно прижимистая Серафима экономила на продуктах. А нынче заказала батюшке много чего, что раньше бы она никогда не позволила.
Она знала, что приедут гости из города, и на службу сходят, и домой на обед придут после службы. Сама она приглашала. Правда некоторые отказались сразу, другие соглашались, третьи обещали подумать. Хотелось показать ей, что и в деревне люди живут не хуже, чем в городе.
В Сочельник в школе занятий не было. Мать послала Василия с утра в город встречать брата. Он еще вчера должен был приехать в город. Так написал в своем последнем письме перед приездом.
Дом в городе так и числился за отцом Николаем. Благочинный не обманул, дожидался молодого священника в храм. Отец Николай , бывая в Царево-Санчурске, заходил в свой пустынный дом. Поднимался на второй этаж, проходил по холодным гулким комнатам. Истопнику было велено топить только внизу, на первом этаже, да и то на кухне, да еще в одной комнатке.
Сюда и должен был вчера вечером приехать Иван. А сегодня, с самого утра торопился в город Василий. Братья не были особенно дружны. Старший был серьезный, а младший, все так считали, бесшабашный малый. Жил одним днем, о будущем не задумывался, легко попадал под новомодные веяния. Но за время, пока они не виделись, Василий соскучился по брату, и сейчас подгонял быстрее лошаденку, ожидая долгожданную встречу.
Родная улица, где все хорошо ему знакомо, а вот и дом, где он родился, где вырос. Из трубы валит дым. Значит истопник исправно выполняет свою работу. Василий привязал лошадь к привязи, легко поднялся на крылечко, зашел в дом. Его встретил истопник, поклонился в пояс.
- Ну что? Приехал Иван, где он? - Нетерпеливо спросил Василий истопника.
- Так он с утра в храм ушел. Скоро уж, чай, придет.
Василий не пошел разыскивать брата. Дождется здесь его. Прошел в кухню, в уютное ее тепло. Там стоял в уголке старый диванчик. Вот и прилег на него, прикрывшись покрывалом, согрелся и сон сморил его.
Он бы еще, наверное, спал, но чьи то голоса разбудили его. Василий подскочил, узнав голос брата. А тот уже заходил на кухню. Братья крепко обнялись. И каждый из них подумал, что рад этой встрече. Пусть и бывают порой между ними разногласия.
- Василий! Повзрослел то ты как. Уж не мальчик, а муж, - удивился Иван. Не виделись то они, почитай, полгода всего, но брат и на самом деле изменился за это время. Даже взгляд у него стал другой.
- Положение обязывает. Я теперь учитель в школе. Детей учу.
Братья сели на диван, на котором только что спал Василий и предались рассказам о своей жизни. Больше говорил Василий, Иван, как всегда был скуп в словах. Говорил кратко и немного.
Василий первым вспомнил, что ехать домой надо.
- Матушка то заждалась тебя. Да и по светлу лучше ехать. Говорят волки ходят. Береженого Бог бережет.
- Это правда про волков? - удивился Иван.
- Да нет, люди болтают. А так то вроде не слышно, чтоб баловались.
Братья попрощались с истопником. Он же и обязанности сторожа исполнял в отсутствии хозяев. Отвязали застоявшуюся лошадь, завернулись в тулуп и скорее домой.
Матушка Серафима готовилась к встрече дорогого гостя. Следуя указаниям Типикона о пище в сочельник, готовила ужин “ядим варение со елеем, рыбы же не ядим. Вино же пием благодаряще Бога”. Как же в сочельник без сочива обойтись. Распарила с утра большой горшок зерен пшеницы, щедрой рукой сдобрила ее медом, не пожалела изюма да орехов. И снова все в вольную печь поставила. Пусть горяченькое сочиво будет к приезду сыночка долгожданного. Весь день сегодня не ели. Сочива то мало мужикам будет. Поэтому еще картошки потушила с маслом , которое в этот день не возбранялось. А еще достала из своих запасов красного вина. Оно тоже лишним на столе не будет.